Сергей Кизас служит в театре на Малой Бронной с 2009 года. В его «багаже» широкий диапазон ролей. Артиста можно увидеть в более чем десяти и детских, и взрослых спектаклях. Он с задором играет мистера Бобра в спектакле «Тайна старого шкафа», сияет в небольшой, но очень яркой роли Кюижи в «Сирано де Бержераке», грустит трогательным Стивом в «Почтигороде», предстает лирическим героем в «Женщине-змее».
Мы встретились с Сергеем, чтобы узнать о готовящейся премьере спектакля «Бэтмен против Брежнева», а после интервью Сергей провел для нас небольшую экскурсию по подвалам Дворца на Яузе.
Сергей, расскажите, чем Вы увлекались в детстве?
В детстве мне постоянно хотелось приключений. Я смотрел фильмы и представлял, что я тоже в этом кино. К примеру, я обожал фильм «Чужой» и фантазировал, как он в меня вселяется. Я и друзей все время вовлекал в свои игры. Посмотрю фильм, а на следующий день прихожу, рассказываю сюжет, и мы всей компашкой играем в этот фильм. Так получилось, что в возрасте 11 лет я попал в кружок «Театра Юных Москвичей» и проучился там три года. Мы выпустили три спектакля.
Вы помните какие?
Первый был по стихотворениям Агнии Барто, во втором мы играли животных, и стояла задача придумать себе персонажа. Я придумал себе домашнего пса, которого все бросили, и он живет на улице. И третий – «Снежная королева».
Получается, благодаря студии Вы захотели стать актёром? Поддержала ли семья Ваш выбор профессии?
Да поддержали, но для них мой выбор стал полной неожиданностью. Я же в театральной студии отзанимался 3 года и в 14 лет все это дело бросил, начал заниматься другими делами. Получил среднее-специальное юридическое образование, но, когда пришло время выбрать ВУЗ, понял, что не хочу быть юристом. Разочаровался. Первоначально желание заниматься юридической практикой было, по большому счету, сформировано фильмом «Адвокат дьявола». Я посмотрел фильм и мне понравилось, как Киану Ривз защищает клиентов и толкает свою речь, а на него все смотрят, это был очень яркий перформанс. На деле же оказалось, что большую часть времени юриста занимает рутинная офисная работа с бумагами, а это мне было совершенно не интересно.
Были ли еще фильмы, которые так же сильно вас вдохновляли на какие-нибудь свершения?
«Танцующая в темноте» Ларса Фон Триера полностью поменяла отношению и к кино, и к искусству в целом. Посмотрел лет в 13, потом начал смотреть всего Триера. Не знал, что можно на таком киноязыке общаться со зрителем, и, конечно, был потрясён работой и звучанием Бьорк. Очень впечатлил «Андрей Рублёв» Тарковского. Красота!
Почему же после юридического Вы всё-таки решили, что нужно идти в театральный?
Если честно, я с детства об этом мечтал. И как-то услышал от друга фразу: «тебе надо на актера идти». И я подумал, что правда только этого и хочу.
Вы целенаправленно поступали в ГИТИС?
Я поступал везде: и в «Щуку» (Театральный институт имени Бориса Щукина, прим. ред.), и в Школу-студию МХАТ. А в ГИТИСе поступил сразу на два факультета. Выбор был между мастерской С.А. Голомазова и мастерской В.А. Андреева, то есть между режиссерским и актерским факультетом. Решил идти на режиссерский факультет в актерскую группу.
Во время обучения было ли у Вас на курсе что-то такое, чего не было у других?
Особенным было то, что все наше обучение было не в главном здании ГИТИСа, а в ДК им. Зуева, в подвале. Это создавало некую атмосферу андеграунда. Несмотря на то, что мы учились на отшибе всей движухи ГИТИСа, наш курс все капустники выигрывал, и на конкурсах тоже получали бонусы.
Какие преимущества, как у артиста, есть в Вас благодаря тому, что вы учились на режиссерском факультете?
Полезно было слушать режиссёрский разбор пьес, и у нас была возможность уже с первого курса работать с режиссерами из нашей группы. И, конечно, замечательные педагоги, например, гениальная Сюзанна Павловна Серова, мой педагог по речи, абсолютно волшебная.
Какой Сергей Анатольевич педагог, режиссер и человек?
Очень тонкий, интеллигент, рефлексирующий. Мне запомнилась одна из его любимых фраз: «За чем следит зритель? За тем, что происходит с артистом». Нам повезло, что мы учились на режиссерском факультете, и Сергей Анатольевич научил нас разбирать пьесу, сцену, делать актерский разбор. Он рассказывал нам, как слушал Гончарова и любовался его речью. У меня было такое же ощущения от моего мастера. Сейчас многие отвыкли от красивого русского языка. На занятиях у Сергея Анатольевича видишь, как человек длинно и красиво, без слов-паразитов, формулирует свои мысли. Во-первых, такой язык слушать приятно, а во-вторых, все время удивляешься, что ты еще только подумал, но не можешь сформулировать словами, а он вдруг это произносит.
