Что видит зритель, приходя в театр? Актеров на красиво оформленной сцене, классическую или новую пьесу, знакомое имя режиссера, а бывалые театралы, возможно, даже имя художника. Но мало кто задумывается о том, что в постановке задействовано большое количество служб и цехов, людей, невидимых для публики, но жизненно необходимых для того, чтобы спектакль состоялся.
Описание должности заведующего художественно-постановочной частью занимает не одну страницу. Кажется, этот человек должен делать буквально все – от подбора кадров до покупки краски, от транспортной логистики до создания видеоинсталляций. О том, как все уметь и все успевать нашему журналу рассказал Иван Неделяев – заведующий художественно-постановочной частью Центра театра и кино п/р Никиты Михалкова.
Иван, расскажите, пожалуйста, что именно означает ваша профессия?
Если провести аналогию, то заведующий художественно-постановочной частью – это переводчик с языка художника на язык зрителя. Художник мыслит образами, фантазиями, на основе которых рождается эскиз на бумаге. А художественно-постановочная часть театра должна эти фантазии воплотить в жизнь.
Что входит в художественно-постановочную часть?
Художественно-постановочная часть – это все театральные цеха, в которых создаются декорации и сценические эффекты, бутафория и костюмы, то есть свет, звук, видео, грим, костюм, реквизит и многое другое. Именно общими усилиями мы и воплощаем фантазии и замыслы художников и режиссеров.
Всегда ли это возможно?
Конечно, не все придуманное возможно реализовать, ведь есть законы физики, которые, при всем желании, нельзя нарушить даже ради самой потрясающей идеи. С этим нужно считаться и искать другие варианты, новые решения. Например, капля воды. Мы хотим, чтобы зрители видели, как падает дождь. Вот мы пускаем сверху воду, капельки летят. Режиссер спрашивает, можно ли сделать так, чтобы они летели медленнее? Быстро нас не устраивает, а медленнее они не падают. И начинается поиск вариантов: что будет падать и как это замедлить. Может быть, это будет не вода, а что-то, что больше парит, но похожее на воду. Или мы можем уйти на изображение, пустить проекционную сетку на те или иные элементы декораций, на стены, на стекла, может быть на экраны. И тогда, возможно, получится сделать так, чтобы капля не только падала медленнее, но еще и замирала.
Получается, что вы постоянно в поиске нестандартных решений?
Это всегда нестандартно и решается не «в лоб». Когда мы сталкиваемся с трудной задачей, и находим возможные варианты по производству и подбору материалов (вместе с художниками), для нас это высшая степень радости, что это состоялось, что мы смогли. Для меня самое большое удовольствие профессии – это поиск, сам его процесс, мозговой штурм, от картинки, которую мы видим, до производственного решения, которое ты находим.
Что делать завпосту, если он смотрит на эскиз художника и понимает, что там такое наворочено, что вряд ли выполнимо?
Опытный завпост сразу скажет: «Нет, это нельзя сделать, это не работает» (смеется). А я еще молодой завпост, поэтому пытаюсь по возможности все же найти решение. Декорации – это же не просто красивая картинка, это материалы, из которых они изготавливаются. И у каждого материала свои особенности. У меня техническое образование, поэтому я очень хорошо понимаю все нюансы, и когда смотрю на эскиз – уже знаю, что придется менять и на что обратить особое внимание.
Бывает ли так, что вы предугадываете какие-то изменения в ходе мыслей режиссера и художника?
Конечно. Вот, например: художнику нужны накладные кольца на планшет, которые должны вращаться. Размер известен, габариты дали, материалы обсудили. Дальше выясняем скорость перемещения и способ монтировки. Я спрашиваю: «Люди на этой конструкции будут находиться?» «Ну, может быть один человек», – отвечает он мне. Мы закладываем прочностные характеристики на одного человека. А кольцо небольшое, кажется, что больше двух людей на нем не поместятся. На производстве я прошу на всякий случай сделать попрочнее, потому что знаю, когда режиссеру даешь что-то, он начинает эксплуатировать это по полной. И когда мы вышли в репетиционный процесс, режиссер говорит: «А давайте туда все актеры встанут». А их там семь человек. Так что такое нужно чувствовать и быть на шаг впереди. То есть нужно заложить в каждый элемент то, что даст свободу режиссеру и художнику в поисках сценических решений.
Как вы видите режиссеров с точки зрения завпоста?
