17 октября на сцене театра «Модерн» появился пронзительный, бездонный в осмыслении, инфернальный «Леонардо», недосягаемый, как гений главного героя – Леонардо да Винчи. Юрий Грымов продолжает философский триптих «Антихрист и Христос», направляя вектор своих поисков в направлении обратном тому, что задал автор оригинального романа «Христос и Антихрист» Дмитрий Мережковский. Режиссер провозглашает свою принципиальную позицию пути от тьмы к свету, от Антихриста к Христу, к надежде, вере, любви.
Если в «Петре», первой части трилогии, все было структурировано, ясно, близко к тексту и прозрачно для любого мало-мальски исторически грамотного зрителя, то погружение в полную немыслимых страстей и борьбы за власть, умы, нравственность эпоху Возрождения может оказаться «крепким орешком» для многих. Недаром автор спектакля вынашивает идею просветительских лекций о периоде итальянского средневековья, богатого событиями и персонажами, повлиявшими на развитие европейской культуры и истории.
Сложно не заблудиться в перипетиях отношений персонажей Мережковского. Юрий Грымов сужает круг героев, освобождает пространство для более четкого сюжета и вынесения на поверхность основной мысли: кто есть художник и что позволено обладателю вышнего дара? Не только живописцу, а артисту, творческой личности во всех проявлениях, отличающих ее от обывателя. Особенно, если творец – гений.
Все знают Леонардо да Винчи по его «Туринскому автопортрету», где мастер якобы изобразил самого себя в возрасте 60 лет. Единственное, что можно утверждать, глядя на этот портрет: несколько веков назад люди старели намного быстрее. Нынешние поколения 60-летних выглядят детьми этого старца, размашисто написанного сангиной. Все остальное до сих пор является тайной, и сам ли загадочный Леонардо смотрит на нас с портрета, точно знает только он один.
Эта ситуация – настоящий подарок для постановщика, который может увидеть Леонардо таким, каким подсказывают ему воображение и замысел. Юрий Грымов приглашает на роль великого итальянца Дмитрия Бозина, артиста с магической пластикой и мечтательным взором, устремленным внутрь себя. Именно так может выглядеть «человек ниоткуда», обладатель грандиозных, нечеловеческих способностей, наделенный надвременным сознанием, универсальным умом, мыслью, парящей в галактических далях.
Большинству людей Леонардо знаком в первую очередь как живописец. Кто-то слышал об изобретателе да Винчи. К этому можно прибавить его исследовательскую врачебную деятельность, уникальные таланты в военной инженерии, музыке, архитектуре, импровизационном стихосложении и многом другом. В том числе и о необъяснимых чародейских фокусах, которыми мастер развлекал высший свет. Все это делает гения иным, кем-то далеким от мира простых смертных, и потому немного не своим, чужим.
На сцене «Модерна» мы видим земного человека. Он плывет по течению жизни, в которой ему интересно все. Художнику нужно зарабатывать деньги, и он не гнушается никакими заказами, не особенно вдаваясь в этическую канву предлагаемого заработка. Главный критерий для увлекающейся натуры – желание попробовать, испытать, посоревноваться в мастерстве с гениями античности или с вечным соперником Микеланджело (Михаил Матыченко).
Вечный манящий поиск, стоит ли он того, чтобы думать о дальнейшей судьбе своих творений и изобретений? О том, чему послужит бомба или пистолетный затвор, как ощутят себя жители городов, которые будут с легкостью взяты, вооруженной изобретениями мастера армией? Леонардо не слишком беспокоится и о своих живописных шедеврах: без видимого сожаления он констатирует факт саморазрушения и уничтожения величайшего творения – «Тайной вечери». Только однажды художник не захотел расстаться со своей работой: когда кроль Франции Франциск I (Александр Колесников) захотел купить портрет Лизы Джоконды (Маина Чижевская), которой удалось пробудить нежное чувство в душе, обычно захваченного потоком мыслей, Леонардо.
