Один из самых богатых номинациями на «Золотую маску» режиссёр Пётр Шерешевский, активно творящий «по всей Руси великой», в год тройного юбилея МХТ им.А.П.Чехова добрался до его легендарной сцены. По воле судьбы все юбилеи октябрьские: 125 лет празднует 26 октября сам Московский Художественный театр, 27 октября исполняется 100 лет его музею, а 20 октября Школа-студия МХАТ отмечает почётные 80. Личный юбилей 11 октября отпраздновал актёр театра, народный артист РФ Игорь Верник. Именно в этой точке он «сошёлся» с именитым режиссёром, который поставил для юбиляра бенефисный спектакль «Маскарад с закрытыми глазами». Премьера состоялась 10 и 11 октября.
МХАТу-МХАТово – спектакль получился академичным, литературным, подробным и томительным, с классическими паузами, отступлениями, аллюзиями. Из постановок Петра Шерешевского эта – одна из самых непростых в осмыслении, требующая от зрителя начитанности и смелости ассоциаций. Её тревожный и драматичный эмоциональный фон также, как и в первоисточнике, сохранится до самого финала. Только в конце режиссёр позволит себе через второй первоисточник вернуть героям и зрителям почти рождественскую идиллию чувств. И в этом постановщик останется верен своему общему светлому отношению к жизни, которое он неизменно привносит в мир каждой работой.
«Маскарад с закрытыми глазами» имеет в основе два литературных произведения, объединëнных темой бала-маскарада, но разделëнных временем действия, стилем эпохи, проблематикой характеров героев. И тем интереснее оказалось объединить «Маскарад» Михаила Юрьевича Лермонтова и «Новеллу о снах» австрийца Артура Шницлера. Не забыл режиссёр и о своëм любимом приёме изъятия действия из описываемого времени и переноса его поближе к современному зрителю.
Место действия – одна из столиц. Обезличенные набережная и квартира могут находиться как в Москве, так и в Петербурге. Автор спектакля щедро рассыпает метки: литературные, фактологические, кинематографические, которые знатоки искусства и творчества Шерешевского заглатывают, как рыба приманку. Режиссёр ведёт свою игру со зрителем и знает, что не скучно будет тому, кто разгадывает его шарады. Тонко и точно постановщик делает «прививку» актуальности всему архаичному, что есть в бессмертной драме М. Лермонтова. Его герои – те же представители высшего общества, только суть этого понятия давно изменилась. Современным «высшим светом» правят деньги, а не благородное происхождение и достоинство. И только ли высшим? Отличная тема для размышления и интеллектуальных споров, недаром именно вокруг этой нехитрой мысли закручено основное действие спектакля.
Главный герой – Евгений Александрович Арбенин (Игорь Верник) – филолог-преподаватель, маститый и авторитетный. Натура сложная, как и его прототип, лермонтовский Арбенин, он игрок в карты и игрок в жизнь. Немолодой и состоятельный герой находит свою тихую пристань около молодой жены Нины (Мария Фомина). Мрачная драма Михаила Юрьевича искусно и ювелирно из своего XIX века перетекает в лиричный «модерн» начала XX-го у Артура Шницлера и прекрасно себя чувствует век спустя на полях всë тех же внутренних сражений и метаний героя у Петра Шерешевского. Все узнаваемые герои пьесы в данном спектакле играют «свиту» бенефицианта. Актёрские работы спектакля безупречны и честны.
Красавица Нина уже не та «бедная овечка» и ангел, каковой видел её с высоты своего века и общественных устоев Михаил Лермонтов. Мария Фомина играет девушку, знающую себе цену, точно понимающую за кого и почему она вышла замуж, иногда раздражëнную, порой капризную, не готовую мириться с унижением. Что осталось от Нины Лермонтова? Любовь. Студенткой Арбенин выбрал Нину и привёл в свое «гнездо». И чувствуется, что им хорошо вдвоём: мыслящим в одном направлении, стоящим на одной ступени образования и интеллектуального наполнения. Не случайно же именно к Нине являются студенты (Владимир и Артём Панчик) с текстом Аверченко в сцене, являющей собой ещё одну хулиганско-прозрачную загадку автора. Для Нины муж – не богатый папик, а любимый мужчина, с которым должно быть тепло и надёжно. Тем больнее и необъяснимее для девушки подозрения Арбенина. Тем современнее её почти незаметное снисхождение к мужу, немного отставшему от века, слишком серьёзно миксующему литературу и действительность.
Молодой Звездич (Илья Козырев) может равняться с князем Звездичем Лермонтова разве что возрастом. Юн, мил, красив. «Купидон» – так называет его ревнующий Арбенин. Княжеской стати в нём «кот наплакал». Зато в избытке пофигизма, цинизма, насмешки над теми, кто уже не так молод и подвержен архаичным представлениям о некоей чести. Он спит со своей мачехой Инессой Викторовной (Юлия Витрук), невольной виновницей бед Нины, из вивисекторского интереса и, не исключено, что из желания вырваться из-под груза образа «папенькиного сынка».