С чего началась Ваша работа в театре на Малой Бронной?
Сергей Анатольевич взял нас в спектакли, когда мы учились на 2 курсе, мы танцевали и даже пару реплик произносили. На 3 курсе у меня появилась роль в детском спектакле, и начали репетировать взрослый спектакль, в котором я играл мальчика с аутизмом.
Помните, как первый раз вышли на сцену профессионального театра? Был ли страх?
Я могу даже больше сказать, страх не ушел. Просто его качество изменилось: если первые страхи могут мешать, то сейчас это страх подогревающий. Скорее даже трепет, приятный мандраж, который дает температуру, чтобы выходить на сцену, и энергию.
Как изменился театр с приходом Константина Богомолова?
Очень изменился в плане новых течений, нового дыхания. Константин Юрьевич пригласил новых для театра режиссеров. Я посмотрел несколько спектаклей, где не занят: «Норму» (режиссер Максим Диденко, прим.ред) и детскую сказку «Лунная масленица» (режиссер Филипп Григорьян, прим.ред). Спектакли очень разные по форме, и очень интересно видеть, как артисты, с которыми ты давно служишь в театре, совсем по-другому раскрываются на сцене.
На Вашем счету уже больше 10 спектаклей. Есть ли самый любимый?
«Женщина-змея» Олега Долина. До этого я не сталкивался с жанром комедии дель арте, это не психологический театр, это не театр переживаний. Мы целый месяц проходили тренинг, учились заново ходить по сцене. Олег Долин планирует трилогию по Карло Гоцци: «Зобеида» в РАМТе, потом наша «Женщина-змея» и третий еще ждем.
Скучаете ли по спектаклям, уже ушедшим со сцены?
Скучаю по шекспировской «Буре». У меня была такая интересная роль Ариэля – духа воздуха. Главную роль Просперо играл Лев Константинович Дуров, а я играл его слугу и человека, который все время с ним в контакте. Остались очень яркие впечатления о работе на одной сцене с таким мастером, было огромным счастьем слушать и учиться у него.
С кем еще из мэтров вам удалось поработать?
С Леонидом Каневским в спектакле «Ревизор», Катериной Львовной Дуровой, и вот в «Бэтмене» с Ольгой Лапшиной и Александром Семчевым.
Есть ли у Вас кумиры, примеры для подражания среди коллег?
Не могу сказать, что у меня есть пример для подражания, скорее очень люблю «впрыгнуть» в конкретного режиссера, в работу с ним. Режиссеру я полностью доверяюсь и стараюсь быть максимально открытым к новому видению и новому знанию.
С кем из режиссеров хотелось бы поработать?
Очень хотел бы с Константином Юрьевичем Богомоловым работать, жду этого момента, еще с Юрием Бутусовым, Андреем Могучим, Владиславом Наставшевым, Робером Лепажем, да много еще с кем.
Есть ли у Вас роль мечты? Или может есть какое-то такое произведение, в котором Вы непременно хотите сыграть?
Конкретной роли и произведения не назову, но мне близки Чехов и Достоевский, хотелось что-то из их произведений сыграть.
Над какой ролью было сложнее всего работать?
Не могу сказать, что над какой-то было просто. Всегда стараюсь начинать роль с нуля, с чистого листа — рецепта здесь нету. Так что, это всегда поиск, иногда сложнее, что-то приходит, а иногда быстро схватывается.
Готовится к выпуску спектакль «Бэтмен против Брежнева». Сложно ли играть в пространстве гротеска?
Если взять линию моего персонажа, действительно есть нотки очень тонкого гротеска. Спектакль очень изящный и аккуратный. Это не какая-то сатира, он скорее трогательный, и даже Брежнев получается добрым и немножко беззащитным ребенком, вокруг которого все это происходит. Нет ни высмеивания, ни желания обличить, спектакль не об этом, хотя зритель может так подумать, увидев название, а когда придет увидит совсем другое. Это история взросления девочки на фоне проблем в семье, на фоне Советского Союза, где этот застой непонятный. Все через это прошли: у всех был папа Дудочкин и красивая мама. Но это не ностальгия, это очень клевая штука.
Вы играете роль Кузякина. Расскажите про своего героя?
Мой персонаж немножко гадливый, неприятный, про таких говорят «да ты, братец, стукачок». Но если быть в роли адвоката моего героя, можно сказать, что он занимает незавидное положение в жизни, потому что чем-то обделён, и чтобы построить карьеру – выслуживается, он юркий и угодливый. Мог бы написать донос. Задумывается об этом, может быть даже не сам, а подталкивает других.
Как Вы думаете, почему зрителям спектакль будет интересен?
