Иммерсивное искусство всё еще не приживается в большинстве регионов, где провинциальные государственные театры предпочитают сохранять архаичную дистанцию между актёрами и зрителями. Тем самым нередко институциональное искусство лишается возможности полноценно коммуницировать с аудиторией, отвечать на запрос общества в актуальном диалоге. Смоленск относится к городам, где инициатива делать смелые шаги в сторону экспериментального театра принадлежит скорее независимым объединениям, чем профессиональному сообществу. По приглашению творческой лаборатории NETEATR в конце января состоялся двухдневный интенсив с Борисом Павловичем, направленный на использование театра как средства выстраивания коммуникации между людьми.
О том, как создавать социокультурные связи, почему «делать театр гораздо интереснее, чем его смотреть», как включить театры региона и в чем успех кейса организации мероприятия в Смоленске, мы поговорили с Борисом.
Мы получили положительный отклик от участников встреч и от дружественных сообществ, поделились материалами рекламной кампании, хочется чтобы независимые комьюнити помогали друг другу. Видите ли вы в таких мероприятиях с участием медийной личности действенный и доступный инструмент развития современного искусства в регионах?
Можно говорить о развитии искусства, а можно говорить о развитии культурных и социальных связей. Для искусства очень важно, чтобы был контекст, чтобы происходили разные вещи. Искусство неуловимо и более сложно устроено, оно может случиться, может не случиться. Чтобы получилось что-то стоящее нужно предпринять как можно больше попыток. Социокультурными связями можно управлять в отличие от искусства, и они создаются последовательно, сознательно, целенаправленно вне зависимости от любых руководящих инстанций. Я уверен, связи обязательно должны быть максимально децентрализованными, распределенными, горизонтальными, поэтому межрегиональные встречи, поездки, гастроли очень сильно способствуют образованию таких связей.
Может ли опыт организации такого события в Смоленске тиражироваться в другие регионы, где подобных встреч еще не было?
Да, формат лаборатории, которую проводит приглашенный специалист с местным сообществом мне кажется очень продуктивным и эргономичным. Чтобы организовать гастроли коллектива нужна большая подготовка и большие деньги. Приезд одного-двух специалистов – более мобильный и подъемный формат. Для меня, как для человека, который поехал в Смоленск, это очень классный опыт, потому что я могу перепроверить свои собственные мысли и идеи на другой аудитории. Это важно, так как если ты только в одном круге вращаешься, то возникает инерция и уже знаешь, что ждать от самого себя. Другой город, другие люди, другие мысли – я многое для себя переоткрыл в смысле профессии. И конечно, такие встречи полезны для местного сообщества, которое получает пищу для размышлений и почву для собственного творчества.
Социокультурные связи могут влиять как на независимые объединения так и на государственные институции в регионах?
Это зависит от интереса самой институции. Как я понял, к нам в Смоленске никто не пришел из государственных театров на наши встречи. В данном случае, как можно влиять на того, кто не включается? Но я уверен, что люди, которым это интересно, внутри государственных институций есть. Может быть, мы просто плохо звали. Культурные связи хороши тем, что они опираются на естественные потребности человека, а у каждого человека есть потребность в общении, в самореализации, в открытии нового. В каждой институции, неважно государственной или негосударственной, есть люди, у которых эти потребности реализованы и люди, которые недополучают, им нужно что-то еще.
Как прийти к положительному результату в таком случае?
И в этом смысле количество попыток имеет значение. Конечно, люди будут с опаской смотреть сначала, потом почувствуют какой-то резонанс. Сложно представить ситуацию, что нет ни одного общего знакомого через «одно рукопожатие», поэтому иногда нужно установить неформальный контакт. Человек приходит сам, потом приводит друзей, коллег и завязывается контакт между аудиториями. Нужно сказать, что театральная культура очень архаичная по принципу построения связей, поэтому здесь работает «сарафанное радио» и история про работу по знакомству. Но в этом нет ничего плохого, потому что театр оперирует человеком: на сцену выходят люди, в зале сидят люди, тут нет какого-то промежуточного медиума. Поэтому, естественно, люди хотят делать театр с теми, с кем им приятно находиться в одной комнате, они реагируют на теплое обращение.
Можно ли считать такое объединение людей через лекции, паблик-токи, мастер-классы альтернативой походу на спектакль?
Альтернатива здесь вполне живая история. Некоторые, например, читают только художественную литературу, а кто-то наоборот любит научно-популярную. Каждый выбирает то, что ближе, и я за то, чтобы были разные форматы. Формат прямого общения – это что-то, что для определенной категории людей более понятное, привычное, близкое, чем спектакли, где надо сидеть в зале и смотреть. Я думаю, одно другое не может заменить. Нельзя сказать, что мы закончили со спектаклями и будем только лекции делать. Но лекции, мастер-классы могут для кого-то быть «входным билетом» в театральную среду.
Такой подход, на ваш взгляд, работает как подготовка аудитории к восприятию новых театральных форматов?
Как я уже сказал, количество попыток имеет значение. Важна плотность мероприятий, которые создаются. Аудитория должна от этого мероприятия получить внутреннюю работу. Например, в Смоленске, внутренняя работа произошла, и у одних она повлияет на мысли, а у других за ней последуют действия. Нельзя сказать, что это подготовка аудитории, мы не знаем, кто является тем человеком, который продолжит дальше. Не можем четко предугадать, но надо «стучаться во все двери».
