Он был слаб и немощен с самого начала, о таких говорят «не жилец», и резать надо было сразу, не дожидаясь, пока уродец окрепнет и сядет на шею. В актуальной парадигме «живём лишь однажды» нужно прекращать абьюзивные отношения, бросать неинтересную работу и уходить с плохих спектаклей, но в эпоху Толстых / Протасовых жили по другим понятиям. Брак-инвалид считался союзом с ограниченными возможностями не из формальной политкорректности, а потому что до последнего вздоха верили в целительную силу любви.
Почти криминальный сюжет неоконченной пьесы Льва Толстого «Живой труп» пересёкся с судьбой автора: брак со статусом «всё сложно» завершился тайным побегом писателя. 48 лет совместной жизни, 13 детей и 90 томов литературного багажа – казалось бы…, но продуктивный альянс не раз стоял на грани суицида. Создатели спектакля специально ездили в Ясную Поляну на место событий, а дневниковый диалог Софьи Андреевны и Льва Николаевича стал второй линией постановки «Живой Т.» в сценической редакции Юлии Поспеловой.
От чего счастливый союз сердец обретает уродливые черты и умирает; тот ли виноват, кто «первый начал»; почему влюблённые перестают замечать друг в друге «изюминку»; что сделать, чтобы преодолеть выгорание; можно ли воскресить сгоревшие дотла чувства? Режиссёр Данил Чащин задаёт вопросы с азартом психолога, с точностью хирурга препарирует организм брака на примере Протасовых и как семейный доктор исследует анамнез Толстых. Диагностический театр даёт понять: правильных ответов нет, как нет и виноватых. Стрелка правдометра бесконечно ходит вправо-влево: высокий чёрный портал катается по сцене с женской половины на мужскую и подбрасывает труп то Лизе, то Феде (художник Николай Симонов).
Живой труп – метафора умирающей семьи и самостоятельный участник действия. Георгий Иобадзе не просто одушевляет странный персонаж, он приковывает взгляды и ворует внимание зрителя у остальных героев, не произнося ни слова. В нём будто поженились Джокер Феникса, Голлум Джексона и Тело мужское средних лет Тимцуника. Болезненная ломаная пластика (хореограф Александр Андрияшкин), пугающая бледность и клоунские трюки – всё вместе тянет на заглавную роль и шквал аплодисментов.
Зарыть в землю живой труп – дело непростое, даже если все возьмут лопаты. Он снова и снова встаёт из могилы и отряхивается. Данил Чащин до последнего не убивает веру в любовь, докапывается до неё даже там, где её нет у Толстого. Лизу влечёт на Федину половину сцены и после свадьбы с Карениным; Фёдор натыкается на выброшенное письмо Лизы и решает было вернуться к ней, но некстати приходит Абрезков за согласием на развод. Любовь всегда даёт последний шанс, но опознать его надо до, а не после смерти.
Живая и здоровая любовь выглядит стандартно – апельсины в авоське, «все звёзды в небе для тебя», ладошки на круглом животе и свекровь aka мама. По другую сторону от идиллии разворачивается альтернативное счастье в комплектации rockstar – конфетти, психоделики, бесстыжая брюнетка, обнимающая ноги, и свобода опаздывать к обеду. Как совместить два шаблона, чтоб нигде не выпирало? Останется ли счастье, если всё лишнее срезать по живому?
На сцене, как в жизни, у каждого своя правда и настоящие эмоции. Фёдор Протасов / Лев Толстой (Дмитрий Лысенков) в кожаных штанах, барском халате и состоянии хронической интоксикации – человек без воли, денег и будущего. Он посыпает голову блёстками, будто пеплом: знает, что причиняет боль, знает, что гениален только на словах; раскаивается и… ничего не меняет. Но есть в нём та божья искра любви, её последний шанс, и та нутряная подлинность, за которую его если не уважаешь, то прощаешь и принимаешь (и обнимаешь Лысенкова за выдающуюся актёрскую самоиронию).
Лиза Протасова / Софья Толстая (Елена Николаева) – икона кротости и покорности. Она умеет быть преданной и прощать предательства, терпеть и помнить доброе, сомневаться в себе и любить ни за что. И страсть, с которой она стучит молотком по сердцу, набивает мужу папиросы, бросается к Феде на очном допросе, – выдаёт талант быть женой – талант, не востребованный первым мужем, но активно эксплуатируемый вторым.
Виктор Каренин (Олег Савцов) – правильный, причёсанный и чистый снаружи и изнутри. Человек слова, дела и чести, благородный и прямой, достойный лучшей из жён и «нереального счастья». Хороший до приторности, как цветы и фрукты, которые он приносит. С таким мужчиной – хоть к колыбельке хворого младенца, хоть на беговую дорожку, хоть на фото в рамочку – одинаково спокойно плакать, худеть и висеть на стене. И танцевать с похорон на свадьбу, спотыкаясь о труп прежнего брака.
Впрочем, танцевать в паре, не спотыкаясь, невозможно. Но никто и не обещал, что брак это легко. А каким он будет – хоть на ромашке гадай. Как скоро счастье сделает двух любящих людей эгоистами, а первая малина с куста обратится траурным венком на стене – покажет жизнь. Точный диагноз любви не поставить без вскрытия.
