Если не принимать близко к сердцу прошлое, Шмелёва и Россию, то «Лето Господне» в РАМТе придётся по сердцу любому сидящему в зале. Школьникам и пенсионерам, атеистам и верующим, москвичам и туристам, опытным театралам и случайным зрителям – в постановке Марины Брусникиной есть всё для всех. Школьникам – материал из учебной программы, их бабушкам – картинки юности, москвичам – родные топонимы, туристам – Красная Площадь, театралам – Редько и Девятьяров, залётным гостям – тазы, шары и птичьи клетки, верующим – православные традиции, атеистам – всё остальное.
Ностальгия стала трендом: в искусстве, моде, маркетинге и повседневных беседах люди разных поколений то и дело обращаются мыслями к минувшему. Даже совсем молодые люди, которым, казалось бы, и вспоминать пока особо нечего, всё чаще восклицают «а помнишь…» и со слезами умиления рассматривают «приветики» из недавнего детства. Самый известный роман Ивана Шмелёва возводит минувшее в абсолют. Произведение, написанное в эмиграции как повесть о детстве, не просто передаёт ностальгическое настроение автора: «Лето Господне» и есть сама ностальгия во всех её канонических толкованиях.
Тоска по родине и родному дому, тоска о прошлом, пережитом или утраченном – словари привычно связывают ностальгические чувства с болью. Но если принять книгу Шмелёва близко к сердцу, то можно почувствовать, как свет, радость и бесконечная нежность отгоняют тоску и боль каждой перевёрнутой страницей. Даже самые трагические эпизоды – да, разбивают сердце, но – читаются без гнетущего чувства безысходности, конца, тяжело упавшего занавеса.
Спектакль Марины Брусникиной идёт иным путём. Он начинается пушкинскими «отеческими гробами», затем сразу напоминает зрителю о семейном горе Шмелёвых и до самого финала поддерживает атмосферу панихиды. Радостям постановка предпочитает скорби, а Рождеству и Пасхе, самым светлым праздникам, – болезнь, смерть и похороны во всех подробностях. Герои играют на гармони, пританцовывают, флиртуют, торгуют цветами и баранками, любят и поют, но всю эту замоскворецкую купеческую жизнь, такую яркую в воспоминаниях автора, режиссёр снимает с пониженной экспозицией, через грустный серый фильтр.
В общей минорной тональности зритель найдёт радость, наблюдая за актёрами. Евгений Редько – именно тот «папашенька», о котором мечтает каждый сын. На такого отца можно и нужно молиться, его легко уважать, хочется цитировать и копировать. Его любишь искренне, истово, всей душой, в его здравии, болезни и после смерти, и после смерти – особенно, ведь у Бога все живы. Маленького Ваню Шмелёва (он же французский крестник Ивушка) играет совсем юный артист, практически ровесник героя. Максимилиан Кутузов, обаятельный Ванятка, вполне уверенно держится на взрослой сцене весь спектакль. Александр Девятьяров (рассказчик, взрослый Иван Шмелёв), проводит своего крестника по важным местам и временам своего детства. Этот печальный экскурсовод застрял в небытие: ушёл далеко от прекрасной России прошлого, но в прекрасную Францию будущего так и не добрался. Девятьяров аккуратно и точно передаёт состояние человека с неприкаянной душой, словно запертой в архиве.
Постановка плотно проходит по тексту романа, расставляя на полях заметки чёрными мортальными чернилами. А на страницах книги любовь побеждает смерть, живёт эту горькую жизнь как светлый праздник. Скорби остаются в прошлом, и ностальгия очищается от боли. И каждому читателю воздаётся по его вере.
