Чем отличается миллениальский невроз от зумерского? Что волнует 35-летних девушек, а что 25-летних? Сегодня в подборке – о двух автофикциональных новинках, которые, как это принято, говорят с читателем об общем через частное.
Татьяна Млынчик «Необитаемая»
Большинство аннотаций и подводок к тексту Татьяны Млынчик обещают читателю «дерзкий» и «смелый» текст, на темы, о которых не принято говорить. Под этими загадочными описаниями скрывается роман о девушке, которая давно хочет, но не может забеременеть, и это единственное её НЕдостижение. Всё остальное даётся ей играючи: героиня-рассказчица может пробежать марафон, подняться на Эльбрус, написать первый роман и пережить жёсткую критику популярного издателя, но вот на уровне гамет ситуация остаётся ей неподконтрольной.
«Бог наказал их. Он не даёт им зачать детей» – как-то говорит бабушка героини о знакомой паре. Может, и в её судьбе бесплодие случилось не просто так? Может, дело, в том аборте, сделанном в юности, или в бурной молодости и частой смене партнёров? Теория за теорией – героиня отметает их все, а полоска на тесте так и не задваивается. Теперь то, что в юности называлось насмешливым словом «залёт», стало желанным и недостижимым «зачатием», процессом, который никак не хочет отлаживаться, как ты ни готовься, и каким только экзекуциям ни подвергай свой организм (а их в романе будет предостаточно).
«Необитаемая» – болезненная и откровенная история одного бесплодия, на деле подсвечивающая кучу общественных проблем. Это и про то, как может ранить простой вопрос о планировании или наличии детей, и про то, что в НЕзачатии всегда виновата женщина (разве может быть что-то не так с мужчиной?), и о том, что нет риторики глупее, чем «родить может любая».
Каждый первый прочитавший «Необитаемую» отыскивает авторку в соцсетях и вычисляет, чем же кончилось дело, так как это, разумеется, автофикшен, и автофикшен очень исповедальный, личный. Но всё же, кажется, что «Необитаемая» оставляет после себя не только глубокое сочувствие и размышления о частном случае, но также о том, как остро в обществе стоят вопросы детности, и что всякий раз, любопытствуя или неосторожно высказываясь на эту тему, мы раним других, хотим этого или нет.
Аня Гетьман «Шмель»
«Шмель» Ани Гетьман – неприятный текст с неприятной главной героиней, живущей в неприятное время. Вера – молодая девушка, только что ушедшая от мужа, которого не любила, но в своё время завоевала подстройкой снизу, а теперь поняла, что так – не хочет. На дворе 2022 год, Санкт-Петербург, Веру штормит от отсутствия внутренних опор, близких друзей и наличия вооот такой неопределённости, что делать дальше. Кто-то из знакомых волонтёрит, кто-то ждёт визу, чтобы уехать, а Вера понятия не имеет, куда податься. Она снимает комнату в квартире психолога Юлианны, и чтобы продолжать свою подработку (она пишет сценарии для визуальных новелл, но придумывать новые сюжеты не так-то просто), Вера начинает тайно записывать аудиосессии своей квартирной хозяйки и её клиентов, используя истории их неудач в своих текстах.
Подстроиться и притвориться, убедиться, что в тебе еще заинтересованы, пролезть в чужую частную жизнь и там потоптаться – любой дофамин, даже самый дешёвый и пусть украденный – годится для Веры. Когда она не может вызвать в собеседнике положительных чувств, то согласна и на отрицательные. Нормально – провоцировать, обижать, нарушать чужие границы, лишь бы не чувствовать себя невидимкой. Свобода для Веры – это ужас, одиночество и тревога.
Вызвано ли это Верино состояние только невротической составляющей? Как будто нет или не только. «Шмель» скорее о том зуде, который многие из нас испытывают в юности, пытаясь казаться, а не быть. Гетьман хорошо показывает сложности жизни без опор на себя, и потихоньку ведёт свою героиню в правильном направлении – к психотерапевту (чтобы понимать, что конкретно не так), в волонтёрство (чтобы увидеть, что есть люди, которым хуже), и ещё в ту точку, когда она отказывается использовать чужой опыт для своего творчества, перестаёт воровать и заниматься вампиризмом. Происходят ли эти подвижки, потому что тревожное расстройство вдруг рассосалось само по себе? Скорее нет, просто Вере не чужда рефлексия, а поступки, которые она начинает совершать из самоуважения, придают ей уверенности.
«Шмель» – роман об отращивании внутренней силы на фоне турбулентности, когда по-настоящему можется только свайпать и думскроллить. Роман взросления, который, пожалуй, в меньшей степени про чувство узнавания и сопричастности, но про уважение к своим и чужим границам, и взаимосвязи между, что тоже очень ценно.
