В Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко большая балетная труппа, в ней талантливые танцовщики не только из России, но и со всего мира. Нам интересно было узнать, как работается иностранцам в Москве, в чём отличаются балетные школы, какие возникают сложности и что в работе кажется особенно интересным. Поэтому в один солнечный день Наталия Мануйлович встретилась с тремя разными и прекрасными артистами МАМТ – Закари Роджерс из Канады, Джошуа Триа из Франции, Эвандро Боссле из Бразилии. Мы много смеялись, говорили на русском и английском о балете, об артистах и просто о жизни.
НМ: Расскажите, пожалуйста, как вы пришли в балет?
Закари Роджерс: Это было детское желание. Я видел по телевизору «Щелкунчика» с Михаилом Барышниковым, и сразу захотел стать артистом балета.
Джошуа Триа: Тоже детское желание. Мне нравилось танцевать самому в комнате, просто так. А еще я хотел играть на гитаре. Вообще, это смешная история. Я пришел в творческую школу на прослушивание в класс гитары, но меня не взяли, но зато взяли на балет. Вот так я и начал заниматься балетом, и мне все больше это нравилось, я собирался посвятить этому жизнь.
Эвандро Боссле: Когда я был ребенком, мои родители хотели, чтобы я что-то делал. Поэтому я занимался капоэйрой, Кунг Фу, тэквондо, но у меня была сестра, которая занималась балетом. Когда мы приходили домой, я танцевал с ней, мы показывали это нашим родителям. И однажды я понял, что хочу танцевать. Сказал об этом родителям, а в ответ услышал: «Нет, ты слишком маленький». И еще я думал: «нет, мальчики будут издеваться надо мной, лучше не надо». Но однажды в нашу школу пришли из школы Большого театра и спросили, кто хочет пройти прослушивание. Я не растерялся и сказал, что хочу, показал всё, что мог, и меня взяли. И вот так в 9 лет пришлось переехать в новое место, жить с другими детьми. Так началась моя жизнь в балете.
НМ: А кто эталоны балетной сцены для вас?
Закари Роджерс: Ольга Смирнова. Семен Чудин в Большом театре и, конечно, Барышников – для меня самые лучшие. Видел его выступление «Бродский». Почти ничего не понял, но видел.
Джошуа Триа: Тоже Барышников, он мой главный вдохновитель. Вообще я из Франции, там мои любимые артисты – Матьё Ганьо и Матиас Эйман.
Эвандро Боссле: Для меня – Михаил Барышников и Владимир Васильев.
НМ: Вы все назвали Михаила Барышникова. Почему он так важен для балетного мира и каждого из вас?
Закари Роджерс: Он живая легенда. В его движениях – чистота, душа. Это все настоящее.
Эвандро Боссле: Он был лучшим в своей эпохе. Сейчас нет таких артистов, кто настолько превосходит всех остальных, как превосходил Барышников в своё время.
НМ: Да, была великая эпоха – Барышников, Нуреев, Годунов и другие. Такие эталоны, задавшие высочайшую планку мастерства. Скажите, у вас бывали переломные моменты, когда хотелось уйти из балета?
(Все дружно закивали.)
Закари Роджерс: Бывали, но не очень серьезно. Я всегда чувствовал, что должен танцевать.
Джошуа Триа: Иногда мы не радуемся после спектаклей, иногда мы очень рады. Когда моё тело делает что-то не так, как я хочу, это тяжело.
Эвандро Боссле: Сложно смотреть на себя в зеркале, если что-то не так.
НМ: Что вы делаете, если вдруг спектакль прошел плохо? Как боретесь с переживаниями?
Закари Роджерс: Мне кажется, надо расслабляться. Конечно, мы не рады, что плохо исполнили что-то на сцене, но со всеми бывает – надо забывать такие моменты.
Джошуа Триа: Это случается со всеми. Надо помнить, что вы не единственный человек, у которого плохо прошел спектакль. Я в такие моменты стараюсь вспоминать, почему я вообще решил стать танцором.
НМ: Вы все из разных стран, а теперь работаете в одном театре. Как вы оказались в МАМТ?
Эвандро Боссле: Когда я попал в школу Большого театра, первые два года были самыми тяжелыми, потому что я был далеко от родителей, а в 9 лет это очень сложно. Но я уже видел свою жизнь в балете, у нас были русские учителя, которые показывали нам записи спектаклей, и это вызывало у меня восторг. И уже в детстве, во время учебы в этой школе, я мечтал оказаться в Москве и работать в русском балете. После окончания школы я приехал в академию Вагановой, но всего на два месяца, потому что это было слишком дорого для моих родителей, поэтому я вернулся в Бразилию и работал там в театре в течение 6 месяцев. Но в голове всё равно сидела мысль: «нет, я хочу переехать в Россию». Потом я поехал в Америку и встретил одного педагога, который помог мне попасть Театра балета имени Леонида Якобсона. Но еще из школы я помню, как мы смотрели видео театра Станиславского, и я очень хотел приехать сюда. Я отправил email Лорану (руководитель балетной труппы МАМТ – прим.ред), он сказал: «Ну, давай посмотрим тебя». Я приехал, показался, и он сказал мне «Да».
