Всё чаще в искусстве поднимается тема противостояния человека и машины. Искусственный интеллект начинает претендовать на роль не просто помощника, но судьи – он пытается оценивать творчество, чувства и личность. Именно на этом конфликте построен моноспектакль «Здесь был человек» актрисы «Ведогонь-театра» Елены Шкурпело. В режиссуре Родионa Барышева этот камерный спектакль превращается в философский диалог между душой и цифровым разумом.
Сюжетная рамка спектакля – собеседование женщины в агентстве будущего. Здесь нет имён, только номера. Машина оценивает кандидатку не по опыту или образованию, а по тому, как она отвечает на вопросы, якобы раскрывающие её «творческую пригодность». Но за формальными тестами – попытка лишить человека индивидуальности.
Главная героиня сопротивляется, она не просто отвечает, она проживает. Каждое её высказывание сопровождается чтением литературного текста – от Данте до Бунина, от Превера до Вийона. Эти произведения становятся не иллюстрацией, а внутренним монологом, в котором раскрывается её характер, боль, сила, любовь. Постепенно простое интервью превращается в борьбу за право быть личностью.
Спектакль начинается с «Божественной комедии» Данте. Героиня, как и поэт, находится в «тёмном лесу», сбившаяся с пути. Дальше – «Монолог о любви» Жака Превера, в сцене, где актриса снимает верхнюю одежду, оставаясь в лёгком пеньюаре: символ открытости и уязвимости. Искренность здесь не телесна, а духовна. Эта сцена – протест против тех, кто считает, что обнажение тела заменяет обнажение души.
Эмоциональная кульминация достигается в отрывке из «Холодной осени» Бунина и «Разговора души и тела» Франсуа Вийона. В них героиня говорит о боли утрат, о внутренней борьбе, о том, что душа не может быть сведена к алгоритму. Это отчаянная попытка быть услышанной и доказать, что подлинная человечность не поддаётся стандартизации.
Сценография спектакля минималистична, но насыщена символами. Каждое литературное произведение исполняется в отдельном сценическом «пространстве» – как в комнате. Смена сцен сопровождается красным светом и выходом помощников в белом, убирающих и приносящих символические предметы. Так, в эпизоде о любви появляется таз с приклеенной розой на дне – героиня не может достать цветок, и это становится метафорой трудности обрести искренние чувства в бездушном мире.
Экран позади актрисы оживает: во время Данте – гравюры Доре, во время Бунина – хроника Первой мировой. Эти визуальные вставки становятся не фоном, а иллюстрацией душевных состояний героини. Особенно пронзителен момент, когда на экране появляются фотографии из её жизни – личные, сокровенные. Машина пытается рационализировать воспоминания, но для неё они – не биография, а сердце.
Финал спектакля неожиданно светел. Героиня открывает бутылку шампанского и читает Чехова. Она выходит в зал и тем самым разрывает границу между сценой и зрителем. Мы все, оказывается, были потенциальными кандидатами на тот же кастинг. И её жест – вызов системе, которая в начале запретила алкоголь, искусство и саму спонтанность жизни. Это – торжество личности.
«Здесь был человек» – спектакль о праве на душу. Он напоминает, что никакой алгоритм не заменит способность чувствовать. Это не протест против технологий, а защита духовности как основы всего настоящего. Спектакль не кричит, он говорит искренне. И это – его главное достоинство.
Автор – Анна Герасимова
