Центр драматургии и режиссуры (ЦДР), что занимает уютный подвальчик исторической «сталинки» на Соколе, в ушедшем году отпраздновал четверть века. Его нынешний художественный руководитель Владимир Панков основал 20 лет тому назад независимую студию SounDrama и в 2016 году возглавил оба театра, удачно нашедшие друг друга, ставшие одним целым – драматическим и музыкальным. Вместе с режиссёром Панковым в ЦДР пришла и его труппа, одна из «звёздочек» которой сияет в таинственной глубине своим особенным, тихим и искрящимся светом.
Анастасия Сычёва – актриса играющая, поющая, творящая. Хрупкий и скромный сочинитель «песенок» Анастасия придаёт огромное значение всем, кто коснулся её судьбы, всем, кто рядом, кто помогает, кто приходит в театр, чтобы вместе с ней пережить судьбу её героинь. Эти героини могут быть нежными и тонкими, могут показать характер, сорваться в трагедию или рассмешить. У всех этих персонажей, независимо от предложенных им обстоятельств, внешность ангела с беззащитным взглядом бездонных глаз и большим сердцем, исполненным благодарности.
Анастасия Сычёва о юбилее SounDrama, об учителях, о любви…
«…три моих «кита»
В моей жизни есть три моих «кита», три Мастера.
Первый мой учитель в искусстве музыки и вокала – Василий Николаевич Пустыльников. Он был директором Театра кукол и масок в нашем городе Тюмени, где очень много сделал для молодёжи: помогал начинающим артистам, талантам, детям. Меня он заметил на вокальном конкурсе «Ступени», куда я пришла прослушиваться. Неожиданно для всех и себя самой я стала победительницей на этом конкурсе. Василий Николаевич познакомил меня с миром музыки, привил музыкальный вкус, воспитал музыкально – стал моим «крёстным папой», можно сказать.
Затем он передал меня в руки другому Мастеру: Марине Владимировне Жабровец. Это самый лучший театральный Мастер в нашем городе. Я пошла к ней учиться на режиссëрско-актëрский курс. Марина Владимировна научила меня любить театр, познакомила с театральным искусством, со сценой, её законами. Когда я уже закончила институт, она случайно оказалась в Москве и увидела на фестивале спектакль Владимира Панкова «Красной ниткой». Марина Владимировна позвонила мне и сказала: «Настя, это твоё! Я не знаю, что ты будешь делать, но ты должна найти этого человека, должна пойти, посмотреть этот спектакль!»
Я нашла в афише, когда идёт этот спектакль, посмотрела его, «умылась слезами» и поняла, что хочу делать то, что все эти люди делают на сцене. Там были сам Панков, Сергей Родюков, наш нынешний музыкальный руководитель, Ольга Лапшина и другие артисты. Всё это меня захватило, и я очень захотела поговорить с Владимиром Николаевичем. Звонить мне было неловко. Что я скажу: «Здравствуйте, я девочка из Тюмени»?
Я решила поговорить вживую, ждала его очень долго после спектакля у служебного входа. Было морозно, все уже вышли. Я отчаялась. Панков вышел самый последний. Я подошла и сказала, что хотела бы с ними работать. Он просто развёл руками, словно извинялся и добавил: «Я ничем не могу тебе помочь, я не работодатель! Я такой же, как и ты». В этот момент мне захотелось крикнуть: «Нет! Вы не такой же, как я!» Но я ничего не сказала больше, потому что у него был такой ёмкий, красноречивый взгляд… Я его поняла.
Эти три человека, три Мастера меня так и ведут по жизни. Всё, что я умею, вся моя любовь к музыке, к театру, к людям – всё от них. Василий Николаевич открыл мне мир музыки, Марина Владимировна мир театра, а Панков открыл мне мир самой себя между этих двух миров. Также он научил меня самому главному: он показал мне эту вертикаль, на которую всë нанизывается. Вертикаль от земли до неба. Каждый выход на сцену, как в древнегреческой трагедии – это разговор с Ним, с тем, кто наверху. Разговор через зрителей, через монолог героя, через мои личные мысли. Эта связь всегда должна присутствовать, когда ты на сцене. Панков меня научил этому и учит до сих пор других, начинающих артистов.
Вы поддерживаете связь со своими первыми учителями?
Да, конечно! Когда я приезжаю в Тюмень, я их вижу. И они приезжают сюда. Василий Николаевич побывал на моём концерте, он доехал до меня, он меня услышал. Было счастьем увидеть слëзы на его глазах.
