Конфликт поколений мы привычно называем противостоянием отцов и детей. Современная гендерная повестка так и подмывает задать вопрос: неужели только отцов? А как быть с матерями? Спектакль по пьесе молодого драматурга Аси Волошиной отвечает полноценно, даже жестоко, и дает много поводов для размышления о себе и своих близких.
С мамой главная героиня спектакля Оля (Марина Карлышева) ведет нескончаемый разговор о своей жизни. Рассказывает истории, описывает эмоции, доказывает, защищается… Все как в обычных отношениях между матерью и дочерью. С одной лишь разницей: мама Оли умерла, когда девочке было четыре года, и оставила ей 23 письма — по одному на каждый год, до возраста, которого она сама достигла. Главная претензия, величайшая обида — как посмела умереть, не быть рядом? — сплавляет психоаналитическую классику с непрожитым, необработанным и постоянно травмирующим горем, на которое накладывается повседневная жизнь.
О маме из спектакля мы почти ничего не узнаем. Как ее звали, что чувствовала, когда узнала свой диагноз, от чего умерла — и все. Вроде бы много, но недостаточно, чтобы понять человека. Спектакль посвящен не ей, а ее выросшей дочери Оле, с которой зрители познакомятся гораздо ближе. В жизни девушки есть дни рождения, привязанные к ритуальному получению писем от умершей матери, и все остальное время, в котором приходится ориентироваться самостоятельно. Есть южный город, где «в целом позитивно», и депрессия, которая становится с каждым разом сильнее. Есть две бабушки — одна патриот, другая диссидент — и отец, не скрывающий своей неразборчивости. Есть две безответные влюбленности, одно изнасилование и одни яркие отношения, разрушившиеся из-за бешеной ревности. Есть потеря друга и суицидальные мысли, есть понятное нежелание бороться за справедливость ценой собственной карьеры, есть своя компания и работа, есть культурная отдушина — поэтический клуб… Всесторонний жизненный набор, умноженный на специфическое отношение к смерти.
К 28 годам героиня спектакля более-менее разобралась, что чувствует и думает. Несмотря на физическое отсутствие, мама ей помогала: была фигурой для сравнения, внутренним собеседником и тайной, которая волей-неволей формирует взгляд на мир. Достигнув маминого возраста, Оля делает выбор больше не тащить за собой груз второй биографии. Чтобы освободиться, она пишет письма о своей жизни — вроде бы в ответ маме, которая их никогда не прочитает. Обе они в разное время и в разных обстоятельствах ведут диалог с человеком, которого не знают, на самом же деле говорят с собой.
Мама — внутренний собеседник не только для Оли, но и для всех нас. Если мамы в жизни не было, мы собираем ее образ из того, что узнали от других, а если была — отпечатываем в себе детали и живем с ними постоянно. Ее голос звучит внутри, когда мы принимаем решения и делаем выбор, даже если не всегда хотим этого. Мы спорим с ней или соглашаемся, доказываем что-то внутри себя. Это только тогда становится меньше, когда мы научаемся быть мамой самим себе, взращиваем опору: теперь взрослый — это я, и я смогу о себе позаботиться. Главная героиня спектакля проходит все стадии взаимоотношений с мамой внутри себя и в итоге сепарируется, то есть отделяется от нее так, как может — и завершает этим болезненный, но необходимый процесс взросления.
Спектакль в постановке Юрия Шехватова подчеркнуто минималистичен и устроен как интерактивный клип-читка. На черной стене дрожат анимированные картинки простой рисовки. Изображения — приплясывающие бабушки, елка до неба, инициалы ВБ, газета «Крестьянин» и даже список признаков депрессии — это иллюстрации к конспекту биографии, инфографика одной жизни. Вроде бы тоже фоновые, но эффектно подчеркивающие перепады настроения, музыка и свет действуют наравне с текстом: ими управляет вторая девушка, неизменно и молчаливо присутствующая на сцене, как тень мамы, к которой обращены слова повзрослевшей дочери. Все, что Оля рассказывает о своей жизни, все, о чем она молчит, и последнее письмо ее мамы, которое зрители все вместе достанут из конвертов и прочитают, наводят на размышление: а что написал бы я? Что после меня останется? Додумать придется уже после спектакля, в процессе не хватит времени. Но чем больше следишь за историей Оли, тем больше возникает вопросов, где можно с ней согласиться, а где поспорить. Для осмысления хочется выделить себе отдельный час тишины.
