Спектакль «Танцуем Мандельштама», созданный специально для фестиваля поэтического искусства «Мандельштамфест» в 2019 году, открывает дополнительные горизонты как поклонникам творчества Осипа Эмильевича, так и ценителям современного танца. В восьми миниатюрах, поставленных разными хореографами, отражаются грани мировосприятия поэта, пропущенные через телесный контакт с образами. Простые и сложные, абстрактные и рассказывающие истории, эти зеркала провоцируют откликаться на стихи непривычным способом: через тело. К такому синтезу жанров нужно подходить с открытым сердцем, глазами и ушами — и тогда получится выйти на метауровень восприятия, когда разница между словами и движениями, поэтикой описываемого и демонстрируемого сотрётся и останется только общее поле образов.
Правда, совсем без слов всё-таки невозможно, поэтому перед каждым хореографическим высказыванием на чёрной стене появляются стихи. Переключение на следующие строфы происходит под сопровождение незримого гонга, и очень просто, зная судьбу поэта (который, кстати, три года прожил на поселении в Воронеже — незадолго до второго рокового ареста), услышать в этом звуке глубину неизбежности.
«Дано мне тело»
Хореография: Владимир Варнава
Солисты: Виталий Шилов, Олег Петров, Екатерина Чепорова
Музыка: Морис Равель
Лёгкая троица в свободных брюках и футболках пастельных тонов перепрыгивает, перекатывается по сцене, звонко шлёпая босыми ногами по полу. Их танец похож на детскую игру: каждый осознаёт свою телесность и прикладывает её к контакту с другими, исследуя, насколько полным может быть слияние.
«Скудный луч холодною мерою»
Хореография: Ульяна Чепурина
Солист: Ульяна Чепурина
Музыка: Роман Дубинников
Девушка в свободном розовом платье танцует отрывисто, резко, на контрасте с игривостью предыдущего номера. Она одновременно и охотница, и подстреленная птица. Обрамляя движениями щемящую пустоту в груди, она превращает медленное, зябкое мандельштамовское одиночество в своё ощущение печали как клетки, о прутья которой бьется раненая птица души.
«О, как же я хочу», «Куда как страшно нам с тобой»
Хореография: Александр Литягин
Солисты: Мария Беленева, Николай Гаврилин
Музыка: Стефен МакКеон
Обманчиво летящие стихи воплощаются на сцене в историю из двух частей. Она напоминает единство Франкенштейна и его Создания. Вначале один пронизывает другого электрическим разрядом своей жизненной энергии и становится на минуту как будто Богом, способным делать неживое живым, а затем после краткого взаимодействия уже второй вынужден поддерживать первого. История кажется цикличной и наводит на размышление: а вдруг всё это происходит на самом деле не в паре, а внутри одного человека, переживающего контакт с миром?
«Сумерки свободы»
Хореография: Константин Матулевский
Солист: Игорь Прудской
Музыка: Йохан Йохансон и Ту Фингерс
Нечеловеческое — пожалуй, самый точный эпитет для этого танца. И ещё — эпическое. Стихотворение написано в 1918, но в хореографии будто бы отражается вся история ХХ века: и попытки встать на ноги после того, как твоя страна потерпела кораблекрушение, и жестокость режима, и страдания узников лагерей, и постоянное, противоречащее логике возрождение. В одном человеке здесь уместилась эпоха, и в каждой части его тела живёт собственная боль, отдельное движение, собирающееся в итоге в единый поток времени.
«Я наравне с другими»
Хореография: Ольга Васильева
Солист: Алина Гужва
Музыка: Ф.С. Блум и Нильс Фрам
Иссушающая, заставляющая метаться страсть в хореографии превратилась в соло с двумя лимонами. Девушка в красном купальнике, изгибаясь под странными углами, танцует не обращённые к другому слова и чувства, а собственные переживания, сжимающиеся и разжимающиеся, как пружина, и наконец вкушает кислый сок, способный как отрезвить, так и довести до крайней степени исступления.
«Кувшин»
Хореография: Константин Кейхель
Солисты: Екатерина Чепорова, Ольга Рыжкова
Музыка: Арво Пярт
Короткое стихотворение о кувшине с вином — и синхронная, ритмичная, насыщенная хореография. Две девушки в красных шортах, будто сошедшие с картин о виноделах, шаг за шагом наполняют пространство жаркой энергией молодости. Для них виноградная гроздь, висящая сбоку сцены, всего лишь предлог, но не центральный предмет взаимодействия. Важнее они сами: близость, мягкость, похожесть и разность. Не будь в изначальном образе и вовсе кувшина, искрило бы точно так же, ведь настоящее узнавание другого человека пьянит сильнее вина.
«Мальчик в трамвае»
Хореография: Никита Чумаков
Солист: Никита Чумаков
Музыка: Эннио Морриконе
Из всех танцев в спектакле этот, пожалуй, ближе всего к иллюстрации, но за ней, как и за обманчивой простотой стихов, кроется гораздо больше. Маленький мальчик в трамвае не просто умеет считать до десяти — для него несомненна логика мира, и так же для исполнителя несомненен простой маршевый ритм, который тем сложнее нарушить, чем дольше в нём существуешь.
«Паденье»
Хореография: Павел Глухов
Солисты: Наталья Неповинных, Олег Эпов
Музыка: Арво Пярт
Хореография отразила сложный, мучительный процесс поиска истины: в самом себе, в партнёре и в тенях. Здесь исполнители проживают, пожалуй, самую сильную историю за весь спектакль. Двое незнакомцев постепенно проходят все стадии узнавания друг друга и себя, в том числе страстные споры и попытки отстоять свои границы и ценности, в итоге разламывают свои жизни на части и могут собрать их уже только вместе. Это не просто история отношений, но воплощённый экзистенциальный поиск, танец о вере, внутренних опорах и соприкосновении с вечностью.
Сами стихи, как и их хореографические оттиски, не связаны между собой, но композиция спектакля неслучайна. От лёгкого, игривого осмысления телесности он проводит нас по медленному пути личностной трансформации и завершается историей о разрушении храма собственных истин. Хореография и музыка в каждой зарисовке очень разные, но вместе они помогают почувствовать многогранность, с которой ощущал мир великий поэт, и обнажает неочевидную задачу: найти отклик на то, что мы слышим и видим, в собственной душе (и теле). При этом, разумеется, стоит помнить, что единое прочтение стихов, единое чувствование невозможно. Мы имеем дело с несколько раз преломлённым миром: сначала в ощущении поэта, затем в прочтении хореографа и, наконец, в проживании артиста. Когда волна докатывается до нас, может оказаться, что мы трактуем мир совершенно иначе. И в этот момент важно не закрыть глаза, не остановиться на стихах или музыке, как мы понимали их до этого, а присоединиться к пластической истории и увидеть в ней то, что делает творческое высказывание в широком смысле поэтическим.
