Ключ к спектаклю Антона Яковлева по мотивам пьесы Н.В. Гоголя содержится в его названии – «Игроки. Иллюзия». В премьере Театра имени Гоголя все не те, кем кажутся. Каждый поступок, каждое слово имеют скрытое значение. И даже такие привычные координаты человеческого бытия, как пространство и время, смазываются и расплываются. Добро пожаловать в царство великой иллюзии!
В центре сцены – полукруглое возвышение, напоминающее скорее театральные подмостки, чем карточный стол. По краям – то ли шкафы, то ли просто двери всевозможных размеров и форм. Вместо гоголевского трактира – инфернальное пространство (чистилище? ад?), куда заманивает Ихарева (Марк Бурлай) слуга Алексей. От вида этого мелкого беса в исполнении Алены Гончаровой и от его похвал «самому покойному покою» мороз идет по коже.
В постановке Антона Яковлева много мистического, но не меньше и цифрового. Герои делают селфи и, как опытные видеоблогеры, рассказывают о себе или делятся впечатлениями о происходящем на камеру – результат мы сразу видим на установленном за сценой экране. Некоторые реплики и эпизоды в спектакле повторяются несколько раз: ошибка записи, сбой в матрице, напоминающий об иллюзорности происходящего. Об условности, отрыве от реальности, которые в равной мере свойственны мистическому и цифровому началам.
В «Игроках. Иллюзии», кажется, возможно все. Здесь колода карт превращается в двух обворожительных женщин – Светлую (Екатерина Сахно) и Темную (Анастасия Епифанова) Аделаиду, которые следуют за Ихаревым по пятам и постоянно борются за его внимание: одна призывает к осторожности, вторая провоцирует на риск. Здесь шулер Утешительный становится харизматичной дамой (Ирина Гринева блестяще справляется с мужской ролью), а образы гоголевских персонажей дополняет экспрессивный пластический рисунок. Антон Яковлев не признает жестких рамок и ограничений: классический текст у него сосуществует с ультрасовременной минималистичной сценографией; в «Игроков» просачиваются цитаты из «Пиковой дамы» и «Мертвых душ»; мрачную, напряженную атмосферу постановки вдруг разряжает откровенно фарсовая сцена рыбалки.
Все эти особенности делают премьеру Театра имени Гоголя головокружительно динамичной. Каждый эпизод в ней – отдельное представление, от которого, благодаря прекрасной актерской игре, невозможно оторваться. Ирина Гринева и Марк Бурлай, Василий Неверов (Швохнев) и Андрей Кондратьев (Кругель), Александр Семчев (Глов-старший) и Денис Лукин (Глов-младший), Екатерина Сахно и Анастасия Епифанова, Алена Гончарова и Сергей Муравьев (Замухрышкин) рассказывают историю обманутого шулера ярко, увлеченно, даже азартно.
Но много ли гоголевского осталось в этой истории? Женщины в роли мужчин, никаких карт, непонятные время и место действия, экстравагантные костюмы, которые имеют отдаленное отношение к моде девятнадцатого века… Александр Семчев с привычными благостно слезливыми интонациями зажиточного помещика спасает положение, но, увы, ненадолго. Его Глову-старшему тоже не удалось избежать тлетворного влияния условности и фарса: обожаемую дочь приверженцу традиционных ценностей заменяет кукла.
В результате любители творчества Гоголя могут почувствовать себя обманутыми. Но, если вдуматься, этот обман – лишь очередная иллюзия спектакля. Несмотря на оговорку «по мотивам», текст Гоголя звучит здесь без изменений, а актерская пластика не вступает с ним в противоречие, а скорее комментирует и дополняет. Колода карт для Ихарева – главная надежда и искушение, поэтому, представив ее в виде ангела и демона, режиссер едва ли пошел против авторского замысла. Постановку «Игроков» сложно представить себе без карт, однако пьеса Гоголя не только о карточной игре. Если для Шекспира весь мир был театром, то для Ихарева и его противников он – поединок шулеров, где, чтобы остаться на плаву, нужно обмануть всех. Да, они играют в карты. Но выиграть хотят не за ломберным столом, а в схватке жизни.
Ни мистика, ни фарс не чужды стилистике Гоголя, которого называют одним из основоположников фантастического реализма в русской литературе. И содержание его «Игроков», пожалуй, точнее всего описывает именно слово «иллюзия». Иллюзия силы и безграничной власти, которую дает ложь. Иллюзия, что, забыв о человечности, можно стать неуязвимым. Обычные иллюзии тех, кто считает себя не «тварью дрожащей», но «право имеющим».
За эти заблуждения Ихареву придется заплатить собственной душой. Завершая пьесу монологом отчаявшегося, растерянного шулера, Гоголь оставляет герою выбор, а значит, шанс на спасительные перемены. Но Яковлев отказался от открытого финала (и в этом, пожалуй, главное отличие постановки от текста). В его призрачной, зыбкой реальности судьба Ихарева пугающе ясна и однозначна: с кривой улыбкой он вольется в толпу возомнивших себя королями шутов. И станет почти неотличим от Утешительного, Швохнева, Кругеля и других вечных игроков, лишенных личности и лица, настоящего, будущего … и даже иллюзий.
Автор – Татьяна Ратькина
