«Последняя любовь бабы Дуни», Алина Бронски
Немецкая литературная критика встретила новый роман Алины Бронски с горячим восторгом. Это яркая, успешная писательница, работающая под псевдонимом и скрывающая своё настоящее имя. Действие «Последней любви бабы Дуни» разворачивается в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, куда главная героиня возвращается после смерти мужа. Она и её чудаковатые соседи обустраиваются на отравленной земле, ведут привычный быт и живут в пространстве, где время, как часть бытия, предано забвению. Абсурдная декорация внезапно ожившего села Черново перекликается с пьесой Богаева «Марьино поле», где три столетние старухи, последние оставшиеся в заброшенной деревне, отправляются к поезду, чтобы встречать с войны давно погибших мужей. Баба Дуня тоже говорит со своим мёртвым Егором, который после смерти стал только «вежливей и любезней», а про радиацию невозмутимо рассуждает: «нельзя же, в самом деле, всю дурь на свете на излучение сваливать». Нарушает Чернобыльскую идиллию только внезапное убийство и вмешательство милиции в налаженный быт местных.
«Маркировка», Фрида Исберг
Антиутопия исландской писательницы Фриды Исберг попадает прямо в нерв эпохи, которая болезненно прикипела к популярной психологии. В альтернативном Рейкьявике будущего собираются ввести обязательный для всего населения тест на эмпатию. Полученные результаты помогут промаркировать граждан, выделив группу психопатов (как в самых сладких снах Чезаре Ломброзо). На основании этих данных государство сможет принимать решение, кого можно допускать к ответственной работе, а кому безопасно выдавать кредит. Финальный референдум состоится через два месяца, и героям романа предстоит понять, хотят ли они жить в мире, где путём тестирования всё беспроблемно делится на «плохое» и «хорошее».
«Кайрос», Дженни Эрпенбэк
Лауреатка Международной Букеровской премии 2024, Дженни Эрпенбек, написала пронзительный роман о хрупкой любовной связи между юной студенткой Катариной и пятидесятилетним писателем Гансом. Их непростая история, основанная на страсти и сладком вкусе обмана, осложняется тем, что Ганс женат. Читателю известно заранее, что отношения героев обречены, а штормит не только самих любовников, но и страну. 1980-1990-е годы для ГДР — время болезненных перемен. На горизонте смена эпох, а в душах у персонажей Эрпенбек прорастает всепожирающий хаос, требующий не свободы и открытости, а болезненной привязанности и мазохистического наслаждения запретным. Кайрос, будучи древнегреческим богом счастливого мгновения и удачи, в этом тексте присутствует закулисным призраком, который напоминает: весы в его руке предназначены для того, чтобы посылать удачу и упоение от жизни только тем, кто это заслужил.
«Я не прощаюсь», Хан Ган
Хан Ган описала страшные события апреля 1948 года на острове Чеджудо глазами трёх женщин. Произошедшее народное восстание привело к кровавой бойне, позднее оно было подвергнуто цензуре и долгое время замалчивалось. Только в 2019 году министерство обороны Южной Кореи впервые принесло извинения за массовые убийства. Подавление восстания отличалось невероятной жестокостью: были созданы специальные карательные отряды, в результате деятельности которых погибли десятки тысяч человек. «Я не прощаюсь» — это лиричный, тонкий, пронзённый скорбью роман о стойкости, непреклонности и самом трудном решении в человеческой судьбе — решении держаться перед лицом грандиозной боли.
«Саспыга», Карина Шаинян
Модный формат метафорического хоррора о несуществующем звере в Алтайских горах. Исчезнувшая туристка Ася и отправившаяся на её поиски повариха Катя оказываются во власти первородного, подкоркового страха перед дикой природой, конфликтующего с необъяснимым желанием поймать загадочную саспыгу, чтобы отведать её мясо. Соблазняет, что анонс пророчит литературную версию liminal space — пространства, которое оказывает на зрителя (или читателя) эффект «зловещей долины». Книга Карины Шаинян ирреальна, мифологична, создана на полупрозрачной границе между сном и явью, и потому так привлекательна.
«Белая линия ночи», Халид ан-Насрулла
Издательство «Дом историй» представит читателю свой первый перевод книги арабского автора, чей роман «Белая линия ночи» вошёл в шорт лист Arabic Fiction Prize 2022. Отражая современность в чёрном зеркале антиутопии, автор создаёт безымянную страну, где цензура расцвела до таких масштабов, что государству пришлось сформировать отдельный департамент по контролю за издаваемыми книгами. Протагонист романа — Цензор, который оказывается страстным чтецом в глубине души. Но любовь к литературе скверно уживается с необходимостью запрещать книги, и главному герою приходится сделать выбор между Дамокловым мечом закона и свободой слова.
