Пока Центр театра и кино под руководством Никиты Михалкова терпеливо дожидается завершения реставрационных работ в своем здании на Поварской улице, его спектакли проходят на арендованных сценах. 26 сентября премьера нового пластического спектакля «Марья» по произведением Антона Павловича Чехова «Бабы» и «Барыня» состоялась в Театре Сатиры.
Постановщик Сергей Землянский продолжает разработку своего экспериментального жанра пластической драмы. Актеры театра уже неоднократно участвовали в спектаклях режиссера-хореографа и стали умелыми проводниками его идеи «wordless drama», когда драматические образы строятся без слов, с использованием пластики и пантомимы. В новой работе режиссер обращается к проникновенной прозе знаменитого писателя и расставляет собственные акценты так, чтобы духовная и социальная проблематика конца позапрошлого века нашла отклик и взаимопонимание в душе современного зрителя.
Красивое и драматичное имя Мария, одно из самых популярных в мире, в русской интерпретации словно приобретает стержень внутри. Марьями называли крестьянок и княжон. Их жизни не были схожи, но твердостью характера они зачастую были равны. В спектакле Сергея Землянского имя становится нарицательным: Машенька, Мария, Марья – это просто русская женщина, чье извечное стремление к свету и любви пробивается сквозь любые невзгоды и лютую несправедливость.
Машенька (Юлия Вострилова), главная героиня рассказа «Бабы», была юной девицей за просватана за Василия (Георгий Перадзе). Поначалу все было в ее новой жизни необычно и весело, но мужа призвали на войну, и он пропал без вести. Машенька печалится, примеряет траур, а в утешители ей – друг Василия Матвей Саввич (Сергей Хачатуров). Девичье сердце тянется к любви. Очень скоро Маша понимает, что настоящее, взрослое и осознанное чувство она испытывает вовсе не к тому, с кем венчана невольно и бездумно, а к человеку, которого выбрала сама. В это время жив и здоров с войны возвращается Василий.
Фабула чеховского рассказа основательно переделана. В постановке из нее изъяты некоторые сюжетные линии и действующие лица. Сохранена пронзительная атмосфера смятения чувств и основная мысль: женщина, полюбившая всем сердцем, никогда не ошибается. В борьбе за свою любовь Машенька идет до конца через мужнину боль, через предательство любимого. Рассказ называется «Бабы», но все героини, кроме главной, отходят в тень. В Маше собрана, воспетая поэтами, русская бабья сила, перед которой пасуют мужчины.
Для драматического актера передача эмоциональных состояний и словесного текста через бессловесное пластическое выражение – задача на преодоление и очень любопытный опыт. Специальная хореографическая подготовка здесь была бы скорее излишней. Пластические навыки, полученные в рамках учебного курса театрального училища для «wordless drama» вполне достаточны, ведь танец характерный и помимо движения в нем важна правильная эмотивная подача. С этим актеры справляются великолепно. Глубина отчаяния Машеньки Юлии Востриловой сравнима с бездной смертельной страсти Катерины Измайловой. Прекрасен и выразителен Вася Каплунцев в исполнении Гии Перадзе – есть в его образном танце что-то исконно солдатско-русское, бумбарашевское, сказочное. Матвей Саввич Сергея Хачатурова мечется между другом и любимой и не может найти равновесия в выборе между двумя предательствами, вызывая больше сочувствие, чем осуждение.
Повесть «Барыня» прочитана авторами спектакля в эстетике далекой от чеховской тонкости переживания. Трагическая история о деревенской помещице – барыне Стрельчихе (Полина Шустарева) и ее кучере Степане (Сергей Хачатуров) решена в стиле настоящего хоррора.
Степан любит свою жену Марью (Юлия Вострилова), которая ждет ребенка. Капризная барыня Стрельчиха, по бывшей крепостнической привычке, не знающая отказа прихотям, желает сделать Степана своим любовником. Молодой человек сбегает от помещицы, но его отец Максим (Сергей Радченко) заставляет сына пойти служить в барский дом, боясь, что Стрельчиха не даст леса на избу для молодых. Степан не смог воспротивиться воле отца. В доме Стрельчихи он становится ее любимой «игрушкой». Не в силах изжить в себе собственный грех, Степан избивает свою жену, умоляющую его вернуться. Марья теряет ребенка. Максим, не получивший леса от барыни, в сердцах накидывается на невестку и выгоняет ее из дома. Степан предлагает жене убежать из деревни и зажить новой жизнью, но Марья проклинает мужа, который погубил ее и будущее дитя. Степан в гневе убивает жену.
В напряженных драматических коллизиях «Барыня» точно следует авторскому сюжету. Эффект триллера создают потусторонние заэкранные тени, зловещая свита барыни – черные женщины, появляющиеся в критические моменты драмы, жестокие сцены побоев и драк. Сама Стрельчиха похожа на ожившего Каменного гостя, вечно возвышаясь над всеми смертными в кроваво-красных одеяниях. Пропитанный жутью шекспировских страстей спектакль, теряет чеховскую тонкость общения на уровне высоких материй, но точно и страшно передает обыденность горечи русской жизни.
Это особенно ощутимо на фоне красочных иллюстраций-декораций художника Юрия Купера. Огромные, глубокие, в измерении 3D, то ли живописные, то ли сотворенные камерой талантливого оператора, они создают впечатление кинокадра и поддерживают основную идею Центра о соединении двух важнейших видов искусств – театра и кино.
Актерам в подобном пластическом жанре существовать не только интересно, но и полезно, ведь им приходится задействовать весь свой инструментарий: движение, танец, пластику, речь, эмоциональную выразительность и многое другое.
Возрастные роли в «Барыне» достались молодым актерам: Александра Кижаева и Сергей Радченко замечательно точны в изображении родителей кучера Степана и своими работами только подтверждают слова постановщика о том, что в оригинальном жанре пластической драмы «драматические артисты глубже и эмоциональнее могут выразить переживания персонажей».
На поверхность размышлений о новой работе Центра театра и кино просится нехитрая мысль о несгибаемой внутренней силе русской Марии, о мощи ее духа, которая зачастую кладет на лопатки физическую мужскую удаль и неизменно побеждает в невидимом споре о разности силы полов. Однако, бездонность чеховской прозы не ограничивается одной темой, и каждый может увидеть и почерпнуть в ней для себя то, чего ищет душа. Именно поэтому постановщики Центра театра и кино под руководством Никиты Михалкова не устают обращаться к литературному наследию русского гения, исследуя его творчество в разных жанрах и формах.
