Открытия своего нового дома в отреставрированном здании бывшего Театра Киноактёра «Мастерская 12» Никиты Михалкова ждала долго и с нетерпением. К празднику новоселья Мастер приурочил и первую на отныне родной сцене постановку. Спектакль по мотивам произведения классика драматургии Бертольта Брехта «Страх и отчаяние в Третьей империи» режиссёр прозорливо назвал «Перед рассветом», который неизбежно наступает после тёмной ночи.
Успех фильмов Никиты Михалкова всегда держался на взаимном доверии режиссёра и тщательно им подобранной, устойчивой и талантливой команды. В работе над спектаклем постановщик остался верен этому принципу, собрав надëжных и талантливых друзей – мастеров своего дела, обеспечивших половину удачи новой работы.
Художник-постановщик Юрий Купер – давний соратник и друг режиссёра. Его неповторимые декорации стали фирменным знаком «Мастерской». Режиссёр-хореограф Сергей Землянский также создаёт уже не первый спектакль в театре Михалкова, украшая постановки гениальными пластическими композициями и танцами. Замечательный музыкант, композитор и актёр Павел Акимкин сочинил музыку к гротескным зонгам, которые в своё время стали открытием Бертольта Брехта и Курта Вайля в их новаторской драматургии.
«Страх и отчаяние в Третьей империи» –– это отдельные небольшие рассказы-сцены, написанные автором в эмиграции по свидетельствам очевидцев и газетным статьям. Разложение общества в катастрофическое время проникновения фашизма в привычный немецкий «орднунг» не могло не волновать драматурга и поэта, не скрывающего своих антифашистских убеждений. Театр Брехта был также преимущественно политическим, являясь единственным доступным художнику средством борьбы с растущей угрозой коричневой чумы.
Постановщик Никита Михалков отталкивался от оригинального текста драматурга. Слегка отредактировав некоторые отрывки, кардинально переделав другие, он полностью сочинил искренний финал, не смущаясь его прямолинейностью. Спектакль получился масштабным, охватывающим всю немалую сцену целиком как декорациями, так и мизансценами, интермедиями, размахом актёрской игры.
У артистов труппы в стенах «домашнего очага» словно открылось второе дыхание. Высочайший уровень перевоплощений, чёткое понимание темы и очевидная её внутренняя проработка. За всем этим ощутима как опытная рука Мастера, так и образовательный эффект его Академии.
Девять небольших сюжетов, узнаваемых, внятных, убедительных, словно подсмотрены в щëлку жизни. Почти бытовуха, но как она изменяет понятные смыслы и как по-иному переворачивает знакомые каждому ситуации!
Внезапно выясняется, что в Третьем рейхе нельзя быть евреем. Вернее, быть можно, но только лишившись всего: работы, общества друзей, семьи, родины. Там лучше бояться соседей, да и родных: вдруг донесут в порыве шпиономании.
Шутки, и те становятся опасными. Нарисовал меловый крест на спине подозрительного персонажа – его и схватили. Весело. Да не рой яму другому! Тем более, что народная смекалка жива наперекор всему.
Дети. Самая лёгкая добыча нацистского режима. Как пугающе быстро реагируют они на «конфеты в ярких фантиках» и действуют по указке. Для этого нет необходимости в современных средствах связи. Достаточно податливости детского разума.
Настроение «эпохи тьмы»: мрачный страх подозрительности и блестящий бурлеск кабаре. Чёрно-белые декорации – это не просто ретро-картинки и кадры. Это цвет повседневности.
Вечерами немцы обожали сидеть в кабаре, местах, где обожествлялась сексуальная свобода и допускалась мощная политическая сатира. Там можно было узнать правду обо всех лидерах эпохи. В годы «золотого века Веймара» на радость народу в кабаре высмеивались даже внешность и манеры Гитлера.
Девять рассказов спектакля связаны зонгами-интермедиями, состоящими из отрывков знаменитого брехтовского «Бараньего марша». Исполняют их актёры – «артисты кабаре» с точным попаданием в стиль и художественную манеру злой сатиры театра Бертольта Брехта.
Оригинальной особенностью спектаклей «Мастерской 12» является их кинематографичность. Кинопрошлое Никиты Михалкова очевидно взято им на вооружение, и своеобразие смешения приёмов театра и кино стало «изюминкой» «Мастерской». «Живые» декорации, продолжающие и развивающие действие на сцене, манера исполнительской игры, словно камера «наблюдает» за актёром, и «говорящий» монтаж сцен создают театр новый и неординарный.
Архисовременная тематика его первой постановки в «родном гнезде» тяготеет к вечности и даже сказке. Сколько ни руби головы Змея Горыныча, они неизбежно отрастают вновь. Сколько ни гаси адово пламя, оно опять возгорается там, где его поджигают. Найдётся ли на Земле богатырь, способный раз и навсегда покончить с лихом? Или это должны сделать все жители планеты, взявшись за руки в едином бесконечном хороводе на пути зла?
