Эпоха Ренессанса или Возрождения – это не просто новый виток развития живописи. Представьте – греки на заре своей культуры создают особое средство анализировать окружающий их мир. Оказалось, что можно пропускать через себя события повседневности и посредством красок и деревянных палочек осознавать его на деревянных дощечках. Революция. Учитывая, что высокими мыслителями, такими как Платон, живопись считалась низким искусством, так как если наш мир и все вещи в нем являются отражением вещей из идеального мира на небесах, то рисование всего лишь создает копию копии. Однако греки в этом деле преуспели, как и во всех остальных искусствах. Судить мы можем, правда, только по текстам и разве что по вазам, так как греческая живопись практически вся сгинула во времени.
Далее эстафету перехватывают римляне. Какое-то время они поддерживают идеи эллинов, однако вскоре Европу охватывает ранее Христианство и десять веков культура переживает темное время. Жизнерадостное мировоззрение античности заменяется обещанием рая после смерти, однако, чтобы туда попасть надо пострадать. И вчерашние варвары стали страдать, идейно это делали, с самоотдачей. Чтобы в полной мере осознать то время, достаточно знать, что в IV веке н. э. вышел устав, запрещающий людям смеяться. Цитата из «Малых правил» Василия Великого: «Господь печется обо всех телесных страстях, неотъемлемых от природы человека [ ] Тем не менее, по свидетельству евангелистов (Горе вам , смеющиеся ныне, ибо восплачете и возрыдаете , Л к , 6, 25), Христос не смеялся никогда Напротив, он называл несчастными людей, поддающихся власти смеха.» А нарушителей две недели секли плетью.
Что уж говорить о контроле над живописью. Она полностью подчиняется церкви и все Средневековье занимается сугубо иконописью и иллюстрацией Библии. При том, если посмотреть на картины того периода, мы увидим совершенно условные фигуры людей и мифологических существ, с пренебрежением к элементарным живописным законам, так как главным было зеркальное отражение трансцендентных предпосылок. Иначе говоря – событие важнее формы. Узурпация происходила еще и потому, что многие священники не умели читать, а фрески использовались и для проповеди Священного писания такой же безграмотной пастве. Да, Библия была комиксом. О культурном наследии думать было некогда – вот, там кто-то смеется, а та женщина как-то сильно смахивает на ведьму.
Так продолжалось десять веков и всех все устраивало. А тех, кого нет, сжигали. Однако к XIV веку все-таки стали появляться первые ростки нового сознания, одним из его родоначальников в живописи считается Джотто. Он первый приходит к выводу, что посредством расположения объектов на полотне можно создавать драматургию, поза и мимика персонажа могут рассказывать о его внутренних переживаниях, и в целом художнику дана возможность не столько комментировать религиозные догмы, сколько чувственно их интерпретировать. Джотто возрождает понятие композиции, переднего и заднего плана. Люди и окружающий мир становятся приближенными к реальным прототипам. А также художник ломает канонические шаблоны изображения наиболее ходовых христианских сюжетов. Если суммировать, то выходит, что картины становятся самостоятельными произведениями. То есть у живописи, благодаря Джотто, появляется свой язык. Но также происходит еще большее преобразование. До этого момента люди жили как бы в двух мирах – сиюминутном земном и вечном небесном. Ренессанс же создает третий мир – вселенную художественной концепции, независимую ни от одного, ни от другого, которая несет в себе свои цели и задачи. Иначе говоря, идет возрождение роли художника, как пророка и демиурга.
Неизвестно, как двигалась бы история дальше, не случись эпидемия чумы. Да, творчеству Леонардо да Винчи и Микеланджело отчасти история обязана ей. Так как болезнь распространялась в условиях антисанитарии, а главными переносчиками были крысы, то монастырские подземелья, где бравые инквизиторы причащались из одной чашки, стали главными местами для пандемии. Поэтому, когда Черная Смерть выкосила большую часть церковников, новое мировоззрение еще больше захватило умы молодого поколения. Человек стал равен Богу. Отсюда и знаменитое «Сотворение Адама» Микеланджело.
Такое длинное вступление необходимо для осознания масштаба этого периода в нашей истории. Хотя подсознательно общество и так его осознает, что позволяет определенным людям на славе Возрождения, как и на всем прекрасном, спекулировать. Выставка «НЕИЗВЕСТНЫЙ РЕНЕССАНС: ШЕДЕВРЫ ЖИВОПИСИ XIV – XVII ВЕКОВ ИЗ ЧАСТНЫХ СОБРАНИЙ» в «Центре искусств. Москва» отчасти занимается подобным. Явной концепции в расположении работ не чувствуется, двадцать картин развешаны в маленьком зале так, как захотелось организаторам. К итальянскому Возрождению зачем-то добавили картину испанца Эль Греко, а несколько полотен, например, Санти ди Тито и Якопино дель Конте слабо относятся к данному направлению.
По мысли организаторов, каждый человек, творивший в то время, только по факту его жизни должен считаться гением. Обратимся к истории. Был такой художник Джорджо Вазари. Жил он в XVI веке, в период Высокого Возрождения и, помимо живописи, прославился своими «Жизнеописаниями наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих». Это пять томов, каждый примерно на 800 страниц, где есть глава про Микеланджело на 200 страниц и, для примера, о Джованни даль Понте на две. Так вот из оставшихся десяти представленных художников, не считая неизвестных, работ от мастерских и трех уже описанных, в книгах ведется речь только о трех (!). Осознайте ценность художника, не вошедшего в 4000 страниц жизнеописаний. Для сравнения можно представить, что через пятьсот лет какая-нибудь галерея представит экспозицию из соскобленных с фасадов зданий граффити перманентным маркером. А маляр Иван, который красил вам потолок, подастся ярким представителем неизвестной постмодернистской живописи. Работы некоторых художников, скажем, Никколо ди Пьетро Джерини, не обладают новаторскими чертами Ренессанса, а о многих вообще ничего неизвестно. Самым известным из представленных художников является Джованни Беллини.
Тут организаторы делают акцент на имя, как будто любая вещь с табличкой «Беллини» уже обязана восприниматься с преклонением. Художник всегда рассматривается в становлении. Невозможно выпускать только шедевры. И у да Винчи существуют слабые картины, а сбежав в другую область, вспомним и плохие произведения Пушкина, да, собственно, любого гения. Здесь ведь вопрос не пиара, а именно периода творчества. На каждом этапе происходит покорение вершины, за ним новый подъем, ошибки, опыты, ведущие к следующей. Зачем концентрировать внимание на двух проходных Мадоннах Беллини?
Поэтому «подарок российскому зрителю» на деле обладает не очень большой художественной ценностью. Прийти сюда стоит ради одной стены с тремя Мадоннами в трех разных живописных школах от Луки Синьеролли (флорентийская), Якопино дель Конте (венецианская) и Сано ди Пьетро (сиенская). Флорентийская школа развивала идеи Джотто о максимально реалистичной передаче людей на полотнах, сиенская же пыталась адаптировать новые идеи для старой готической концепции абстрактного изображение с религиозной целью. Венецианская изначально отставала и долго искала свои методы, однако именно из нее позже выйдет маньеризм и барокко. В остальном же «просветительная цель выставки», о которой говорит куратор экспозиции Адриан Мельников на деле выглядит эксплуатацией славы прошлого.
Автор – Илья Голубев