Закари Роджерс: Я тоже всегда хотел работать в России и в школе смотрел много записей русских танцовщиков. Я учился в Канаде и Штутгарте, потом получил контракт в Эстонии, где у меня были русские педагоги. Я ходил на просмотр в Михайловский театр, но не получилось туда попасть. Потом поработал немного в Праге, но когда узнал, что Лоран здесь, подумал, что это очень интересно – у русской труппы французский руководитель, и я отправил видео и резюме, и меня пригласили на просмотр. А потом взяли в театр.
Джошуа Триа: Я учился в Парижской Опере, в школе танцев, потом я уехал в Амстердам и учился 1 год, а потом искал работу и везде ходил на просмотры. Я довольно низкий, а сейчас по миру все хотят артистов выше 1.80 м.. Я даже думал бросить балет, так как это было морально тяжело – получать отказы из-за роста. Но также я знал, что не смогу выкинуть балет из своих мыслей. Однажды мой директор в Амстердаме сказал: «Лоран Илер новый директор в театре Станиславского, ты должен знать его». Конечно, я знал его, он все-таки француз. И я отправил ему видео, фото и резюме. Меня пригласили, посмотрели, и я получил контракт здесь. Но я не думал о том, чтобы поехать в Россию, не хотел сюда, потому что не знал, что от неё ожидать.
НМ: Но сейчас вы рады, что здесь оказались?
Джошуа Триа: Да, я по-настоящему горд работать здесь, это для меня ежедневный вызов. Сначала было совсем трудно, теперь все легче и легче с каждым днем. И это хорошо, так как помогает выйти из зоны комфорта, и я счастлив, что я здесь. За эти полтора года у меня уровень, как у танцовщика, очень вырос.
НМ: Что было самым трудным для каждого из вас, когда вы пришли в российский театр? Другая школа все-таки, была ли перестройка?
Джошуа Триа: У меня переход получился постепенным, трудностей не возникло.
Закари Роджерс: У меня были русские учителя, поэтому переход плавный. Но здесь прыжки больше. В Европе проще отношение ко всему, не так сложно работать. Здесь мы делаем все, что надо для артиста балета, и это очень здорово, но вначале было тяжело, потому что тело к такому оказалось не готово. Сейчас моя форма намного лучше.
Эвандро Боссле: У меня всегда были русские учителя, с того времени, как я учился в Бразилии. Поэтому, когда я приехал сюда, единственное большое различие — это была культура. До театра Станиславского я работал у Якобсона, но здесь условия сильно лучше, я это сразу заметил. Мне все больше и больше нравится. В другом театре я очень часто работал без выходных по 2 недели подряд, потому что расписание на следующий день объявляют только накануне. А здесь у нас есть расписание на неделю вперед, и это очень удобно. Мне здесь очень нравится, это именно то, я ожидал от работы в России.
Джошуа Триа: Мне тоже очень нравится тут. Особенно то, что коллеги-танцоры в России очень доброжелательные и не боятся подойти, дать совет, как можно сделать лучше. Мне кажется, это прекрасно, много людей приходят ко мне и советуют, дают идеи.
НМ: Как к вам относятся в коллективе? Поддерживают в труппе, помогают как-то?
Джошуа Триа: Мы не одиноки, просто иностранцы остаются иностранцами. Мы между собой стараемся держаться вместе.
НМ: А есть плюсы в том, чтобы быть иностранцем в русской труппе?
Эвандро Боссле: Здорово иметь возможность видеть разные техники, разную работу. Мне кажется, что когда ты иностранец в труппе, это хорошая возможность сопоставить себя с другими странами. Не как в соревновании, а в каком-то другом смысле.
НМ: Вы здесь все разное количество времени, но всё-таки, наверное, уже достаточно гуляли по Москве. Какое место у нас самое красивое?
Закари Роджерс: Парк Горького, там очень красиво.
НМ: А как же театральная площадь?
Эвандро Боссле: Когда я первый раз приехал в Москву, я просто прогуливался вокруг, мы с другом исследовали город. И так получилось, что мы закончили наше путешествие у Большого театра. И в этот миг как будто мечта воплотилась в жизнь, потому что когда я был в школе, я всегда мечтал, говорил своей семье, что однажды я буду работать в России. Они отвечали: «Нет, никуда ты не поедешь». Когда я оказался в Санкт-Петербурге на работе, то я позвонил своей маме и сказал: «Я тут! Я не могу в это поверить!». И театральная площадь – это очень важное место. Не только для меня, я думаю. Для всех танцоров. Потому что-то это что-то очень большое, значительное.