По-настоящему живые в этой истории все, кто окружает художника. Они словно призваны своим недолгим появлением на сцене рельефнее оттенить вечность гения и противоречивость его нрава. Герцог Моро (Юрий Анпилогов) отчего-то подобен горбатому Квазимодо. Глыбой власти придавливает он свой город, противников, даже блаженную жену Беатриче (Жанна Чирва), которая пала жертвой сластолюбия мужа. Не оттого ли и наказание свыше – горб, что владыка Милана – само собрание грехов? Рядом с ним любимец Леонардо, светский красавец с отстраненным байроновским взглядом, кажется то ли вечным таинственным незнакомцем, то ли точно знающим цену своим талантам беспринципным дельцом.
Неистовый Савонарола (Алексей Багдасаров) – ярчайший религиозный деятель эпохи, пример упрямого фанатизма, принимающего бесчеловечные формы. Его прямолинейность идет в противовес с двойственностью натуры Леонардо, который всегда готов повернуть туда, куда влечет его очередной замысел, денежный интерес, предчувствие нового открытия.
Ученик мэтра, трепетный Джованни (Богдан Щукин) представлен полной противоположностью учителя. Подкупает его сокрушительная вера и искренность, готовность погибнуть от очевидной несовместимости дьявольского и божественного начала в боготворимом человеке, которую юноша переживает со всей остротой максимализма.
То ли мальчик, то ли девочка Салаи (Мария Кондратова) – любимый ученик, модель, «и не только… » (Юрий Грымов). Удивительно, но это «не только» ничуть не смущает в образе Леонардо, а будто бы является естественным продолжением его исследовательского отношения к жизни. Все узнать, познать, разобрать по косточкам – чувства, движения души и плоти, геометрию тела и любого явления.
Чем дальше продвигается действие, тем более светлыми становятся образы. Беззлобный и независтливый Рафаэль (Евгений Казак), русские купцы: не по годам мудрый Федор Рудометов (Владислав Свиридов) и основательный Никита Карачаров (Денис Игнатов), все приближают момент прозрения художника: «они пишут то, что глазами не увидеть».
К слову, визуальный ряд спектакля беспредельно живописен и уникален по исполнению. Он облекает все и всех в чудодейственную атмосферу божественной красоты, которая способна изъять хотя бы на время из любого напряжения, страха, тревоги. В этой красоте кроется исцеляющая магия искусства, которое всегда спасительно возвышается над самыми страшными событиями любой современности.
Спектакль многолюден. В нем нет проигрышных ролей и, понимая это, актёры даже в кратком выходе, безупречны в игре. Каждый герой, хоть краем своей жизни коснувшийся судьбы Леонардо, служит ему, художнику, мыслителю, эрудиту. Вместе с гением они должны дать ответ на вопрос – все ли позволено ему, посланному к нам для движения к звездам? И всегда ли движение вперед и вверх означает благо для отдельного человека и целой цивилизации?
Что же Леонардо? Как и положено непознанному разуму, он самый потусторонний человек в разнообразии персонажей спектакля. Скользящий плавно, едва ли не мимо всего, что его окружает, смотрящий одинаково невыразительным взглядом на добро и на зло, ни разу не дрогнувший лицом, он загорается только в преддверии неиспытанного приключения, новой работы, неизведанного пути. И тогда можно все. Отказать любовнице герцога (Мария Орлова) в изображении ее целомудренной девой, но сотворить прелестный ее портрет в виде «Дамы с горностаем». Разделить сиамских близнецов (Ольга Богомазова, Марианна Канивец), чья боль ничто в сравнении с экспериментом, продвигающим науку. Изобразить любимого Салаи андрогинным Иоанном Предтечей, от порочного вида которого содрогаются православные купцы. Запустить ученика Зароастра (Александр Толмачев) в полет на крыльях и убедиться ценой его смерти, что человек не способен летать.
Может ли дорога прогресса быть пропитана чужой болью, а вдохновение затмевать человеческие чувства? И куда попадают души тех, кто послан нам силой Всевышнего, но успел в пути заключить контракт и с нечистым? И почему талант обладает невыносимым обаянием, за которое ему заранее хочется простить непростительное?
Это спектакль вопросов к самому себе, к уровню своего внутреннего полета. Спектакль личных решений, может быть, спорных. Но ничего не может быть роскошнее беседы о высоком, о вечном, эфирном после спектакля, который не отпускает, стоит перед внутренним взором, будоражит, волнует новыми и новыми вопросами, не дает застояться в тине дежавю повседневности.
