«Спасибо, что пришли посмотреть постановку «Лысая певица». Мы вам покажем моноспектакль, он идёт восемь часов без антракта. Это история про одну оперную певицу, которая облысела. Она всячески пыталась держать это в секрете, носила разные парики. Но потом этот чудовищный обман раскрылся. Напоминаю, у нас прогон, и случиться может всё, что угодно».
Примерно такими словами встречает гостей накануне премьеры режиссёр Екатерина Половцева. Трудно представить пролог, более подходящий к абсурдистской пьесе Эжена Ионеско, где лысая певица упоминается единожды и вскользь. Трудно представить пьесу из прошлого, более созвучную сиюминутной действительности. Когда постмодерн пышно хоронит классику и материал на сцене превращается во что-нибудь дикое; когда попытка понять режиссёрскую логику часто убеждает, что никакой логики нет и не было даже в набросках; когда не только на сцене, но и за окном драматургия напоминает театр абсурда, – в это дикое и нелогичное время Екатерина Половцева «забывает всё, чего не было между нами» и уверенно ставит Ионеско как традиционный игровой театр.
Чёрная комната РАМТа обклеена крафтовой бумагой, упаковочным картоном и малярным скотчем (художники – Ирина Уколова и Эмиль Капелюш). В этом антураже ремонта-переезда одна чисто английская пара штопает носки, читает газету, обсуждает новости, принимает гостей – словом, пытается выжить в этом бумажном «ненавсегда», перетерпеть врéменные ограничения. И если Ионеско строит свою антипьесу на диалогах «слепого с глухим», то Половцева придаёт этой текстовой бессмыслице и смысл, и логику. Чтобы противоречивые высказывания одного и того же человека не казались бредом, вторую, противоречащую часть реплики режиссёр уводит в тёмный подвал – подсознание, внутренний голос героя. В этот момент на сцене меняется подсветка, а сам способ существования актёра становится мультяшно-инфернальным – с выходящими из орбит глазами и устрашающей пантомимикой.
Комичные, подчёркнуто игровые мизансцены – чудесная придумка постановки. Служанка Мэри (Татьяна Шатилова) с усердием охотничьей собаки выслеживает муху и съедает её; миссис Смит (Анна Ковалёва) обсуждает чью-то неудачную операцию, размашистыми жестами демонстрируя манипуляции хирургов на тушке собственного мужа; мистер Смит (Алексей Бобров), словно в триллере, ползёт к двери, чтобы дрожащей рукой открыть позвонившему. А чета Мартинов (Людмила Пивоварова и Виталий Тимашков) кокетничает в лучших традициях чарли-чаплинских скетчей про неловкое первое свидание. Уморительные зарисовки и рекламные ролики прошлого века на телеэкране понижают градус абсурда и приземляют театральный пафос на площадку повседневности, где, пока одни люди смеются и радуются, другие переживают трагедии.
Печально, но банально: на площадке жизни полно удивительных формальных совпадений, но почти утрачено главное – совпадение людей. Оттого герои на сцене непонимающе щёлкают языками, удивляются собственным словам, принимают чужих супругов за своих, а в финале кланяются спиной к зрителю. Тут жесты ещё как-то работают, а вербальная коммуникация – уже нет, потому что фразы распадаются на звуки, семантические связи обрываются, смысл ускользает. Так же рвутся связи между людьми – быстро и громко, словно листы крафтовой бумаги.
Лучшая тому иллюстрация – эпизод с анекдотами. Случайный гость Смитов, пожарный инспектор, рассказывает длинную историю про то, как один из его родственников подхватил насморк. С человеческим теплом и трогательной точностью, достойной скрижалей образцовых ЗАГСов, он перечисляет все родственные, супружеские и дружеские связи. Для него почему-то важно, кто кем был по профессии, кто с кем, где и при каких обстоятельствах познакомился, и почему люди совпали. Увы, Смиты и Мартины быстро теряют интерес к рассказу пожарного, скисают и буквально лезут на стену от скуки.
В мире разорванных человеческих связей каждому дорог лишь свой анекдот, а внимание к чужим обходится слишком дорого. Чтобы не дать этому хаосу победить на отдельно взятой театральной площадке, Екатерина Половцева лихо заигрывает с абсурдом, виртуозно переигрывает его на свой лад и обыгрывает с разгромным счётом. Банально, но факт: уметь играть – всё равно что уметь жить. Жизнь не генеральный прогон, но случиться может всё, что угодно.