Мой опыт показывает, что существует два типа режиссеров: одни создают спектакль с актерами, а художественно-постановочная часть лишь помогает усилить эмоции, а другие уже мыслят с техническими элементами спектакля, как с отдельными персонажами. Например, видео: это может быть ряд, который дополняет спектакль и игру актера, а может быть отдельным действующим лицом. Так же со звуком и светом. То есть весь вопрос в том, насколько режиссер понимает и принимает технические возможности, и как хочет с ними работать. Одному режиссеру нужно на сцене стол и два стула, а другому нужно все и сразу.
Как проходит ваш рабочий день?
У меня два главных девиза: «работа сама себя не сделает» и «чай сам себя не выпьет» (смеется). На самом деле, день завпоста – это день суеты. Поэтому нужно начать его с чего-то приятного. Мы с коллегами приходим заранее, за час до начала рабочего дня, и пьем чай. Эти спокойные позитивные минуты хорошо настраивают на нужную волну. А дальше сваливается огромное количество задач, которое иногда ты не успеваешь даже осознать. Здесь важно расставить приоритеты и определить в потоке задач очередность их выполнения. Иногда может показаться, что завпост ничего не делает, сидит в кабинете, но в этот момент он анализирует выполнение работ всеми службами, сводит результаты друг с другом, и определяет на какой стадии находится процесс и что еще необходимо сделать. Важно понимать, что если все цеха хорошо работают без твоего вмешательства, значит твоя работа выполнена качественно.
Как вам, как руководителю, удается найти общий язык с большим количеством людей?
По простому закону: поступай с людьми так, как хочешь чтобы поступали с тобой. Это очень важно. Если ты спрашиваешь себя, мог бы ты это сделать, если бы тебя попросили, и отвечаешь: да мог бы, значит можно попросить. Каждый человек уникален, и в процессе работы нужно искать подходы к каждому. Мы не роботы, театр – это единый организм, мы живем и дышим его энергией. Когда коллектив на одной волне – все получается, а когда чувствуешь напряжение, нужно приложить все силы, чтобы разрешить ситуацию.
Как начался ваш путь в профессии?
Цели работать в театре у меня изначально не было. Но уже со школьных лет был интерес к шоу. Я играл на бас-гитаре в музыкальной группе, и был очень плотно связан не только с музыкой, но и со звуковой аппаратурой. После школы я поступил в Московский авиационный институт (специальность – инженер по плазменным энергетическим установкам). Я изучал устройство световых приборов и у меня в голове стали связываться звуковые и световые решения. Позже увлекся фотографией, то есть к свету и звуку добавился визуал.
В театр впервые попал случайно, позвонил мой товарищ и сказал, что срочно нужен человек, который сможет настроить аппаратуру. Я никогда в жизни этого не делал, но решил рискнуть. Приехал, увидел огромный пульт, с которым непонятно что делать, куда нажимать, ни инструкции, ничего нет, никто ничего не знает. И вот методом тыка и с помощью каких-то базовых знаний разобрался и провел по звуку свой первый спектакль. Директор театра на это посмотрел и сказал: «Все, теперь будешь работать с нами».
И далее вы стали развиваться в этом направлении?
Работая звукорежиссером, я параллельно наблюдал за художниками по свету. Мне было интересно, так что в скором времени я освоил и это ремесло. Позже, в театральную сферу начало активно внедряться видео. Я окончил курсы повышения квалификации и снова расширил свой диапазон. В театре мне предложили должность начальника осветительного отдела, а примерно через полгода назначили исполняющим обязанности завпоста. На тот момент мне было 25 лет, и я, наверное, еще не был готов к этому. Для меня это было что-то совершенно новое и непонятное, я все время боялся сделать что-то не так. Но мне повезло, у меня был очень хороший директор, который помогал и поддерживал, мы с ним дружим до сих пор. Для меня это был огромный карьерный прыжок, очень сложный, но давший хороший старт моему развитию в театральной области.
С какими трудностями вы столкнулись в столь юном возрасте на таком посту?
Завпост руководит большим количеством подразделений, и чаще всего люди, работающие в этих подразделениях, взрослые, имеющие богатый опыт в своей сфере. Поскольку моя задача заключается в том, чтобы сделать так, как считает нужным художник, я вынужден, в какой-то степени, учить этих людей как надо работать, при том, что я младше их. На тот момент мне не хватало авторитета, важности что ли, опыта, чтобы правильно дать задание, которое работники не очень хотели выполнять. Очень чувствовалось всеобщее напряжение, и это понятно. Они десятилетиями работают в театре, кто-то, может быть, ждал, когда освободится должность, а тут берут какого-то юнца, с нуля, без опыта руководства, и эта обида очень чувствовалась.
