27 января театр «Мост» предложил своим зрителям эксперимент: два спектакля, поставленных Георгием Долмазяном в 2018 году, стали одним большим проектом. Документальные работы Мост-Проекта «Русский авангард» и «4 Любы. Оттепель» являются едва ли не программными для театра. Они уже давно полюбились зрителям и разобраны по косточкам критиками. Главный вопрос эксперимента: возможен и целесообразен ли такой симбиоз двух разных спектаклей?
Ответ: «Можно!». И нужно. Эти постановки — близнецы-братья. Они обладают одинаковой структурой, схожей атмосферой и темой. Каждая эпоха представлена самыми знаковыми произведениями, событиями, персоналиями исторической и культурной среды. Поначалу в обоих спектаклях немного смущают стереотипы, но можно догадаться — постановки сделаны и для тех, кто, возможно, еще не знаком с этими явлениями и для тех, кто сможет интерактивно поучаствовать в действии, подпевая, узнавая, шепча стихи, наслаждаясь. Есть в этих работах оживляющие историю воспоминания, редкие факты, письма и документы эпохи, озвученные Александром Вертинским, Юрием Гагариным, Светланой
Аллилуевой, Екатериной Фурцевой, Людмилой Алексеевой и многими другими, из тех, что творили историю.
Художники и их время скрепляют воедино драматургический посыл двух произведений и переносят зрителей через годы в два разных мира, одинаково освещенных свежестью дарований молодых, оказавшихся на художественной вершине больших исторических всплесков. Если выстроить культурную парадигму этих двух эстетических пиков российского искусства, то окажется, что символы у них схожие, но разные стартовые позиции.
Русский авангард возник из веяний мировой культуры и деструктивного момента распада империи. Отсюда извилистая декоративная красота архитектуры, живописи, литературы и поэзии, в которой стихи, словно обрамлены замысловатыми иллюстративными билибинскими виньетками. Из этого же «котла» и волнующий декаданс, воспевающий кокаиновую красоту упадка на общем неясном и темном фоне происходящего. Разумеется, это было необычно и ново. В авангард включились художники всех мастей и
направлений. Одна только поэзия стала настоящей «поисковой партией» для самовыражения и выражения нахлынувших новых чувств и ощущений, открытия нестандартных форм для передачи внутренних колебаний, как общества, так и индивидуума. Тяжеловесный брюсовский стих, немного игрушечный и эстетский северянинский, ломкие изгибы блоковской поэтики, трагедийность Цветаевой, камерность Ахматовой, прорицательность и живописность Гумилева — как много их было, и каждый самобытен, узнаваем по первой же строчке.
Спектакль недаром имеет в названии ремарку «Эпоха в лицах». Кроме художников и артистов, на сцену выходят простой офицер белой гвардии, фрейлина императрицы, Керенский и Дурново — лица, определяющие исторический момент. Начало и конец символичны: «Бродячая собака» и гудок парохода. Все действие творится в затемнении, которое по-своему тоже символ. В надрывном веселье посетителей знаменитого артистического подвала сквозит зыбкая неуверенность в будущем, своем и стремительно разрушающейся страны. Кто-то тверд и громоподобен, как Маяковский, кто-то растерян, как Блок. Однако, обстоятельства и любопытство художника не всем позволили сесть на пароход, прощальным гудком разделивший Россию на старую и новую.
Спектакль «Оттепель» тоже представляет эпоху в лицах. Лицах молодых, открытых, с пытливым и жаждущим взглядом. 4 девушки Любы — те же символы. И, хотя оттепель сама по себе является процессом постепенным и медитативным, искусство той поры вошло в резкий и крутой вираж вместе со всей страной. Снова деструкция, только теперь в обломках лежит империя сталинизма. Это разрушение без внешней разрухи, скорее, наоборот, на фоне
нескончаемого строительства. Единым вздохом на свободу вырывается душа, исчезает страх, а человек в плаще и шляпе, подглядывающий на вас из-за листа газеты, уже скорее смешон, чем грозен. Художники, как самые чуткие, отозвались первыми и «оторвались» по полной в краткий, но бесконечно яркий миг свободы. Конечно, оттепель — это не только политехнический и плеяда поэтов, в её знаковую систему вписываются и молодежный фестиваль, и фильм «Карнавальная ночь», и мода от Диора, первый Спутник, полет Юрия Гагарина. Художники оттепели также молоды, как богема авангарда, но они живут в эпоху света, и их недолгий, но высокий полет случился на фоне прозрачно-голубого неба.
Две вершины, два блестящих периода российской культурной истории. Изящная витая раковина модерна, в которой спасались от военных и революционных невзгод творцы начала прошлого века. Открытая светлая ракушка оттепели на берегу моря, на гребешке которой удобно расположилась в жадном желании общения молодежь середины века. Первые прощались со страной, вторые бежали ей навстречу. Чем ответила страна — это уже другая история. Оба спектакля доказывают одну и ту же теорему, суть которой в том, что моменты критических потрясений и перемен в государстве рождают мощный культурный ответ в артистической среде. И, похоже, эта тончайшая, хрупкая и колеблющаяся основа была и остается единственной действенной поддержкой всего сложного и неповоротливого жизненного массива гигантской страны.