Папенька Адам Петрович Звездич (Сергей Беляев), у Лермонтова он Шприх, в нашей современности – это вышедший из народа («из грязи в князи»), благодаря большим деньгам, простой и даже благодушный мужичок. Он любит сына, прощая ему даже самые непростительные грехи, не злобится на сбежавшую красавицу жену. Домашний покой и футбол по телеку под пиво для него важнее разборок и житейских бурь. Прекрасен Казарин Артëма Волобуева с глазами-пуговицами стального оттенка, в которых живёт ясное понимание мира, сконцентрированного в карточной игре и прибыли.
Инесса Штраль, лермонтовская Баронесса, возможно, самый общечеловеческий, а потому почти без изменений прошедший через века образ. Юлия Витрук играет не кокетку на балу, а уверенную в своих действиях женщину, вышедшую замуж за большой капитал. Всë остальное абсолютно по тексту: не желая того, она подставила подругу, попыталась исправить ситуацию, не смогла, испугалась, уехала в деревню. И это тоже к вопросу о чести, которым задаются как Михаил Лермонтов, так и Пётр Шерешевский. Женская честь, не такое явное и брутальное понятие, как честь мужская. Её часто путают с потерей невинности, но есть честь просто человеческая. Например, вступиться за подругу и не отступить до конца.
Ещё есть девочка Соня (Софья Шидловская), лёгкая, наивная, бесплотная, как облако. И она тихо влюблена в своего преподавателя Евгения Александровича. Соня – это недавнее прошлое Нины и лишнее доказательство чистой внутренней сути мятущегося главного героя. Раз его любят ангелы, значит не всё так плохо. Арбенин прекрасно понимает это: Сонина трогательная любовь прокладывает дорожку к общему светлому финалу.
Игорь Верник действительно «празднует» этот спектакль и свою роль. Фейерверк живых эмоций, монологи, от которых сжимается сердце, каждое слово уходит в копилку размышлений для зрителя и его бесконечного возвращения к увиденному, к сочувствию, неприятию и пониманию героя. Верник максимально отстраняется от себя знакомого и привычного. На экране царствует только Арбенин: человек, жертва страсти, возраста, даже собственной мудрости.
На экране – потому, что Пётр Шерешевский прибегает в этом спектакле к одной из своих фирменных фишек: он сопровождает действие на сцене его трансляцией на огромном экране. В этом симбиозе рождается некий совершенно новый жанр искусства. Это театр и кино в параллели друг к другу. Актёры лишены возможности сделать дубль, как на съёмочной площадке. Они вынуждены быть предельно точными и откровенными в своих эмоциях и посылах, потому что экран выдаёт мельчайшую фальшь. Такое решение – непростой эксперимент для артиста, проверка на прочность. Для театрала подобный подход является интересным времяпровождением, возможностью выбора, сравнения и даже способом в максимальном приближении убедиться в органике и искренности любимых артистов.
Лермонтовский «Маскарад» был вызовом современному автору обществу, людям его круга, богатым, праздным, вечным игрокам и притворщикам. Режиссёр пытается понять, изменились ли люди за прошедшие полтора века и отвечает на этот вопрос своим долгим и обстоятельным спектаклем.
Люди и их страсти остались прежними. Изменились мироустройство, нравственные каноны, устои морали, а вместе с тем и существование индивидуума в обществе. И нет больше прошлых, основанных на обороне чести и достоинства, форм выхода из конфликтных ситуаций. Теоретически, литературно, возвышенно понятие чести занимает всё то же место в иерархии ценностей, но практически оно утратило свою значимость в принципе. Оно не оставляет обесчещенному шанса реабилитации, успокоения совести и страждущей хотя бы морального отмщения и очищения от скверны души.
В отличие от Игоря Верника, который с головой «ушёл» в своего героя, Пëтр Шерешевский во многом остаётся верен себе, своим придумкам, стилю и всему тому, за что ценят его творчество поклонники. Это и ироничное обращение к психиатрии в разных спектаклях: то беседа с профильным доктором, то размышления, то лекция на волнующую тему. На «бале-маскараде» его литературных ребусов и загадок книга Клаудии Хохбрунн о героях литературы на приёме у психотерапевта – первая. Что считать психиатрической нормой – вечный вопрос и неизменно без ответа. Зато мастерское вплетение в ткань спектакля чистейшего лермонтовского текста, без зазора прилегающего к современной речи, чуткое касание то тут, то там Шекспира, Шницлера, Аверченко и (кто что ещё нашёл?) – это не только дань филологическим экзерсисам героя, но и преклонение перед величием литературы, и прямой запрос на умного, развитого, тонкого и внимательного зрителя.