Может быть, не доверяли вашему возрасту?
Вполне возможно. Доверие в нашей профессии, как и во многих других – это самое важное. Без доверия нет движения. Если ты не доверяешь любому человеку из любого подразделения, значит всю работу будешь делать сам, а это невозможно. В жизни все бывает, и люди все разные, но без доверия сдвинуться с места нельзя. Если говорить математическим языком, спектакль – это произведение, а каждый человек принимающий участие в его создании – множитель. Если один из множителей равен нулю, то и результат будет соответствующий. Поэтому от каждого человека зависит конечный результат и спектакль в целом. Сегодня у нас в Центре театра и кино сформировавшийся коллектив, отличная профессиональная команда, в какой-то степени мы становимся семьей. Хотя, это скорее конгломерат, сообщество независимых людей, делающих общее дело.
Как вы попали в Центр театра и кино?
В какой-то момент жизни мне нужно было выдохнуть, сделать шаг в сторону, я ушел из театра, в котором работал, и стал техническим директором по прокату видеооборудования. Но, поработав полгода, понял, что мне не хватает театра, именно в душе, именно состояния театра. Я искренне захотел вернуться. Театр – удивительное место, ты вроде хочешь из него уйти, но остаешься и прикипаешь еще больше, и надолго. Такое чувство, что ты вроде отталкиваешься, а он тебя еще больше притягивает. И вот это притяжение привело меня Театр Киноактера, и я как раз стал свидетелем рождения Центра театра и кино.
У Центра театра и кино большая гастрольная программа. Какие дополнительные задачи возникают у завпоста на гастролях?
Завпост – это своего рода МЧС (улыбается). Это оперативное принятие решений: что-то вышло из строя, кто-то не приехал, заболел, нет транспорта, и так до бесконечности. То есть можно сказать, что завпост еще и кризис-менеджер, человек, способный мгновенно принять решение. Вот пример: на гастролях на полпути сломалась машина: одна есть, второй нет, что делать? Начинается срочный поиск и анализ: что есть в том городе, куда мы приехали, какие прокаты оборудования, к кому обратиться, что есть в театре, откуда можно быстро доставить те или иные позиции, необходимые для спектакля… В таких ситуациях очень важно сохранять спокойствие и мыслить здраво.
Как же сохранить спокойствие, когда все летит в тартарары?
Спокойствие – это всегда тренировка. Если что-то должно произойти, оно обязательно произойдет. Мне помогает молитва о душевном покое: Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого. Нужно понимать и принимать тот факт, что не все от нас зависит. Конечно, я не могу ответить художнику: ну сделаем, если Бог даст. Смысл в том, что мы сделаем все, что в наших силах и с Божьей помощью. Это очень важно.
Складывается ощущение, что у завпоста нет и не может быть выходных.
Это не так (улыбается). Конечно, когда гастроли или выпуск спектакля, все работают нон-стоп. Но в спокойное время выходные обязательны. Отдых необходим, иначе просто взорвешься, и плохо будет всем: и тебе, и коллективу, и театру.
Как вы отдыхаете?
Я люблю воду и занимаюсь виндсерфингом. Это своего рода выход из реальности, соединение с природой. Ты отключаешься от мира, не думаешь ни о чем, погружаешься в другую атмосферу. Когда я стал руководителем, то вскоре понял, что мой мозг не отдыхает. Даже во сне я решаю какие-то задачи, в выходные кто-то звонит, что-то случается в театре, и я себе не принадлежу. Вот тогда и возникло ощущение, что я работаю круглые сутки. Но со временем я научился делегировать полномочия и ненадолго выходить из этой среды, чтобы мозг отдыхал. А чтобы он отдыхал, его нужно чем-то заполнить, и я заполняю его водой и ветром.
Вы ходите в театр как зритель? Не мешает ли вам профессия в восприятии?
Был период, когда все спектакли рассматривались, в первую очередь, с профессиональной точки зрения. Я даже специально ходил смотреть работу постановочной части. Конечно, тут ни о каком восприятии спектакля в целом не может быть и речи. Отрываться от профессионального взгляда мне тогда удавалось только в Малом театре, где постановка в большей степени построена на игре актеров, и я не отвлекался на техническую составляющую. Со временем мне удалось отделить одно от другого, теперь я могу видеть и техническую часть, которая мне нужна, и художественную.
То есть теперь любовь к театру у вас во всех смыслах: и в профессиональном, и в общечеловеческом.
А по-другому не получится. Театр – это только по любви!
