Большой юбилей Федора Достоевского позади, но неисчерпаемость его наследия заставляет театры вновь и вновь находить и воплощать на сцене произведения великого писателя. Философские и фантастические, смешные и трагические они неизменно несут в себе целый космос, из которого, вероятно, и приходят на Землю гении.
26 марта в Белой комнате Российского академического молодежного театра (РАМТ) состоялась камерная премьера предпоследнего произведения Федора Михайловича, фантастического рассказа «Сон смешного человека».
Чем больше осмыслено писателем на протяжении жизненного пути, тем глобальнее и концентрированнее его идеи, высказывания, мечты и даже иллюзии. Тем ближе и понятнее его давние мысли нам, сегодняшним. И тем невероятнее кажутся совпадения, актуальность тем, теснейшая связь проблематики вечного с сиюминутным. Как будто мир, пронесясь сквозь тысячелетия, и не подумал измениться, а человек не сумел образумиться. Словно все то, о чем мечтал и сокрушался автор в конце 19 века, происходит с нами вот именно сейчас, рождается в реалиях, которые составляют нашу повседневность.
Спектакль поставлен режиссером Владимиром Богатыревым на одного актера – Алексея Мишакова. Это актер, чей талант равен уровню самоотдачи: отдать все, всего себя в каждой роли до пота, до разряжающей усталости, до одухотворяющего конца.
Нелепый, бомжеватый его герой в обнимку с вещами, словно добытыми в лавке старьевщика, тем не менее происходит из разночинной интеллигенции – он образован, полон сомнений и рефлексий. Он ставит совесть во главу угла и, пойдя ей наперекор, способен мучиться неправедностью поступка, пока не исправит его, пока не внесет гармонию в собственное и окружающее существование.
Это вечный сказ Достоевского о совести и о том, что «весь мир не стоит слезы ребенка». О слабости покончить со всем одним махом и силе жить дальше, чтобы сделать белый свет хоть чуточку лучше. Хоть отдаленно таким, каким Смешной человек увидел его во сне: справедливым, гармоничным, пусть и катастрофически невозможным.
Смешным автор называет героя не зря. Он человек без имени, потому что им может оказаться любой из нас. Смешной, потому что думающий, мечтающий, страдающий от собственного несовершенства. Растеряв смысл существования, он собирается обрести вечный покой, но именно такому индивиду вселенная доверяет сон, делегирующий его переустроить земную жизнь.
Иллюзорно, утопично, нереально. Этого не удалось ни Достоевскому, ни его героям. Они просто стремятся жить по совести, чтобы хотя бы примером показать, как надо. Скорее всего, у них нет даже этой цели, они просто по-другому жить не могут.
Зато это могут «несмешные» многие вокруг. Даже эти многие наверняка хотя бы однажды приходили к очевидной и, на первый взгляд, простой модели, которую представил герою сон: как же это легко и просто – жить счастливо, мирно, весело, безгрешно.
Сначала Смешной человек, как фокусник из шляпы, достает из своего мешка тот прозаический мир, в котором мы существуем. Обычные бытовые предметы: чайник, вешалка, зонтик, одеяло. Это юдоль, которую герой собрался покинуть, не видя в ней ни правды, ни добра, ни сострадания. Смешной человек разочарован и полон решимости покончить с собой, но обнаруживает, что кроме прочих грехов, он не обладает достаточной смелостью.
Во сне подсознание рисует Смешному человеку то, чего он, может быть, страстно желает, но не умеет сформулировать или, тем более, осуществить. Сон переносит его на другую Землю – чистую, первозданную, не замутненную грехом. Герой попадает в идеально устроенный мир, где царствуют любовь и взаимопонимание, солнечный свет, радость, благоденствие, восхваление ушедшего дня, где не бывает горя, печали, ссор и войн. Из рюкзака Смешного человека посыпались разноцветные гирлянды, шары, бумажные цветы. Ими украшен мир, в котором Ева будто бы не успела вкусить грешный плод, и все остались вечном рае.
Как ни удивительно, но эта сладкая жизнь, захватившая и героя, никак не может стать его жизнью окончательно. Все бумажные цветные бусы и шары, отчего-то болезненно напоминают приманки для аборигенов какого-то малоцивилизованного племени. Блаженное бездействие и бездеятельное наслаждение представляются едва ли не более порочными, чем греховные страсти обычных землян. Смешной человек и сам не заметил, как совершил нечто, что стало точкой невозврата для жителей идеальной другой Земли. Они с необычайной ретивостью бросились в омут всех мыслимых пороков, не забывая осуждать того, кто, по их мнению, сделал их такими. Не замечая, что герой из последних сил пытается удержать людей, некогда блаженствующих, в рамках привычного им цветисто-конфетного существования, мирного и лучезарного.
Невозможно не обратить внимание, на то, что вся эта нехитрая и почему-то названная фантастической проза, со всей силой припадает к самым горячим реалиям сегодняшнего дня. Называя рассказ фантастическим, Достоевский словно снисходительно улыбается. Разум гения устроен прихотливо: на примере небывальщины он вторгается в современность любой эпохи и оказывается там на месте, как пазл в сборной картинке.
Где-то в самом конце, после сна, в велеречивости Смешного человека проскальзывает самая главная фраза: он нашел обиженного им ребенка. Неизвестно, искупается ли этим поступком прошлый грех, но добро все же становится ближе и деятельнее. И, верно, если каждый человек на Земле будет совершать в день хоть один добрый поступок, то и жизнь начнет тихо и неустанно выравниваться. Не потому, что это возможно, а потому, что в это верит душа.