Как эффективно «стучаться» и вовлечь людей в процесс делать что-то вместе в социальном театре?
Вы знаете, люди как раз очень любят делать что-то вместе. В данном случае, как только вы начинаете делать социальный театр, тут же появляются люди, которые хотят его делать. Социальный – это синоним слова «общественный». Самое главное в социальном театре – приглашение в театр тех, кто там обычно не бывает, причем не в зрительный зал, а на сцену. Я думаю, что делать театр гораздо интереснее, чем его смотреть. Дело в том, что у нас в России очень низкая культура общественных отношений. Собираются разве что коллекционеры виниловых пластинок. Есть пузыри субкультур, и они почти не пересекаются. Искусственный интеллект показывает нам в ленте разные новости. У большинства отсутствует навык выстраивать альтернативные социальные связи. Но общество может считаться развитым, если у каждого человека есть большое количество социальных кругов. Для развития здорового общества важно, что люди вместе сочиняют, исполняют, обсуждают, анализируют. В этом смысле «социальный» – выстраивающий новые связи.
Вы можете привести пример социального проекта?
Это может быть даже нечто из области высокого искусства. Например, в Хельсинки была совместная постановка оперы «Кармен» и инклюзивного театра «DUV», где играют актеры с даун-синдромом. И это был социальный театр, потому что люди приходили в национальную оперу со сменными туфельками в нарядных платьях, и они слушали золотую классику Бизе, при этом на сцене рядом с оперными солистами выступали артисты с даун-синдромом. В этот момент у зрителей в голове ломался шаблон. Социальный театр хорош тем, что разбивает какие-то стереотипы и создает социальные механизмы в любой сфере.
Мне кажется, что это еще и очень легкий вход в театр. Личная история – самая впечатляющая штука. Чтобы сделать крутой документальный спектакль, нужны люди, у которых есть классные личные истории. Этих людей гораздо больше, чем тех, кто умеет петь, танцевать и при этом ещё как-то грандиозно играть.
На мастер-классе мы увидели, сколько общих точек соприкосновения возникает у людей из разных сфер. Интересно узнать, в чем разница между социальным театром и любительским театром?
Любительский театр – это еще одна работа, поэтому его нельзя назвать социальным театром. Народные театры – это прекрасно, и отношение к ним как к театрам «второго сорта» тоже нужно преодолевать. Смоленску повезло, что у вас был выдающийся народный театр «Диалог». Нередко такой народный студийный театр может делать спектакли лучше, чем профессиональные театры и зрители туда идут охотнее. Когда же мы говорим «социальный», мы имеем в виду определенный характер связей. Социальный театр устанавливает связи; здесь люди разрозненные становятся сообществом, когда вы делаете спектакль. В тот момент, когда встречаются люди, которые бы никогда не встретились, если бы не этот спектакль, начинается социальный процесс. Очень важный социальный аспект, если у вас играет бизнесмен, домохозяйка, подростки из рабочего района: они узнают друг про друга – это кайф. Если вам удастся создать спектакль, где депутаты будут играть вместе с разнорабочими, значит вы сделали что-то по-настоящему революционное.
В марте в Смоленске будет показан один из спектаклей «Леса». В чем уникальность этого формата, который разросся уже на много городов?
Проект «Лес» предложил обратить внимание не столько на спектакли, сколько на человеческое, на возможность прямого общения, на обсуждения. Сама возможность нарушить границу между зрителями и актерами – она для меня самая интересная. И у нас в «Лесу» есть некоторое количество работ, которые сделали зрители. Весь прошлый сезон мы делали спектакли, а сейчас поехали показывать их по стране. Новые спектакли не делаем пока, и в Петербурге появилось то, что является не спектаклем, но чем-то театральным: квартирники, чтения текстов, тихие вечеринки. Здесь люди знакомятся, и есть открытый микрофон, где каждый человек может поделиться своими идеями, зрители рассказывают о впечатлениях от показов. Мы сейчас чувствуем в этом бОльшую потребность, чем в создании спектаклей.
В одном из подкастов «Леса» вы сказали, что большинство спектаклей основывается на автофикшн. Получается, что спектакли терапевтичны для тех, кто их ставит?
Они терапевтичны в момент репетиций, когда человек готовит спектакль и работает со своей биографией. Например, Ангелина Засенцева, когда создавала спектакль «Лес. Ангелина», много анализировала, разбирала, осмысляла свой опыт. В этом отношении терапия произошла у нее на фазе репетиций. Но репетиции закончились два года назад и с этого момента спектакль приобрел устойчивую форму, поэтому о терапии речь уже не идет. Потому что это уже спектакль, произведение вот того самого искусства, которое может получиться, может не получиться. Но в случае с Ангелиной искусство, безусловно, получилось. Неслучайно этот спектакль номинирован на «Золотую маску» в категории «Эксперимент». На спектакле Ангелины люди много смеются, и такое ироничное отношение к самым непростым вещам – терапевтический подарок Ангелины зрителям. Он позволяет открыть какой-то новый способ на себя смотреть. Это двусторонняя терапия, но она наступает тогда в театре, когда про неё не думают. Когда получилось искусство.
Автор Анастасия Костикова
