В театре есть особая магия: она подчиняет людей образам, заставляет верить в то, чего нет, изменяет пространство и время. Именно поэтому сеттинг вселенной «Гарри Поттера» так подходит для разговора о жизни актеров, вынужденных всю жизнь колдовать на сцене. В два часа постановки режиссер Саша Денисова уместила несколько слоев реальностей: от Хогвартса до современной России, от магии до документалистики. Получился дикий спектакль-исповедь с внутрицеховыми деталями, понятными далеко не каждому зрителю, но оттого едва ли не более притягательными.
В начале зрителей настраивают на стилистику Гарри Поттера всеми возможными способами. Звонки, приглашающие к началу действия, переливаются колокольчиками главной темы из фильма, перед началом всех просят убрать крестражи (волей-неволей задумаешься, какая часть твоей души заключена в телефоне), на столе стоит клетка с белоснежной совой, а герои появляются на сцене в мантиях Хогвартса. Только становится понятно почти сразу: в «Гарри Поттера» здесь играют, причем демонстративно плохо. Волшебные палочки, оживающие газеты и прочие атрибуты магического мира проявляются как в анекдоте про фальшивые елочные игрушки: с виду как настоящие, но радости от них никакой.
Постепенно выясняется: Гарри, Рону и Гермионе уже за 70, и всю их жизнь Министерство магии что-нибудь запрещало. Теперь нельзя держать сов, пить гномью бормотуху, устраивать акции одиночного колдовства в публичных местах и собираться больше двух волшебников в одном пространстве. Хогвартс («уходящий корнями в тысячелетнюю историю Хогвартса…» Что? Да!) и весь магический мир теперь за стабильность, в которой ничего не происходит и не может произойти. Слишком прямо со сцены говорят то, что очевидно любому, следящему за российскими новостями не по телевизору. Все-таки Doc — театр, в котором не играют.
В тот момент, когда кажется, что понял логику спектакля, настраиваешься на два часа беззубых политических аллюзий, но все внезапно меняется. Актеры, так и не вошедшие в роли престарелых волшебников, начинают рассказывать истории своей службы в театре. Это сюжеты о неуверенности, мечтах, зависти, бесталанности и нацеленности на работу — в общем, о магии, которая стала рутиной. В импровизированном зеркале Еиналеж появляются ожившие портреты Елены Греминой и Михаила Угарова — ушедших основателей Театра.doc, наставников и творческих родителей для многих артистов. (В зале слышится шепот: «Нельзя же так! Запрещенный прием!» — и слышны всхлипы.) Молодые артисты присоединяются к череде историй: Казань, Пенза, Иркутск; как влюбились в театр и поступили в училище; чего хотели и что в итоге получили по жизни. Исповеди у всех разные: кто кричит и ругается матом, кто остается в рамках бытового повествования, а кто выбирает самоуничижительный тон. Искренние истории разных поколений актеров наполняют спектакль смыслом, ради которого и приходишь в Театр.doc — услышать живые голоса.
Ближе к финалу актеры перестают уничижительно изображать старость и силой магической мысли молодеют до точки, в которой их жизнь пошла кувырком. Тогда же им удается выйти за пределы коробки сцены и увидеть, что они прожили в ней всю жизнь. Неутешительный вывод помещает в фокус внимания экзистенциальный вопрос: насколько мы заключены в рамках своей профессии и своих жизненных выборов? Делает ли это нас счастливыми? Каждый из артистов отвечает по-разному.
Метафоре «Гарри Поттера» на сцене верны до конца, только она не имеет значения. Магический мир Джоан Роулинг остается блестящей оберткой для спектакля об изнанке актерской профессии. Неподготовленного зрителя, раз несколько лет выбирающегося в театр, огонь Гарри рискует оставить в недоумении, а коллег по цеху — в восторге.
