Литература из школьной программы — всегда вызов для режиссера. Особенно та, что перешла в статус нарицательной. Мы можем не помнить деталей романа Ивана Гончарова «Обломов», но точно знаем абрис: главный герой лежит на диване; его деятельный друг отчаивается его растормошить; из отношений ничего не выходит; рядом до конца остается только ворчливый слуга Захар, который в силу статуса и привычки исполняет минимальные обязанности по быту.
Обломовщиной удивить можно разве что школьника, который, вероятно, узнает в диванном герое себя и задумается, так ли он хочет провести жизнь. Остальным не хватит просто сюжета — к нему должно прилагаться новое видение, которое попытался представить Михаил Уманец.
В постановке режиссер воспользовался традиционным приемом — переместил героев в новые реалии, доказывая, что человеческая природа сильнее времени. Эпоху он подобрал удачно: новый Обломов — геймер из девяностых, избегающий контактов с миром. Казалось бы, перемены, шатающие всю страну, должны по-новому оправдать отношения пассивного Ильи Ильича, деятельного Штольца и страстной Ольги Ильинской. Вот только из спектакля мы даже не узнаем, что такого происходило в эти самые девяностые, если не актуализируем собственную культурную память. Нам покажут обломки эпохи: старый монитор, пародию на телевизионную рекламу, безумные мистические танцы в волчьих масках, входящий в моду английский язык и мелких вымогателей с фальшивым оружием — детали, из которых составит целостный образ только тот, кто в девяностые жил.
Текст романа остался практически без изменений, и это усиливает неразбериху. Слуга и управляющий деревни Обломовки никак не вяжутся с компьютером, роликами и пиццей. В результате невозможно верить ни тому, что мы видим, ни тому, что слышим. Надежда на психологическую достоверность героев тоже не оправдывается: их отношения карикатурны, возмущение утрировано, слезы неправдоподобны. Самым близким зрителю оказывается, на удивление, Захар как отражение Обломова.
Постановка похожа на типовой российский сериал с неловкими шутками, незамысловатой детективной линией и намеренным переигрыванием. Впрочем, всё честно: о том, что из «Обломова» сделали мыльную оперу, заранее предупреждают в программке.
Спектакль идет в зале «Глобус» — самом удивительном пространстве Школы драматического искусства. Зрители сидят полукругом на трех балконах и наблюдают историю Обломова сверху вниз. Актеры перемещаются по уровням, сокращая дистанцию, но не заставляя зрителей включаться в действие. Всё это создает ощущение, будто попал в телевизор, и провоцирует задуматься, насколько комфортно жить в сериале.
Обломки рассказываемой истории сыплются на зрителей медленно и неизбежно, как геометрические фигуры в тетрисе. Эта игра становится второй главной метафорой спектакля после телевизионного шоу. Тетрис появляется в декорациях в разном масштабе: от привычной пластиковой коробочки в руках героев до увеличенных деталей, из которых главному герою собирают предсмертное ложе. Отказываясь проявлять какую-либо инициативу, Обломов, по сути, созерцает, как элементы его жизни падают друг на друга, иногда, благодаря случайности или усилиям других, взаимоуничтожаются, но в итоге заполняют всё пространство — ведь тетрис устроен так, что в него невозможно выиграть.
В конце спектакля все элементы последовательно завершают свое существование: закрываются двери, уезжает вниз пол, застывают, как на рекламном плакате, актеры, а на огромной белой стене (тоже, кстати, в виде тетриса) возникают цветные полосы отсутствия ТВ-сигнала. GAME OVER.
Над текстом работали Мария Крашенинникова-Хайт и Анна Смолякова
