Юна Фоссе называют претендентом на Нобелевскую премию, «ныне живущим гением» и «современным Ибсеном» (с этим сравнением он, правда, активно спорит). Более полусотни его книг переведены на 40 языков, его по-северному аскетичные и монохромные пьесы ставят в Китае, Японии и на Кубе, но в России Фоссе остаётся на удивление невостребованным.
В Петербурге к наследию знаменитого норвежца подступался Юрий Бутусов — его «Сон об осени» время от времени можно поймать в репертуаре Театра им. Ленсовета. Пьеса «Сюзанна», постановка которой для фестиваля «БТК.Generation» вошла в репертуар Большого Театра Кукол, — своеобразный антипод «Сна об осени». Вместо бескрайнего космоса здесь — тесная квартира. Вместо абстрактных Отца, Матери, Сына — реальная женщина, жена Генрика Ибсена. Вместо бесконечного круговорота поколений — одна частная жизнь в рамке чётко определённого периода. Впрочем, в сценическом воплощении она даёт возможность задуматься не только о конкретно-историческом (например, о патриархальном укладе и положении женщины в обществе), но и о вечном (например, о выборе, сущности любви и поиске Бога).
На что это похоже?
Сюзанна, кажется, сходит с ума, потому что их с мужем квартиру делят аж три её ипостаси. Кукольный дом благопристойного семейства превратился в дом с привидениями: воздух густ от теней прошлого, окна самовольно распахиваются, впуская ненавистные сквозняки, мебель живёт собственной жизнью, фортепиано то наигрывает песенки, то издаёт душераздирающие звуки. А иногда вдруг стены, оклеенные выцветшими обоями, распахиваются в снежную пустошь, и три ведьмы склоняются к потухшему костру, предрекая одному мужчине великое будущее.
Сюзанне около 20, она считает себя толстой и некрасивой. Она только что познакомилась с перспективным драматургом Ибсеном и мечтает заполучить его в мужья. Его и никого другого.
Сюзанне 30, она образцовая мать и супруга. Её муж постоянно пропадает на работе, выпивает, изменяет ей — даже прижил ребёнка с горничной. Но он не равнодушен к ней, совсем нет!
Сюзанне 70, она не выходит из дома. Она пережёвывает старые разговоры, дожидаясь мужа к обеду и страдая от сквозняков, которые тот вечно устраивает. Он здесь, в соседней комнате, наверное, спит перед обедом. Или его больше нет? Но то, чем он был, на самом деле не исчезло!
В каком-то смысле она всегда жила взаперти: в XIX веке у женщины была одна дорога — замуж, с карьерным и личностным ростом до красивой куклы. Ибсеновская Нора сбежала из своего кукольного дома, а Сюзанна Ибсен, кажется, сама стала этим домом! В Осло спектакль по пьесе Фоссе не зря играют в той самой квартире, пространство здесь имеет особое значение. Но квартира в сценографии Ксении Демьяновой — не столько место, сколько внутренний ландшафт женщины, которая превратила собственное сердце в убежище и тихую гавань для своего писателя.
Она полюбила его, едва увидев — и неуклюжий лохматый коротышка, над которым все смеялись, стал её Богом и смыслом её жизни. А ещё — инструментом, проводником в мир её предназначения. На обсуждении после премьеры Елена Рачинская, которая в 2017 году перевела «Сюзанну» для норвежских читок в ШДИ, говорит, что если Фоссе в чём-то и наследует Ибсену, то в стремлении исследовать человеческую боль в разных её проявлениях. Но если Ибсен многословен и дидактичен, то слово Фоссе тотально амбивалентно. «Генрик Ибсен — это я», — говорит Сюзанна, и её слова можно понять по-разному. Выразил ли Ибсен её душу? Стал ли её опорой и ориентиром в пустыне жизни? Уничтожил ли её личность, заместив её интересы своими? А может, это она его сотворила — своей заботой и поддержкой, своим надёжным тылом, своей терпимостью к его пьянству и изменам? Или она поломала его и всю жизнь держала взаперти, подчинив собственному замыслу? Параллель с «Макбетом» и вещими сёстрами, скорее всего, случайна, но красива: женщина способна вдохновить и на страшное, и на прекрасное, но зачем это ей и чего ей это стоит?
Зачем это смотреть?
Режиссёр Ирина Криворукова не столько трактует Фоссе, сколько пытается его понять и почувствовать правду его героини. Поэтому, как ни давит актуальная повестка, не получается отнестись к Сюзанне однозначно: ни как к бесправной обслуге в тени супруга, ни как к серому кардиналу от литературы. Зато замечательно получается прочувствовать образ, который создают вдумчивая работа с предметами, причудливая музыкальная партитура и удивительная фактура актрис. Глубокий и огромный образ женщины в её извечности — девочки и старухи, богини, которая творит мужчину, рабыни, которая посвящает себя ему, матери, которая укрывает и защищает, ведьмы, которая прорицает грядущее и ворожит судьбу.