Панков
Ситуация, когда я впервые поговорила с Панковым у служебного входа, придала мне сил. Владимир Николаевич как будто встал наравне со мной, и от этого я даже немножко почувствовала неловкость. Он такой для меня «великан», и вдруг встал на уровень моих глаз, чем сразу расположил к себе.
Владимир Николаевич хотя и сказал, что не может мне помочь, но предложил встретиться, пообщаться. Сказал позвонить ему, но это прозвучало так, будто мы никогда больше не увидимся. Я звонила в течение трёх месяцев, напоминала о себе, но у Владимира Николаевича не было времени. Он отвечал вежливо, обещал, что найдёт время. Я уже старалась не докучать ему звонками. В какой-то прекрасный момент он позвонил мне сам. Я приехала к нему в студию, Панков спросил, импровизирую ли я, включил какую-то музыку, повернулся спиной ко мне, и я начала музицировать. Владимир Николаевич начал тихонько поворачиваться ко мне. Потом выключил трек, улыбнулся и сказал: «А пойдём пить чай!» Я рассказала ему о себе, потом мы пошли к ребятам в студию. Они как раз писали тогда музыку к фильмам, и я впоследствии участвовала в этих записях.
Когда я пришла в студию, то поначалу была наблюдателем: смотрела, как они репетируют, впитывала всё, что творится в этом необычном театре. Он существует по каким-то иным законам. По законам музыки и любви. Ещё здесь как будто все родные люди, которые словно тысячу лет знают друг друга и меня тоже. Они так меня приняли, словно мы давно знакомы.
Первым спектаклем студии SounDrama, в котором я участвовала, был «Гоголь. Вечера. Часть I». Я исполняла роль Утопленницы в рассказе «Майская ночь или утопленница». Это случилось, как первая любовь. До сих пор это мой любимый спектакль.
ЦДР и SounDrama
В основе жанра студии SounDrama лежит музыкальная партитура. Даже тишина, заложенная в спектакле, она тоже в этой партитуре, как музыка. Музыка тишины. Всё от начала до конца подчинено музыкальной драматургии, которая связана с драматургией самой истории. Это сложное и плотное переплетение, в котором существует сам принцип и метод создания спектаклей в жанре SounDrama. В этих спектаклях всё идёт в одном направлении: стилистика, набор аутентичных музыкальных инструментов, подбор голосов и даже шумов. Иногда музыка может складываться из каких-то стуков, топота, шёпота, слов, даже отдельных букв, дыхания. Из любого звука создается музыкальная партитура.
Ещё основной принцип жанра SounDrama – рождение спектакля «здесь и сейчас». Играя спектакль, мы как будто в миллионный раз создаём его заново. Всё варьируется, всё может видоизменяться, хотя структура и остаётся прежней. У каждого артиста есть своя «территория» импровизации в спектакле, где он может делать всё, что угодно в своих нескольких «музыкальных квадратах», не нарушая общей формы. Ты играешь и понимаешь: это родилось будто заново, всё живое! Сегодня спектакль пошёл так, а завтра может пойти иначе. Бывают, конечно, и чёткие партитуры, за рамки которых мы не можем выходить, чтобы спектакль не пострадал. Это очень тонко, ведь полная импровизация может привести к хаосу, поэтому она должна быть правильно организована.
Панков учит определённой степени музыкальной свободы. Сам даёт нам вектор, в какую сторону двигаться, поправляет, если мы не туда «зашли», настраивает тон, подключает к музыкальной сцене всех участвующих. Это наш поводырь. Спектакли Владимир Николаевич не смотрит. Он их слушает. Ходит за кулисами или стоит за дверью, переписывается с помрежами и спрашивает: «Как?!» Ему пишут, как проходит спектакль. Он за нас всех переживает, к нам прислушивается. Потом может подойти и сказать: «Вот тут чуть аккуратнее». Или: «Вот здесь было очень хорошо!» Всегда держит нас в зоне своего внимания.
Когда Панков пришёл в ЦДР, то принёс с собой музыкальную составляющую. И артисты ЦДР были вдохновлены этим жанром, сразу к нему потянулись! У нас быстро произошло единение с ними. Это так радостно, когда твой коллега вдруг начинает разговаривать с тобой на одном языке. Я очень счастлива, что мы так сроднились: актёры SounDrama и ЦДР. Сегодня эти два театра уже проникли друг в друга. Мы находимся в стенах ЦДР. Владимир Николаевич в этот театр пришёл не случайно, потому что его судьба связана с Алексеем Николаевичем Казанцевым, основателем этой сцены. Панков подхватил его дело и продолжает служить, уважая законы этого театра и привнося своё. Мы теперь все артисты ЦДР: и те, кто был тут до прихода SounDrama, и мы.
