Высокие чувства, низкие нравы, одиночество и пустота под громкий смех и нескончаемые аплодисменты. В «Мастерской на Кулишках» играют спектакль по рассказам Чехова, и кажется, что человеческие комедии и трагедии, радости и горести, о которых писатель и драматург писал более века назад ничуть не утратили своей актуальности. Постановка «Триптих Чехонте» режиссёра Власа Чернова рассказывает о простом и близком, вечном и незыблемом.
В основе спектакля – произведения «Медведь», «Предложение» и «Калхас». Три эпизода перетекают из одного в другой, но в каждом герои сталкиваются с одиночеством, мелочностью, фальшью. Справляется с ситуацией каждый по-своему, как и в жизни – всё зависит от человека и конкретных обстоятельств. В «Медведе» побеждает любовь, в «Предложении» любовная лодка близка к тому, чтобы разбиться о быт, а в «Калхасе» идёт неравная борьба ещё теплящейся жизни с приближающейся смертью. Всё действие невероятно смешно, но при этом и невероятно грустно.
Маленькая сцена сначала становится изысканной, но мрачной усадьбой вдовы Елены Ивановны Поповой, куда заявится поручик Смирнов требовать долг покойного мужа, да в итоге влюбится в хозяйку. Затем пространство перевоплотится в имение Чубуковых, где невеста на выданье, а свататься придёт сосед – ипохондрик Ломов, которому превосходство собственного мнения куда важнее высоких чувств. А в финале сцена станет пустынным театром, где ночью блуждает после своего бенефиса пожилой актёр, предаваясь воспоминаниям и анализируя собственную жизнь.
Различные характеры демонстрируют артисты, некоторые из них задействованы во всех эпизодах. Актриса Мария Мелик-Пасаданова предстаёт независимой, эмансипированной вдовой Поповой, которой честь и достоинство важнее даже жизни. Затем актриса превосходно воплощает упрямый нрав спорщицы Натальи Степановны Чубуковой, которая, впрочем, не отличается высокой самооценкой и уверенностью в себе. В «Калхасе» Мелик-Пасадановой достаётся эпизод, где в роли матери с ребёнком на руках, слушающей сводку новостей (вполне современных) по ТВ, она олицетворяет торжество жизни вопреки всем, даже страшным, обстоятельствам.
Захар Насакин сначала отлично вживается в роль истеричного, едва стоящего от волнения на ногах Ивана Васильевича Ломова, а затем становится копающимся в себе актёром, доказывающим самому себе, что есть ещё порох в пороховницах. Виктору Синявскому невероятно удаётся роль отца и семьянина Чубукова, с боязнью грязи, равносильной боязни истерики. Артём Мосин-Щепачёв превосходен в роли поручика Смирнова – волокиты и транжиры, но настолько изобретательного и обаятельного, что перед ним падёт самая неприступная крепость. Звуки выстрелов будут бессильны перед звуками поцелуев, оплакивание покойника заменят брызги шампанского, тоска и уныние уступят место радости здесь и сейчас, а чеховские герои останутся бессмертными.
