Есть родители, которые считают: театр должен быть понятным и ярким, развлекать детей и заряжать эмоционально. Есть и те, кто уверен: к походу в театр необходимо готовиться, учить ребенка наблюдать и задавать вопросы, что делает спектакль дополнительным поводом для развития. В МОГТЮЗ решили: зачем выбирать? — и соединили оба подхода.
На открытой читке зал полон подростков. Кто-то пришел сам, но большинство здесь с классами и явно не в первый раз. Никто не удивляется, когда театральный педагог Александра Никитина анонсирует: сперва будет театрализованная читка, а затем — задание для творческих групп. Здесь такие правила игры: все включаются в обсуждение, думают о том, что видят и слышат. Зрители — и юные, и взрослые — становятся не просто наблюдателями, но исследователями смыслов.
Еще до начала читки звучит вопрос: «Что такое современная драматургия?» Ответы возникают разные: то же самое, что и классическая, но может быть понятна не каждому; в нее можно заложить свой смысл, добавить новых красок, с ней хочется играть; в современной драматургии мы не знаем ключа, не понимаем, как ее дешифровать; она похожа на кино, документальна, близка к жизни и говорит на одном языке с нами. Размышление над метавопросом сразу задает высокую планку. Участники (не получается называть их зрителями) включаются в действие и готовы размышлять над каждым словом, проделывая значительную внутреннюю работу.
Благодаря режиссеру Николаю Дручеку читка «Всем, кого касается» устроена как полноценный спектакль, разве что актеры иногда смотрят в текст. На глазах у школьников разворачивается история про них самих. Сцена с небольшим помостом превращается в класс, где ученики сидят свободно и дискутируют, а учительница, заметив конфликт, спрашивает на равных: «Мне стоит об этом знать?» Сюжет по тексту знаком не многим: новички в школе, братья Миша и Костя, разговаривают на странном языке прикосновений, класс их поначалу не принимает, но в итоге учится этому языку и сам начинает его использовать. И хоть касания — сложная для подростков тема (заметно, как некоторые из них ежатся, когда актеры показывают прописанные в тексте «Положил руку на живот», «Потер ухо», «Взял за запястье»), идея о принятии различий находит в аудитории отклик. «Нельзя никого объявлять юродивым, все мы немного такие», — говорит один мальчик после просмотра. Зал, в котором присутствуют одновременно дети из академий и инклюзивного интерната, согласно кивает. «Пьеса описывает нас самих изнутри. Название не подходит — оно внешнее, а здесь более внутреннее», — утверждает подросток, впервые за вечер взявший микрофон. «Мне это напомнило эксперимент «Волна»: о том, что людям свойственна стадность. Но здесь пошли в другую сторону, и это зацепило», — продолжает третий. «Хотелось бы увидеть приквел: что было с Мишей и Костей до того, как они попали в эту школу», — заявляет четвертая. В таинственных поджогах — детали сюжета, остающейся без объяснений — зал однозначно считывает метафорический знак судьбы, призыв объединиться и понять друг друга, а кто-то даже маркирует их как знаковую случайность — основной двигатель римской драматургии. Вспоминая начало обсуждения, зрители размышляют не только о сюжете, но и о театральной подаче. Например, замечают, что, какой бы многослойной и полифоничной ни была современная пьеса, конкретно здесь через язык касаний в ремарках задаются правила, и если их не соблюдать, смысл исчезнет.
Те, кто видел одноименную постановку в театре Сатирикон (мы писали о ней здесь), столкнутся с персонажами других типажей. В МОГТЮЗ учительница — элегантная Снежная королева, директор — претенциозный статусный взрослый, решающий проблемы, Семен — отчаявшийся провокатор, его сестра Рита — не независимая и решительная, а просто закрытая девочка, которой все интересно, а красотка Лиза, наоборот, более открытая и непосредственная. Текст Даны Сидерос создает генеральные образы, но наполнять их деталями можно очень по-разному. Это и демонстрируют подростки, когда начинается творческая работа.
После небольшого перерыва семь команд, в каждую из которых случайным образом попали ученики разных школ, минимум один театральный педагог и двое актеров из только что игравших на сцене, получают отрывок из пьесы и одинаковые задания. У них есть всего полчаса на то, чтобы проанализировать сцену и представить главный эпизод в виде этюда. Анализ и обсуждение следуют четкому алгоритму, который должен привести к поиску нового художественного решения. Участники работают с событиями (выделяют главное, дают образные названия и определяют глаголы и существительные, которые отражают суть ключевого эпизода), мизансценой (размышляют, должна ли сцена точь-в-точь повторять школьный класс и что может подчеркнуть атмосферу события), ролью актеров (обсуждают, должны ли исполнители работать за четвертой стеной или общаться с залом, выбирают пластические решения и степень метафоричности подачи). Получаса на все, разумеется, недостаточно для создания проработанного эскиза, но в живое обсуждение включаются все, кто недавно не был знаком между собой.
Когда команды по очереди представляют результаты своей работы, их единодушие поражает. Все, не сговариваясь, выбрали один и тот же эпизод, а поскольку участники только что плотно поработали с текстом, им остается наслаждаться художественными находками в сценках друг друга. У одних подростковый бунт выражается через кружение по сцене, другие придумывают сложную логистику перемещений, третьи обнаруживают, что каждый ученик класса похож на музыкальный инструмент, и старается по-особому звучать, четвертые делают ставку на актерский талант исполнителей и представляют этюд в традиции классического театра… В итоге участники пропускают пьесу через себя, становясь активными ее участниками, наполняя текст личными ассоциациями и смыслами.
Когда после показов снова звучит вопрос: «Что такое современная драматургия?», обнаруживаются новые ответы. Подростки говорят о символизме и полифонии, о стилистической свободе и размытии событийного ряда, об отсутствии цензуры и о возможности остановиться на чем-то маленьком, неважном, открывая через это новые центры и касаясь каждого. Все идеи участники поняли и прожили сами.
Кажется, самый действенный способ пробудить интерес к театру — включить в живой процесс. Встречи зрительского клуба МОГТЮЗ направлены именно на это. Соприкасаясь с театральным материалом, подростки учатся выражать свои мысли; участвуя в творческом поиске, они развивают столь нужные сегодня «мягкие навыки» — от работы в команде до эмоционального интеллекта. Часто мероприятия клуба носят инклюзивный характер и направлены на то, чтобы дать всем равный доступ к искусству. В обилии московских театров четко слышен голос сцены в Царицыно: МОГТЮЗ предлагает не просто спектакли для детей и подростков, а творческий поиск для юных зрителей, жадно исследующих мир и свои возможности в нем.
