Сложно представить себе Дягилевский фестиваль без интересных премьер и концептуальных концертов. Таких, как программа «МАСМ: БЕЗ СЛОВ» Московского ансамбля современной музыки. На примере композиций Алексея Сысоева, Андреаса Мустукиса и Владимира Раннева — трёх ведущих композиторов поколения 50-летних, работающих в разных стилистических манерах — она показала потенциал взаимодействия экспериментальной академической музыки со словом. Тоже очень разным: поэтическим, относящимся к документальному тексту и к произведению «школьного фольклора».
Коллектив солистов-виртуозов МАСМ, основанный в начале 1990-х композитором Юрием Каспаровым, первым в России целиком посвятил свою деятельность исполнению и популяризации современной академической музыки. На концертах ансамбля можно услышать и уже ставшие классикой произведения ХХ века, и мировые премьеры известных композиторов-современников, и сочинения, написанные специально для коллектива. Так и на концерте «МАСМ: БЕЗ СЛОВ» рядом с произведениями Раннева и Сысоева, написанными в 2014 и 2018 году соответственно, прозвучала мировая премьера небольшого цикла пьес Мустукиса.
В сочинении для баритона и ансамбля Mon aimée, ma belle Irène, которое открыло концерт, Алексей Сысоев озвучил реальное письмо участника французского Сопротивления Бориса Вильде, ожидающего расстрела в тюрьме. Ансамбль из струнных (скрипка и виолончель), ударных (рояль и деревянные колбы) и духовых (кларнет и флейта) тлел вместе со словами последнего любовного письма Вильде, которые пропевал баритон Владимир Красов. Документальность подразумевает достоверность и четкое соотнесение произведения искусства с реальностью, которых странно ждать от музыки. Но здесь она всё же нашла выражение: в партии баритона без каких бы то ни было мелодических украшательств, в монотонном ритме и лишенном красок аккомпанементе ансамбля — так дни у заключенного сливаются в поток серого однообразия. Бесконечная, протяжная, дисгармоничная тоска пропитала в каждую ноту пьесы.
Совсем в другом обличье — сладкозвучных песенок — предстала французская речь в сочинении резидента Дома Радио Андреаса Мустукиса L’Adieu. Стихи Гийома Аполлинера в тихом исполнении меццо-сопрано Ольги Россини оно укутало в мягкие, спокойные переборы на кротали (античных тарелочках), оркестровых колоколах, вибрафоне и электропиано. Нежные арпеджио будто разливались из опрокинутого стакана с молоком, которое полагается выпить перед сном. Неспешно покачивающийся ритм, воздушные вибрации и общее негромкое бархатистое звучание сообщали музыке колыбельность и по-матерински оберегали слушателей от тревог и волнений.
Музыкальный текст у Мустукиса стал продолжением поэтического. Стихотворения «Белый снег», «Прощание» («Я сорвал этот вереск») и «Больная осень» объединены темами памяти и прощания, смерти, «осени» жизни и скоротечности дней. И композитор как будто договорил нотами то, что невозможно выразить словом: что смерть не страшна, что это просто глубокий сон, в котором время, возможно, течет по-иному, а знакомые предметы нашего мира искажаются — но жизнь при этом продолжается.
Текст Вильде при исполнении пьесы Сысоева вывели на экран за сценой сразу полным, «голым», на русском языке, без какого-либо графического оформления. Зрители могли прочесть его сразу, а могли следить за строками, которые пропевал Красов, сопоставляя французскую речь с переводом. Совсем иначе написанное слово дополнило «колыбельные» Мустукиса. Стихотворения Аполлинера появлялись на экране мимолетно, лишь на несколько секунд, поверх фрагментов из фильма Дарьи Корзюковой ITHACA, чьи визуальные образы оказывались гораздо важнее. Чёрно-белые кадры деления клетки, беременная женщина, младенец у груди, солнечные блики на поверхности воды, блеск свечей в Доме Радио, обнажённая женская фигура, альбом античного искусства, средиземноморские пейзажи, лесной ручей, абстрактные переливы… Как будто случайные картинки, но в них — вся любовь и нежность авторов к миру.
Текст третьего, завершающего концерт произведения Владимира Раннева «Вот такая любовь» появлялся на экране по словам — как будто формулируемый на ходу, под влиянием сиюминутных эмоций. Дневниковые записи школьницы из сборника «Рукописный девичий рассказ», разумеется, о любви — великой и трагической — вокалистка Алина Зверева даже не пропевала, а интонировала нервным дыханием, стонами и всхлипами — и в этом слышался не то плач, не то дрожь от холода или аффекта. Ироничную партию вокала дополнили интерактивная электроника и ансамбль из четырех музыкантов за одним роялем. Звучание инструмента невозможно было узнать: необычное звукоизвлечение сделало его похожим на музыкальную шкатулку, с какой вполне могла бы играть юная героиня.
Так произведения Раннева и Сысоева на нестандартные для музыкального искусства тексты — документальный и социологический — стали контрастной рамкой для поэтико-философского произведения Мустукиса и сбалансировали его местами избыточную нежность. А контрасты ярко подчеркнули разность композиторских манер и расширили представление слушателей о тактиках взаимодействия текста, музыки и вокала.
Фестиваль транслировал концерт в прямом эфире, запись можно посмотреть здесь.