«Исчезающий мир», Саяка Мурата
Если вам казалось, что Мурата-сан исчерпала все свои ресурсы, написав о каннибализме, изготовлении мебели из частей человеческого тела и инцестуальных отношениях, то новая книга писательницы готовится пройтись катком по репродуктивной сфере современности. Нужно признать, что асексуальность – знаковая деталь в историях Мураты, но в «Исчезающем мире» она возведена в абсолют. Теперь все дети появляются путём искусственных вспомогательных технологий, а сексуальные отношения между супругами стали табу. Как это обычно и случается с героями Саяки, они не могут вписаться в социум и предпринимают попытку бегства в так называемый Экспериментальный Город. Здесь дети общие для всей коммуны (как во многих популярных сектах), кроме того, они — безымянные, а мужчины взяли на себя бремя беременности, вынашивая младенцев в «наружном чреве». Трудно предположить, к какому финалу Мурата приведёт эту фантасмагорию, но её эксперименты с «земляноидами» становятся изощрённее с каждым годом.
«Там, где ты без меня», Мария Грация Каландроне
Расследование писательницы о смерти её родителей. В 1965 году они оставили восьмимесячную дочь в садах Боргезе и совершили двойное самоубийство. Каландроне осмысляет эту трагедию через реконструкцию фактов биографии своей матери: та бежала от преследующего её жестокого мужа, небезосновательно опасаясь за свою жизнь, так как по законам того времени жена не имела права оставить супруга и попытаться начать новую жизнь (за это полагалось серьёзное наказание). Мария выросла и уже сама стала матерью, и теперь может наблюдать трагическую историю своей семьи из этой роли, анализируя последнее родительское письмо, объясняющее их отчаянный поступок. В библиографии Каландроне также есть книга «Сияй, как жизнь» о её непростых и мучительных отношениях с приёмной мамой.
«Моя мама — уборщица», Чжан Сяомань
Издательство Individuum пополнит нишу автофикшена ярким представителем современной китайской литературы – книгой «Моя мама – уборщица». Чжан Сяомань делает главным персонажем истории свою мать, рассказывая об изнанке жизни так называемых «невидимых профессий», которые поддерживают чистоту и респектабельность крупного города. Пока движется «колесо города», подменив собой колесо Сансары, рабочие мигранты незаметно выполняют свою работу, обеспечивая людям красивую картинку и привычный комфорт. Сяомань пишет о сильной женщине, «трудолюбие которой было записано в генах», а каждым её движением руководил страх безденежья; о женщине, которая не терпела несправедливости и необходимости угождать другим; о женщине, которая заслужила быть главной героиней, а не прятаться в тени.
«Литературная политика третьего рейха», Ян-Питер Барбиан
Профессор Ян-Питер Барбиан — ведущий эксперт по нацистской литературной и культурной политике. Его исследование посвящено жизни издательской индустрии во времена третьего рейха. Упреждающая самоцензура, повсеместно насаждаемый страх, агрессивная пропаганда и даже демонстративное сжигание неугодных книг — все эти элементы, позднее ставшие частичками антиутопий, когда-то были частью реальности. Книга Барбиана позволяет взглянуть на машину диктатуры изнутри, оценив её уродливый оскал и обнаружив уязвимые места.
«Там моё королевство», Ася Демишкевич
В этом году книга Демишкевич «Там моё королевство» увидит свет в своей новой версии. Писательница дополнила повесть о школьницах Ане и Лере, которые сбегают из уродливой реальности в придуманный детский мир, где они принцессы в волшебном королевстве, из которого уже не получится вернуться назад ни к матери-сектантке, ни к отцу — фанатичному поборнику коммунизма. Каким выйдет обновлённое двоемирие — сложно предугадать, но история обещает обрасти новыми деталями и сюжетными поворотами.
«Укус пчелы», Пол Мюррей
Дисфункциональная семья в разгар своего кризиса: отец строит бункер на случай апокалипсиса, его жена распродаёт все свои драгоцености на e-Bay, а дочь принимает решение разрушить образ примерной отличницы и выпить столько алкоголя, сколько в неё вообще сможет поместиться до выпускных экзаменов; в это же время их двенадцатилетний сын грезит о побеге из дома и коротает время в даркнете. Трагикомедия Мюррея настолько полюбилась критикам и читателям, что The Guardian не поскупился на амбициозное заявление — это «чистое удовольствие от перелистывания страниц». Герои Мюррея смешные, трогательные и готовы открыть читателю свою душу.
