Бывают такие произведения искусства во всевозможных авангардных стилях и направлениях, глядя на которые можно долго ломать голову, пытаться выудить адекватную мысль, напряженно гадать, что же там вообще происходит и о чем все это? Лучше всего в подобных случаях отпустить трудные попытки и отдаться на волю автора, следуя за ним по изгибам его замысла. Тогда можно постичь не только глубины идей драматурга или постановщика, но еще и удивиться неожиданной свежести собственных рассуждений, окунуться в новизну открытий внутри себя, почувствовать желание оторваться от стереотипов мышления и увидеть мир своими, но уже какими-то другими глазами.
Главный режиссер Российского академического молодёжного театра Егор Перегудов поставил прозу одного из самых необычных писателей нашей современности — Романа Михайлова. Будучи признанным математиком и вдобавок эзотериком, литератор мыслит так многопланово и неоднозначно, что, несмотря на прекрасный язык и внятную подачу материала, войти в мир его героев с лету не получается. Наверное, поэтому сказки и рассказы Михайлова часто называют психоделическими — их персонажи нередко находятся в странном и неустойчивом состоянии психики, и от зрителя-читателя требуется определенное изменение сознания, чтобы проникнуть в лабиринты авторских размышлений.
Постановщик откровенно признается: «…даже для меня в этой истории до конца остается очень много неизвестных». На сцене он ставит в первую очередь эксперимент, в котором получает новый опыт существования вместе с актерами и зрителями внутри некоей непознанной реальности из смешения сна и яви. Спектакль рождался этюдным методом, и это сразу бросается в глаза, тем более что некоторые этюды родом прямиком из обучающих программ театральных ВУЗов. Кажется, автор пробует материал на вкус, цвет, свет, пытается понять, какой же вид искусства нужно применить к странному действу, чтобы оно стало живым, объемным, неожиданным и, конечно же, увлекательным. Этюдные моменты драмы, перформанса, танца, еще чего-то, похожего на цирк, сшиваются, как лоскутки в пэчворке, образуя плотное соединение традиционных и нетрадиционных жанров в одном спектакле.
Начинается он просто и буднично со встречи двух обычных людей — отца и взрослого сына, не видевших друг друга многие годы. Режиссер старательно следует за текстом рассказа, подробно воспроизводит обстановку квартиры, точно определяет время действия, которое приходится на девяностые годы. Образ отца (Владимир Василенко) поразительно точно скопирован с текста — внешний вид, одежда, неуверенная манера держаться и разговаривать, скромность и даже некоторый страх неизвестности. Сын Володя (Максим Керин) «варит кожу» в кооперативе и привозит отцу черную кожанку в подарок. На сцене все настолько обыденно и узнаваемо, что убаюканный заземленностью действия зритель не сразу слышит «первый звоночек» из готового обрушится на него мира зазеркалья: отец занимается тем, что помогает людям избавиться от ночных кошмаров, беря на себя их самые странные и страшные сны.
Володя решает пройтись по местам детства и попадает в город полный загадок, в котором живут люди тайн и те, чье лицо смыл ветер. Во сне или наяву существуют этот город и все невероятные события, случившиеся далее — каждый понимает для себя сам.
С этого момента спектакль прекращает размеренное движение и словно переворачивается с ног на голову: действие перечеркивает весь предыдущий покой и академизм мощной динамикой спецэффектов и иллюзорности происходящего. Зрители становятся участниками исследования окружающей действительности при помощи снов и яви. Ирреальный мир рождается здесь и сейчас в тумане из дымогенератора, на сквозняке из ветродуя, на карусели поворотного круга. Щенячья радость, замирание сердца и сладкий испуг от неожиданных эффектов, грохота пальбы вдруг включают механизм взаимодействия с авторами постановки, некую психоделическую интерактивность. Ответы на вопросы появляются буквально из воздуха, но при непременном участии самих вопрошаемых. Почему не пошел обещанный и тщательно подготовленный дождь? Не оттого ли, что все это во сне? Или наоборот — все вокруг явь, но разве наяву всегда обязательно случается то, что обещано и подготовлено?
Спектакль-обманка играет со зрителями, провоцируя, заманивая, раскручивая их на событийном аттракционе впечатлений и сопоставлений. Знают ли сами герои, что происходит с ними? Точно нет. Так как же тогда это понять тем, кто наблюдает за ними с круговорота подвижного зрительного зала? Абсурдность творящегося на сцене доходит до точки кипения, и дымная психоделика оказывается всего лишь модной постиронией, вызывающей нервный, но снимающий напряжение разума смех.
Удивительный контраст дает соотнесение необычайно жизненных образов и обстоятельств с призрачностью мира, в котором они существуют в спектакле. В этом странном споре формы и содержания живут разухабистый ефрейтор (Александр Гришин), которого будто бы знаешь сотню лет, безликий, но многоликий Урод (Денис Шведов), прибитый войной Человек войны (Олег Зима), вечный философ Человек пути (Иван Воротняк), мозгляк Диджей (Дмитрий Кривощапов). Все они предельно реальны, с ними мы сталкиваемся ежедневно. Как и когда эти персонажи становятся участниками сновидений и почему, похожие там на опасных сумасшедших, они остаются невероятно естественными?
Получается, что мир одинаково безумен как во сне, так и наяву. Вполне возможно, что вовсе не бывает ни сна, ни яви, а есть всего лишь два уровня жизни, два измерения, две реальности или ирреальности бытия. И весь этот сценический драйв был затеян для того, чтобы объяснить: «Война — это, что внутри». Стоит крепко обняться со своими эмоциями, вернуться к себе, и война закончится. Или нет. Ведь наш «потерянный рай» навсегда остался в самом мирном сне, где за руку с папой и мамой мы идем по зеленому лугу.
