Пьесу «Загадочные вариации» Эрик-Эмманюэль Шмитт написал специально для бенефиса Ален Делона. По сюжету встречаются двое мужчин – притворившийся журналистом Эрик Ларсен и писатель Абель Знорко. Интервью приводит их к разговору о женщине. Один из них – её муж, другой – бывший любовник. На сцене Московского Театра юного зрителя эти роли исполняют Валерий Баринов и Игорь Гордин. Режиссёр Кама Гинкас не ставит детектив, но полностью от детективной интриги не отказывается: «Эта замечательная пьеса, при всей детективной закрученности, конечно же, про любовь. Что есть любовь? Что есть женщина? И что делает любовь с человеком, попавшим в её силки?»
На сцене – рабочий кабинет Абеля Знорко, лауреата Нобелевской премии в области литературы. Он живет уединенно, на острове Рёзваннё в Норвежском море. Сергей Бархин в оформлении не боится злоупотребить деталями, которые сами по себе выразительны и характерны. Голубые шары и волна создают ощущение картинности, а изображение обнажённой женской спины в центре, как икона, служит постоянным напоминанием об Элен. Почти параллельно расположены два столика, будто заимствованные из сюжета Ван Гога. Когда Абель и Эрик перебрасываются репликами через всю сцену, может показаться, что они специально отгораживаются друг от друга. Неслучайно Эрик не выпускает из рук портфель и книгу, он ими «обороняется». Диалог напоминает игру в пинг-понг с воображаемым мячиком.
Из Абеля Знорко Игорь Гордин делает с одной стороны эмоционального нарцисса, а с другой – человека, накопившего в себе груз иллюзий. Если их сейчас не развеять, они раздавят его, как гранитная плита. У Абеля уверенная походка, немного покачивающаяся, размашистые жесты, он иронично смотрит на Эрика в вязанных длинных чулках. Шапочку Абель носит как корону. Рядом с таким франтом Ларсен скукоживается, ему приходится сутулиться, передвигаться перебежками. Валерий Баринов интонирует безошибочно точно, когда его герой вынужден признаться Абелю – вместо Элен много лет отвечает на его письма он. Переписка воскрешает женщину для мужчин, которые любили каждый по-своему: один сделал из неё Музу, к которой нельзя испытывать телесную привязанность, а другой – взял в жёны, ухаживал, когда она тяжело болела, похоронил.
Дуэт Баринова и Гордина держит внимание зрителя на внутреннем, скрытом содержании, а не на внешнем движении сюжета. Часто мизансцены строятся таким образом, что пространство разрезает треугольник: от патефона к столику, от столика к стулу, от стула снова к патефону. В центре треугольника − образ Элен, медленно вырастающий перед глазами зрителей. Когда Эрик вынимает её фото, он слепит изображением Абеля, будто направляет ему в лицо не фотокарточку, а прожектор. В заключительной сцене, Абель решает продолжать переписку: «Я… я напишу вам…» Он жалуется на ощущение пустоты: «Я больше ни во что не верю, и не жду от жизни ничего кроме хорошего пищеваренья и сна без сновидений». Но в теплоте полумрака две фигуры будто намекают на то, что Абель и Эрик, лишившись иллюзий, обрели счастье и покой.
Режиссерский почерк Камы Гинкаса в спектакле – свободный от жанровости. В содержании «Вариаций тайны» чувствуется удивительный темперамент и правда, человечность, романтический пафос и самоирония. А главное – любовь к человеку, с его тщетным поиском идеала. Вся карта этих поисков – в настроении спектакля.