«Улица Холодова», Евгения Некрасова
Евгения Некрасова делает шаг в прошлое, в родной город Климовск, где она жила и росла, а позднее училась в одной школе с журналистом Дмитрием Холодовым. В 1994 году Дмитрий погиб прямо в редакции «Московского комсомольца» в результате взрыва мины-ловушки. Эта история оживает в руках Некрасовой, которая исследует нашу реальность, свободу и несвободу, восстанавливая опасный путь журналиста в разговорах с его коллегами и кадрах из документальных хроник того времени.
«Крысиха», Гюнтер Грасс
Апокалиптический роман Грасса оказался пророческим. Его герой путешествует по опустевшей после ядерной катастрофы Земле на космическом корабле и дискутирует с крысой по имени Реттин о падении человечества. Герой печально заключает, что чем дальше люди продвигаются в своих научных открытиях, тем больше жестокости они выпускают в мир. Место человечества займёт цивилизация крыс, которая будет проповедовать принципы солидарности и ненасилия. Через несколько месяцев после публикации книги произошла катастрофа в Чернобыле, и «Крысиха» оказалась вшита в культурный код в качестве мрачного эпиграфа или зловещего предупреждения.
«Тревожное поколение», Джонатан Хайдт
Американский социальный психолог Джонатан Хайдт изучает феномен тревожности: совершенный, заложенный эволюцией механизм, внезапно обернулся против людей. Уже несколько поколений знают наизусть дыхательные техники, которые необходимо применять при панической атаке, а обилие психотерапевтов, владеющих эффективными и современными методами борьбы с паническим расстройством, не оказывают существенного влияния на статистику. Хайдт выдвигает теорию, что в эпидемии тревожности виновата «перенастройка детства». Фрустрирующие, нереалистичные образы, транслируемые в социальных сетях, всеобщее помешательство на безопасности, пропаганда базового недоверия к миру и манипуляции пользователями, чтобы подсадить их на иглу одобрения, привели к расцвету ментальных расстройств. Исследование не новаторское, но довольно точно суммирующее мысли психологов и социологов о пугающих тенденциях современности.
«Сорока на виселице», Эдуард Веркин
В фантастическом мире будущего Эдуарда Веркина, человечество победило старение, искоренило голод и прекратило все войны. Смотритель заповедника по имени Ян оказывается избран в состав большого жюри, которому предстоит определять судьбу планеты, ведь для дальнейшего развития истории необходимо принять решение: какой ценой люди готовы осваивать космические просторы? Название романа отсылает к картине Брейгеля, которую он написал за год до своей смерти. Сорока олицетворяет клевету и предательство, а танцующие рядом крестьяне — воплощение поговорки «Дороги к виселице идут через весёлые лужайки».
«Камень глупости», Бенхамин Лабатут
В своих работах Лабатут, кажется, всегда прикасался к безумию — тому, что приводит нас к гениальным открытиям, или тому, тёмному безумию, повергающему мир в пучины войны и ненависти. «Камень глупости» — это два эссе о поисках границы между истиной и схождением с ума. Лавкрафтовская хтонь и его фирменный «неописуемый ужас», теория гильбертовых пространств и андроиды, мечтающие об электроовцах, — в своей второй работе, последовавшей за «Когда мы перестали понимать мир», Лабатут окунается в безумие, каким он его себе представляет.
«Благодать», Пол Линч
Благодаря «Песни пророка» — без преувеличения одной из самых страшных книг 2024 года — Пол Линч не нуждается в представлении. Его «Благодать» освещает путешествие молодой девушки по имени Грейс по Ирландии девятнадцатого века в преддверии великого голода. За Грейс следует её младший брат, и оба, похожие на Ганса и Гретель, также оставленных родителями на попечение судьбы, увидят страдания и ужасы, охватившие страну в самый тёмный час.
«Судьба Мэри Роуз», Кэролайн Блэквуд
Поколению, зависимому от true-crime историй и подкастов, нельзя пропустить новинку «Подписных изданий» — «Судьбу Мэри Роуз». Это книга о пропаже шестилетней девочки, которая запустит настоящую волну истерии в маленьком английском городке. Глазами местных жителей читатель видит трагедию с разных ракурсов и погружается в самые тёмные глубины человеческой души, когда она охвачена страхом.
«Пластиковый океан», Хуэй Ху
Ещё одна новинка из мира китайской литературы — экологический хоррор о природе, восставшей против людей. В процессе исследования океана учёные сталкиваются с мутантным организмом, который в состоянии усвоить любую органическую ткань и даже пластик. Помимо этого, неизвестное чудовище обладает невероятной способностью к регенерации, а ещё оно неумолимо движется к суше, чтобы повстречаться с человечеством лицом к лицу.