Даже молодые режиссёры, которые приходят в ЦДР ставить спектакли, видимо, неспроста здесь оказываются. Владимир Николаевич им «светит», как свет из окна, и спектакли, которые они делают, тоже пронизаны музыкальной драматургией. Появляются новые музыкальные руководители, композиторы. Недавно Дмитрий Богославский поставил у нас свою пьесу «Катапульта». Потрясающий спектакль с замечательной музыкальной драматургией. Я очень рада, что жанр SounDrama развивается.
«Чувствуй!»
Случайные люди к нам не приходят. Все оказались в студии не случайно. Среди нас есть потрясающие музыканты: и с абсолютным слухом, и мульти-инструменталисты, и владеющие разными жанрами, будь то классика, джаз, фолк или рок и т.д. У меня, например, нет музыкального образования. У Владимира Николаевича всегда одно лишь условие для артиста: музыкальность. Если ты чувствуешь музыку и способен идти за ней, ты обязательно создашь что-то большее. Панков нас учит чувствовать. На протяжении многих лет он говорит одно слово: «Чувствуй! Почувствуй! Мне от тебя больше ничего не надо!»
В основе импровизации лежит «чувство» сиюминутности. Когда ты сам почувствовал, то и музыканты подхватили. И началась магия. Любая импровизация становится тебе покорной. И тогда ты владеешь собой на сцене, владеешь зрителем, партнёрами, а они – тобой. Вы создаёте что-то вместе и передаёте это в зал. Владимир Николаевич этот процесс организовывает, ведёт, поправляет, оберегает.
Я всегда вспоминаю такой эпизод: когда мы репетировали «Гоголя», и я играла Утопленницу, Панков подошёл ко мне и тихонечко на ушко сказал: «Вот сейчас пойдёшь по сцене, и ты, как будто коровка, а на груди у тебя колокольчик». Шепнул мне это и ушёл. Зазвучала музыка, и у меня под неё словно бы сами ноги пошли. Он обладает таким «феллиниевским» мышлением. Феллини же никогда не репетировал со своими артистами. Он мог просто нарисовать артисту рисунок, не давая никакого сценария читать. Он однажды принёс Марчелло Мастроянни рисунок парусника, вручил ему. Мастроянни спросил: «Что это?» Феллини: «Это твоя роль!» Владимир Николаевич тоже так умеет. Он может просто своим голосом задать тебе какой-то тон, звук издать, и ты уже всё понимаешь. Он же актёр и обладает силой режиссёрского показа. Когда Панков встаёт с кресла, выходит и гениально тебе что-то показывает – не понять невозможно.
Мои «песенки» и «Моя любовь»
В течение многих лет я сочиняла песни, пела их на наших концертах. К своим песням я не отношусь серьёзно, называю их «песенки». Мне очень понравилось, как когда-то сказал Фредди Меркьюри: «Песни – это как одежда. Есть любимая одежда, есть повседневная. Нравится – ты её носишь, разонравилась – не носишь. Нравится – поёшь песни, не нравится – не поёшь». Я тоже очень просто отношусь к своим песням. Каждая из них является обращением к кому-то: к папе, учителю, к любимому мужчине, к какому-то мужскому образу. Обращением к себе, как к части этого образа. Обращением к Богу, к тому, кто за нами наблюдает. Каждая песня, которая написана мною в течение моей жизни в студии SounDrama, связана с каким-то человеком или событием. Нет просчитанных песен, как случается в шоу-бизнесе. Всё очень «по живому», ни одной случайной истории.
Песни пишутся в какой-то драматический момент, когда ты на перепутье, когда ищешь ответ и не можешь найти, ищешь опору. Однажды так случилось в жизни, что я плакала и плакала. Слëзы лились и лились, я их не могла остановить, хотя, вроде бы, и плакать уже не хотелось. Я вытерла слëзы и подумала: это же просто вода. Потом я задумалась о том, что в воде мы рождаемся, вода льётся с неба дождём, снегом, мы пьëм воду, мы из неё состоим. Это стихия. И у меня родилась песня «Вода» – моё обращение к стихии, чтоб она всё вокруг умыла и стало чисто.
Однажды Владимир Николаевич сказал: «Давай, собирай программу! Пора!» Мы собрались с нашими замечательными музыкантами, вокалистами, с моим соавтором Виктором Маминовым. Виктор – мультиинструменталист, артист, композитор. Он помог мне всё аранжировать, оформить музыкально. Мы сделали с ребятами программу и показали Панкову. Он не стал менять порядок песен, который мы задумали, а только связал всё незримой драматургией, организовал всё на сцене, придумал, как спектакль будет выглядеть.
