Новый спектакль театра «Сатирикон» поставлен по одноимённой повести Евгения Водолазкина, написанной на основе реального сюжета. В немецкой газете автор прочитал статью о двух немцах-сослуживцах: один из них погиб на фронте в России, а другой запаял его тело в самодельный гроб и возил с собой, пока не смог отправить убитого в Германию. Режиссёр Сергей Сотников не ставит акцент сугубо на этом невероятном случае, вуалируя его более широкой идеей: «Если человек в ужасах войны остаётся человеком, он достоин внимания и сочувствия. И вот сложный взгляд: как мы, русские, смотрим на немцев, которые смотрят на нас…».
Три «близких друга» дают клятву, что будут похоронены вместе на Мюнхенском кладбище. Дружба между двумя из них даже перерастёт в короткий брак: Эрнестина (Алёна Разживина) станет женой Ханса (Ярослав Медведев). Чувствуя себя на периферии этих отношений, Ральф (Даниил Пугаёв) с головой уходит в военную карьеру. После вынужденной разлуки друзья встречаются на фронте. Постановка охватывает огромный отрезок времени, ставя точку в начале XXI века, когда состарившиеся Эрнестина и Ральф оказываются в современной России. Теперь они пожилые супруги, благополучно путешествующие по миру: рассматривают картины любимых Шагала и Дюрера, катаются на гондоле, следят друг за другом, чтобы не забывать опускать вставную челюсть в стакан или принимать таблетки от давления. Все эти детали обыгрываются на сцене этюдно.
В спектакле задействованы молодые актёры. Они, включая самого режиссёра, – ученики Константина Райкина. Играют с задором, импульсивно, часто утрируя эмоции и полностью отдаваясь внешнему иллюстрированию. На это наслаивается самоирония, с которой работают актёры. Они будто оставляют небольшое расстояние между собой и персонажем, пытаясь через приём отстранения посмотреть на него, как-бы со стороны. Часто можно услышать текст от автора или короткую ремарку. Павел Алексеев и Ульяна Лисицина комментируют действия, перевоплощаясь в целую группу вспомогательных персонажей. Равноценными по полноте характеров выглядят работы Даниила Пугаёва и Ярослава Медведева. Ральф в исполнении Даниила Пугаёва постоянно на нерве, к его телу словно прикреплены электроды, пропускающие большие дозы тока. Это влияет на то, как он произносит текст: зачастую тараторя, но порой твёрдо выплавляет слова по-отдельности. Ярослав Медведев играет две роли: немецкого солдата Ханса и русского парня Колю. Актёр пытается сделать из них максимально живые образы, ранимые и лирические. Эрнестина Алёны Разживиной невероятно горячая, темпераментная девушка. Сразу и не поверишь, что она «истинная арийка». Но с приближением развязки, где Эрнестине уже восьмой десяток, актриса начинает сдерживать себя, внутренняя пружина замирает и углубляет психофизику её героини. Темпоритм Эрнестины созвучен с пульсом всего спектакля. С первой картины он стремительный, и от сцены к сцене только ускоряется! А в финале – глубокое молчание, остановка, выдох. Такое накаливание будто готовит зрителя к самопогружению, раздумью… Ведь тема войны, к сожалению, никогда не теряет своей остроты.
Всё действие разворачивается на серой конструкции, напоминающей двухэтажную трибуну или гипертрофированные ступеньки. Декорация статична, но в ней открываются лазейки, вытаскиваются ящики, даже появляется цинковый «гроб». Такое сдержанное пространство оживает благодаря мелким деталям, которые постоянно перевоплощаются: сухие цветы переносят зрителя то на старое кладбище, то рисуют пейзаж русского поля, а большие птицы на палочках – становятся военными самолётами. Сценография и костюмы разработаны Марфой Гудковой. В её пространстве витают клубы мела, который метафорически изображает дым после боя, степную пыль, а быть может, и пепел сожжённых солдатских тел. Ампутированная кисть Ральфа сперва вызывает смех в зале, но он быстро исчезает. Резиновая культя аллегорически изображает умершего и разложившегося в цинковом гробу Ханса. Заменить можно, но как забыть?! Из памяти «близкие друзья» просто так не уходят…
В спектакле много светлых и смешных моментов. Без них невозможно говорить об ужасах войны. Юмор гармонизирует повествование, сглаживает острые углы. Недаром же боевой дух поддерживали только так: рассказами о Василии Тёркине, анекдотами и задорными песнями. Незаметно на серой плоскости появляется солдатская банька, где парятся Ханс и Ральф. По их мускулистым молодым спинам стекает пена. Эффект правдоподобия достигается благодаря хорошей работе художника по свету Евгения Лисицына. Последующая сцена убийства и смерти Ханса обыгрывается с детской наивностью. Ханс замирает, разинув широко рот, а затем по просьбе друга самостоятельно заползает в гроб. Самые жуткие сцены в спектакле преподносятся через открытый приём, так, если бы всё это пытались изобразить дети.
Постановка Сергея Сотникова приближена к мелодраме, несмотря на то, что трагическая тема войны занимает в ней основное место. Финальный гул самолётов взволнованно предупреждает о том, что война – это отнюдь не прочитанная страница, война идёт бесконечно, где-нибудь далеко от нас, но с теми же жуткими картинками, что мы видим на кадрах кинохроники. В спектакле их нет, они словно скрыты за серой трибуной, но мы-то понимаем, что направленные лампы-одуванчики, ослепляющие нас ярким светом, это тревожные огни. Они предупреждают: о войне нужно помнить всегда, но ещё важнее не забывать, что сильнее её может быть только любовь.
