Ежегодный спектакль-променад Маршрут «Старухи» каждый раз происходит как в первый, и опыт прошедшего мало скажет о будущем. Неизменны формат (бродилка с эпизодами, рассыпанными по городу), материал (не тексты даже, а мифология и мироощущение Хармса и других ОБЭРИУтов), время старта (12.00) и место завершения (пляж на станции Лисий нос). Остальное придумывает обширный и непостоянный авторско-исполнительский состав. 10-15 команд под руководством магистрального режиссёра (в этом году им стал Кирилл Люкевич) и присмотром автора и вдохновителя проекта Константина Учителя собираются, чтобы в атмосфере веселого абсурда поговорить со зрителями о важном и вглядеться вместе с ними в сегодняшний день.
В 2021 году, измученные пандемийным заточением, мы мечтали о свободе и заморских путешествиях в манхэттенском Центральном парке (он же Таврический сад). В 2022-м — поминали репрессированных, смешивали обреченность и отчаянную надежду в стопке водки, пересекали на лодке метафорический Стикс — в общем, хоронили прошлое. «Маршрут» образца 2023-го показал: жизнь после смерти существует и может процветать — «при поддержке неоправданного энтузиазма каких-то странных людей». Правда, отчасти из подполья.
11-й раз стал в каком-то смысле первым — у Маршрута «Старухи» появилась трансляция. Концепция «Радио Хармс» — не только про Дом Радио, который в этом году стал базой и эпицентром действа. Она и про расстояния, которые пролегли между прежними и нынешними его участниками. И про разделение, усугубляющееся среди тех, кто остался. И про одиночество каждого перед лицом абсурдных новостей. Семичасовая трансляция эфира одновременно и преодолела всё это, и манифестировала.
В эфире «Радио Хармс» — новости, спортивные трансляции (бой гусениц, который длится уже три года, на связи специальный корреспондент Никита Обыкновенный); «Особое мнение» (правда, вместо говорящей головы — говорящая челюсть); звонки в студию (для ябед: можно звонить и жаловаться); интервью (с участниками «Маршрута» разных лет); музыка (хотя песня «Жук-антисемит» из цикла «Любовь и жизнь поэта» Леонида Десятникова вполне похожа на фрагмент политического ток-шоу). Даже джингл есть: «Радио Хармс. Мы хотели бы жить в пятке». Короче, здесь всё как в обычном радиоэфире, разве что этот не хочется выключить с проклятиями.
Трансляция гремит из репродукторов в Доме Радио, а за его пределами прячется в наушниках, укромных кафе и уголках города, которые не отыщешь без карты. Карта напечатана в традиционной Хармс-газете с расписанием эпизодов. Здесь же особо отмечено: бродить лучше самостоятельно.
Общение как будто небезопасно, город, который прежде радушно распахивал полы пальто, увешанные абсурдистскими чудесами, молча кивает на жалкие остатки: вот шляпа, пиджак и чай на стойке, вот один чемодан, перевязанный бельевой веревкой. Хармс был здесь, но ушел. В городе, где с домов исчезают имена репрессированных, ему не очень-то рады. Больно много вольностей. Да и что за пессимизм, зачем так много про смерть, всё же отлично, жизнь становится лучше, жизнь становится веселей! Так что только народные скрепы, только русские классики.
Вот они, кстати: в «Книгах и кофе» с ними можно пообщаться и получить автограф. Пушкин лучезарен и стремителен. Толстой серьезен, пишет долго и обстоятельно («Вам через десять минут крестьян освобождать», — торопят его). Гоголь романтичен, придирчив в выборе цветов и любит рисовать. Я прошу нарисовать мне Вия, получается кто-то очень похожий на улыбчивого еврея, мы сходимся на том, что с поднятыми веками Вий увидел мир и радуется жизни.
Остальные эпизоды происходят в Доме Радио, и большинство из них тоже рассчитаны на автономное восприятие. В фойе, лифтах, студиях можно помедитировать на сеансе йоги (каждый на своем коврике), пообщаться по душам с приятным человеком (сообразив на двоих с Сакердоном Михайловичем), задать анонимный вопрос Чудотворцу или заглянуть в будущее на сеансе гадания по прикусу. А ещё официально сменить имя на обэриутское (разрешите представиться, Летнийденёк!) или даже умереть и воскреснуть — это для желающих полноценного перерождения, без полумер.
В общем, здесь можно и нужно быть одному. Только как, если за столько лет «Маршрут» стал городской легендой и всеобщим достоянием, и среди путников каждого пятого знаешь, а с каждым десятым приятельствуешь? Но даже если нет, к точке старта наверняка явился не в одиночестве. Да и кто, если не друг, постоит за тебя в очереди к гадалке, пока ты бегаешь менять имя? Кто заберет твой бланк с именем у замученного потоком желающих клерка фирмы «Бряк», пока ты пытаешься съесть что-нибудь посолиднее куска ржаного хлеба? Кто расскажет старушкам-плакальщицам, как тебя звали и чем ты отличился в жизни, и побьется лбом о крышку гроба («Кажется, вам стоит воскреснуть, у вас слишком хорошая подруга»)?
Да и картонную старуху из сувенирного набора удобнее собирать с кем-то. Такая есть у всех участников, у каждой не хватает ноги и руки, которые нужно найти в Доме Радио, но у нас не вышло — получилась одна на двоих.
Так всё происходящее действительно получается про разделение, но не «между», а «с»: именно человек рядом делает происходящее с тобой приключением. Вот вы идете по улице толпой, с одним и тем же текстом в ухе, и смеетесь хором, и кто-то выкрикивает сквозь смех что-то типа «Это, простите за тавтологию, конец!», а кто-то что-то недослышал, и другой ему пересказывает… И непосвященные вокруг косятся на вас, и вот уже вы сами — «Маршрут», который ни за что не вымести из закоулков родного ему города.