Так появился мой концерт. Изначально он назывался «Прощай». Слово «прощай» очень сильное, с двойным смыслом. Я считаю, что это не просто «до свидания!», это слово происходит от «простить». Люби, прощай, несмотря ни на что. Для меня простить – равносильно любить.
Теперь спектакль, который мы делали к юбилею студии SounDrama и к закрытию сезона, встал в репертуар, и мы решили сменить название. «Моя любовь» – так называется песня-талисман студии, которую написал Сергей Родюков на слова Павла Ковалёва. Мы исполняем её уже 20 лет. То есть сколько лет студии SounDrama, столько и исполняем. Без неё не обходится ни один концерт. Когда мы даже просто так собираемся вместе, обязательно её поем.
В конце моей программы я пою про щëлочку света и прошу этой «щëлочки света» для каждого. Также в конце я пою про «место силы». Я указываю на место на сцене, где мы находимся, внизу, в нашем маленьком подвальчике. Это для меня очень важно.
Концерт посвящён всем-всем людям, которые когда-то были в команде студии SounDrama. Многих уже с нами рядом нет: они живут в разных концах света, служат в разных театрах. Из основателей здесь осталось всего несколько человек. Однако в студии есть костяк людей, который был, есть и будет. Это музыканты, вокалисты, актёры, которые всегда с нами: Сергей Родюков, Павел Акимкин, Пётр Маркин, Андрей Заводюк, Сэсэг Хапсасова. Также сам Владимир Николаевич, Екатерина Кислова, Ника Гаркалина, Евгения Мельникова и Сергей Агафонов.
Ещё есть люди, которые к нам всё время приходят. Это, к примеру, студенты Владимира Николаевича. Поэтому спектакль посвящён и будущему SounDrama, тем, кто к нам присоединится.
В концерте «Моя любовь» вы входите в стильном костюме, а ля Марлен Дитрих, а потом вдруг снимаете ботинки и остаётесь босиком. В образе появляется лёгкость, беззащитность. Кто это придумал?
Панков. От начала до конца всё придумал он. Наши струнницы, к примеру, выходят на сцену в аутентичных костюмах, которые шились нашим художником Наташей Жолобовой много лет назад. Эти костюмы поддерживают фолк-составляющую музыкальной программы.
Костюм, в котором я выхожу – это как защита. Он немного андрогинный, будто бы женщина в мужском наряде. В нём всё строгое, чёткое, определённое: цилиндр, перчатки. Все закрывает, защищает. Потом я постепенно это всё с себя снимаю, «заземляюсь», открываюсь…Оставляю пиджак на вешалке, как образ какого-то человека, которого я ищу, зову, общаюсь с ним. Это может быть папа, наставник, друг, мужчина и я сама, как часть этого мира. Мои брюки широкие, как юбка: вроде бы они и брюки, но они часть женской одежды. Рубаха – будто ветер за пазухой. Панков ещё ковёр принёс, диван, свет придумал, всё расставил на сцене. Когда мы это целиком увидели, то словно паззл сложился. И это так хорошо вошло в смысл спектакля! Все песни вдруг связались каким-то сакральным смыслом, вечным обращением к кому-то свыше.
Ваша театральная судьба складывалась как будто по велению, все события в ней последовательно «нанизывались» на нить жизни. Вы верите в провидение, в то, что нас кто-то ведёт по начертанному пути?
Про такие вещи я боюсь говорить. Провидение – это что-то интуитивное и тайное. Это голос того, кто выше и ведёт тебя. Это любовь к людям, к своему делу. Так получилось, что все мои Мастера меня этому учили: любить, слышать, прощать. Если ты не прощаешь до конца, значит ты и не любил.
Я верю в любовь. Любовь для меня равна тому, кто там, наверху, а Он равен совести. Если ты следуешь шаг за шагом за тем, что ты любишь, идëшь по вере, по любви, всё делаешь по своей совести, честно, то по-другому просто и быть не может. И тогда в твоей жизни нет ни одного события, ни одного человека лишнего. Тогда всё наполнено и неслучайно. Так, как и должно быть.
Я хочу прожить жизнь «в полную силу», не жалея затрат, эмоций, денег, времени и чувств. Владимир Николаевич говорит на репетициях: «Отдай всё, что у тебя есть сейчас! Не оставь себе ни капли. Ты обретёшь больше!» В песне «Моя любовь» есть такие слова: «Возьми последнее, что есть – мою любовь». Когда ты готов честно отдать, даже если у тебя заберут всё, тогда ты настолько открыт, что в тебя может вместиться ещё больше.
