Минский режиссёр Алексей Лелявский поставил в театре Karlsson Haus спектакль «Биография». В основу спектакля лег сюжет сказки Андерсена «Гадкий утёнок». Этот «скелет» спектакля оделся в стихи русских поэтов символистов, футуристов и абсурдистов: Ходасевича, Бальмонта, Олейникова, Введенского, Рыжего… — кто-то был отвергнут обществом, от кого-то отвернулось государство, а кто-то так и не смог найти общий язык с жизнью вообще. Биографии поэтов словно в зеркале отражаются в истории и Андерсена, и его Гадкого утёнка. К такой мысли подводит и сценография спектакля авторства Эмиля Капелюша: основные предметы на сцене — подвешенные на тросики большие квадраты, треугольники и ромбы, выполненные из толстого, но прозрачного пластика, в котором намёками отражаются все участники спектакля. Со сцены звучат стихотворения, прекрасные в своей образности – в них про умирание души в душном обществе, о хрупкости и быстротечности жизни, об ощущении отсутствия себя в жизни, и о желании быть услышанным и победить забвение.
Бесконечно печальные и прекрасные, где-то депрессивные, вымокшие в обречённости стихотворения сплетены с сюжетом «Гадкого утёнка» ассоциативно, связаны поэтически свободной композицией. Если бы эпизоды переставили местами (кроме начала и финала) смысл спектакля не изменился бы, так как произведения поэтов расставлены не по хронологическому порядку их написания и не по старшинству поэтов в плане «возраста» или «степени признания в народе». С событиями сказки рифмуются и темы стихов, и биографии поэтов, их написавших.
На сцене царит логика образов и эмоций, метафор и символов, весь спектакль какой-то фантастично-поэтический. Поэтому и жанр его можно обозначить как поэтическая сказка. Иногда в неё врывается дух площадного театра с трюками и лацци в стиле комедии дель арте, давая зрителям возможность передохнуть от переживаний за всех гадких утят, о которых вспоминает спектакль. Главный символ, связывающий всё воедино — это, конечно, гадкий утёнок. И художник Юрий Сучков придумал воистину жуткую и несчастную куклу птички: долговязый, серый, с редкими белыми перьями утёнок на длинных, тоненьких ножках. То над ним смеются и издеваются, то клюют и шпыняют куры, петухи и индюшки на птичьем дворе, то в доме крестьянки, где всем рулят хамоватая кура и глупый кот актёры оставляют утёнка на окраине сцены. Все обитатели птичьего двора тоже изображаются куклами: мягкие тканевые гуси, объёмные деревянные индюшки, курицы — в духе движущихся богородских игрушек, железная почти скульптура петуха – разным характерам птичек разные стили игрушек.
На протяжении всего спектакля держится нерв конфликта художника и непринимающего его общества. Он особенно ярко проявляется в сцене на птичьем дворе, где утёнка обижали и унижали ему подобные особи. Здесь проводится параллель с Бальмонтом – первые его работы не оценили, а во время второй эмиграции от таланта поэта отвернулась практически вся эмигрантская Франция из-за политической деятельности поэта.
Главный конфликт уточняется в более детальных. Например, в конфликте родителя и ребёнка: бездушная рука «родителя» выкидывает куклу утёнка в мусорное жестяное ведро, потому что «этот не удался». Его выкинули из жизни так же, как новорожденное советское государство отказалось от поэта Ходасевича.
Отсюда же следует противостояние художника и власти: актёров-«утят» вводят в общество: актриса выстраивает своих партнёров в рядок, силой нагибает их тела и кладёт на их спины широкую доску. Заставляет их выполнять свои команды («поставь ноги так», «пой песню вот так» и т.д.), а если ей что-то не нравится, то сильно бьёт их по спине. После этих издевательств она надевает на них ватники и отправляет на птичий двор – как будто в лагерную ссылку (очень многие поэты были репрессированы, из списка спектакля — Олейников, его расстреляли в 1937 году).
Со стихами Бориса Рыжего в спектакль встраивается конфликт художника и среды, несоответствие внутреннего – внешнему. Он, вечно раздираемый невозможностью примкнуть ни к интеллигенции, ни к преступному миру 90-х из-за тотального несоответствия ни одному из этих кругов, так и не смог подружиться с реальностью и добровольно ушёл из неё.
Слом в главном конфликте происходит в кульминационный момент: герой нащупал путь к себе, путь принятия себя таким, каков он есть. Один из актёров забирается на прикреплённую к задней стене балку, начинает на ней раскачиваться, будто у него выросли крылья. Сверху полетели белые перья, а потом в кучу этих перьев актёры бросают старое серое пальто — утёнок превратился в лебедя.
Утёнок в спектакле не говорит от своего лица, он лишь со-поставляется рядом: кукла всегда возле актёра и без него не значима. Куклы в спектакле не ожили, они отодвинуты на второй план, на первом – актёры: молодые артисты творят и вытворяют на сцене что-то прекрасное! Их трое: трогательный Михаил Шеломенцев с чувствительной душой настоящего поэта; Анатолий Гущин — вылитый Артур Шелби не только из-за внешности, но и по внутренней силе, какой-то глубокой злости, которая иногда вырывается наружу (кажется, дай ему в руки кепку с бритвой, он бы всех обидчиков утёнка порезал); и Наталья Слащева, в одних сценах трогательная и нежная, как мать, а в других – бессердечная и жестокая, как советская власть. И с такой искренностью и честностью они всё исполняли, ни капли не жалели своих сил: больно падали всем телом на пол и вставали, снова падали, но снова вставали, вполголоса и до слёз читали «птичку безрассудную» и «я мечтою ловил уходящие тени», рвали гармошки; крутили феерически смешные финты, жонглируя куриными яичками; нестройно пели песни; страдали, скитались, злились от обиды, ломали границы между реальным и поэтическим.
Этот спектакль обжигающе эмоционален. В нём много любви к миру и тяги к нему, любви к искусству, много сострадания и сочувствия ко всем людям, которым хоть когда-то приходилось испытывать несправедливое отношение общества к себе. И также в спектакле очень много обиды и злости: обида на себя за несоответствие общественному запросу на «нормального человека», обида на общество, что оно отказывается принять поэта или его произведения. Она (обида) копится внутри героев, сжимается, становится плотнее, каменеет до злости, ярости и гнева. Эта злость находит выход в диких танцах под тяжёлую рок-музыку.
«Биография» — как книжка с картинками, которую ты читаешь во время болезни: часть пролистывается в каком-то горячечном бреду, половину не понимаешь, несколько раз возвращаешься к только что прочитанному моменту, чтобы уловить его смысл, а картинки мелькают перед глазами как во сне, и все образы сливаются в один, бесконечно расширяющийся как вселенная. Пока ты болеешь, читать эту книгу больно и странно, но, когда болезнь отступает и ты возвращаешься в своё сознание, становишься собой, — эта история становится самой прекрасной книгой.
Автор – Анастасия Воронкова