Все мы родом из СССР, поэтому история о прошедшем времени, я думаю, найдет отклик у зрителей. Она добрая, трогательная, и то же время очень грустная, а не пропагандистская ностальгия в духе «как хорошо жилось в СССР». Будет много отсылок к узнаваемым фильмам, музыке, даже каким-то фразам. Настоящая живая история, которая отзывается у зрителя нахлынувшими воспоминаниями.
Наверное, много советского кино пересмотрели во время подготовительного процесса?
Да, конечно. Приятно пересматривать в десятый раз «Служебный роман» и «Гараж». Еще мне понравилась идея Саши Денисовой: она нас просила смотреть «Намедни» по каждому году правления Брежнева, и я все записывал в отдельную тетрадь. (Информационно-аналитическая телепрограмма Леонида Парфёнова, прим. ред).
Репетиции по ZOOM были?
Были во время карантина. И вербатим у мамы в прямом эфире в Instagram брал, потому что нельзя было встретиться. Подписчики могли подключиться и следить за ним в онлайн режиме. Потом я все в тетрадочку свою переписывал. Саша Денисова постоянно просила записывать на видео истории, песни и стихи тех лет.
Расскажете эту историю?
Мама рассказала, как она ездила в пионерский лагерь, и они, будучи детьми, взяли бутоны шиповника и себя разрисовывали, а потом решили подрисовать усы портретам на стендах. Их застукали… Она сразу сцену из фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» вспомнила и испугалась, что ее сейчас как в фильме в поле с чемоданом выставят. Но их вызвали на линейке и отчитали перед всем лагерем, а потом простили.
Вы преподаете актерское мастерство в «Студии Свободы». Для кого эта студия, и как проходят занятия?
Несколько лет назад мой коллега по театру Олег Кузнецов со своим однокурсником Иваном Титовым создали эту студию и позже пригласили меня. Это не детская студия, сюда приходят взрослые люди, не артисты. Мы взяли за основу схему обучения в театральном ВУЗе, только сжали и сократили ее. К нам приходят люди, чтобы заниматься творчеством, раскрыться, найти себя настоящего, внутренне раскрепоститься. Здесь человек может быть самим собой, а не тем, каким его хотят видеть другие, не таким, каким он обязан быть в обществе. Здесь человек существует для самого себя, становится таким, каким хочет быть, становится свободным. В педагогике я стремлюсь именно к этому.
Как помогает работа в студии работе в театре?
Начав преподавательскую деятельность, я вспомнил чему учили в институте. Когда ведешь тренинги и находишься внутри тренинга все заново переживаешь, учишься формулировать мысли, управлять вниманием.
Что Вас вдохновляет?
Кино, книги и, наверное, танец.
Что в танце Вас вдохновляет – смотреть или исполнять? Какой жанр нравится?
Люблю в основном уличные направления — хип-хоп, вог, крамп, папинг. В подростковом возрасте ходил в клубы танцевать джангл степ. Сейчас могу дома сам с собой потанцевать, попробовать, чего подглядел. Недавно вот очень залип на Майю Плисецкую, ее «Болеро» раз 10 пересмотрел.
Что зацепило и поразило из последнего прочитанного?
Не то чтобы поразило, но была очень приятная к чтению книга «Учитель Дымов» Сергея Кузнецова. «Письмовник» (псевдо-эпистолярный роман Михаила Шишкина, прим. ред.) – сентиментальная литература, в меня так попало, что я даже прослезился, очень уж трогательная история. Очень понравился последний сборник стихов Михаила Гронаса. Хочется отметить современную драматургию и авторов, например, Василия Сигарева.
А из кино что-то зацепило?
Я опять же очень респектую Сигареву. Фильм «Жить» снят 10 лет назад, но из российского и серьезного – этот фильм, на мой взгляд, очень сильный. А теперь я играю в одном спектакле с Ольгой Лапшиной, которая исполнила в фильме одну из главных ролей.
Расскажите о работе с Ольгой. Взаимодействие с каждым партнёром чему-то учит – чему Вы научились у Ольги?
Ольгой я просто любовался. Стопроцентная органика, юмор. И человек она очень тёплый. Вообще у старшего поколения можно поучиться отношению к делу, внутренней дисциплине и самоотдаче.
Сложно ли играть сейчас с 25% зала?
Конечно, чувствуется разница. В спектакле «Женщина-змея», например, каждую реплику нужно говорить в глаза зрителю, а не в глаза партнеру, и этого зрителя надо найти, а на глаза все время попадаются эти пустоты. Сейчас сходить в театр – акт смелости, и приходит очень трогательный и благодарный зритель, для нас это огромная радость.
Что в профессии для Вас самое важное?
Быть на сцене. Быть в работе. Есть такое понятие «Репетиция – любовь моя». Это моя самая любимая форма общения между людьми, когда все вместе что-то придумывают.