НМ: Давайте поговорим про репертуар. Вот я очень люблю ваш театр, потому что у вас есть абсолютно чудесные одноактные балеты. Вы все в каких-то из них принимаете участие. Расскажите, кто в каких спектаклях работает?
Джошуа Триа: Я в «Свадебке» Прельжокажа, в «Одинокий Джордж» Гёке, «Минус 16» Нахарина, «Пижамной вечеринке» Кайдановского, «Дон Кихоте» Нуреева и еще немного в другом классическом репертуаре. Мне кажется, уже довольно солидный список.
Закари Роджерс: Я в «Манон» в тройке, «Жизель» (классический дует), «Свадебка», «Дон Кихот» и «Каменный Цветок». У нас крупный театр, мне нравится, что здесь есть возможности танцевать и классический танец, и современный танец. Это то, что я хочу.
Эвандро Боссле: Я в «Свадебке» Прельжокажа, в «Дон-Кихоте» Нуреева, в «Лебедином Озере» в четверке шутов и в некотором другом классическом репертуаре. Я надеюсь, что в этом сезоне у меня будет возможность потанцевать еще несколько современных произведений.
НМ: Как вы думаете, какие качества необходимы артисту балета?
Эвандро Боссле: Ты должен быть честным, тебе, конечно, должно нравиться то, что ты делаешь.
Джошуа Триа: Быть честным, быть настоящим.
НМ: Честным с собой или со зрителем?
Эвандро Боссле: С собой. Если ты честен с собой, то аудитория это почувствует, увидит. Если вы честны только с публикой, то что-то теряется изнутри. И в этом большая разница.
Закари Роджерс: Если вы танцуете только для публики, а не для себя, не внутри себя – это видно. Вы только стараетесь порадовать публику, не являетесь именно собой. Не надо думать только о том, что думают зрители. Надо помнить о том, что ты хочешь сказать.
Эвандро Боссле: И для этого понадобится время – научиться быть честным с самим собой, а не ублажать публику, когда вы танцуете. Нужно двигаться изнутри, отдаваться, конечно, публике, но сначала понять для себя, что ты отдаешь.
НМ: А какие качества мешают артисту балета?
Закари Роджерс: Мне сильнее всего мешает то, что я сравниваю себя с другими. Так легко подцепить негативное чувство по отношению к самому себе. Что у меня нет чего-то, что есть у них. Надо следовать своему пути, но для меня тяжело сохранить фокус на себе. Я сразу вижу того, кто растет быстрее, у кого тело выглядит по-другому. И ты хочешь, чтобы твое тело выглядело как у них, но ты не можешь изменить себя, важно это помнить.
Джошуа Триа: Я думаю, что не нужно слишком много думать в плане «я должен поставить мою ногу сюда и сюда». В какой-то момент ты должен расслабиться, и это по-настоящему трудно. Ты должен просто делать и чувствовать, стараться не думать об этом. Я никогда не был лучшим в своем классе, поэтому привык делать свое дело и не рассматривать других. В Париже в конце года у нас всегда был экзамен. И он был по-настоящему тяжелый, особенно для детей. Ты показывал вариации пред жюри, и потом должен был забрать свои вещи, выйти из школы и ждать результатов. Жюри вывешивало результаты в окно, и вот ты на них смотришь и понимаешь, что оказался на последнем месте. Это по-настоящему тяжело пережить, особенно если ты тинейджер.
Эвандро Боссле: Для меня это всё размышления об уверенности в себе. Ты должен всегда быть уверен и просто работать больше, стараться становиться лучше и лучше каждый день. И, каждый день, когда приходит мысль «посмотри на других», нужно понимать, что ты не должен сравнивать себя ни с кем, так как все разные.
НМ: Скажите, а какая для каждого из вас партия мечты?
Закари Роджерс: Арман Дюваль в балете «Дама с камелиями» и Ленский в «Онегине».
Джошуа Триа: У меня тоже Ленский. Но это мечта, конечно. Еще «Болеро» Бежара мне очень нравится.
Эвандро Боссле: Очень трудно выбрать одну. Я думаю, я бы хотел станцевать «Драгоценности» Джорджа Баланчина. И, может, быть Ромео в «Ромео и Джульетте».
НМ: Если попросить вас назвать самых любимых хореографов, кто это будет?
Джошуа Триа: Для меня Иржи Килиан самый главный.
Закари Роджерс: У меня тоже Иржи Килиан и Баланчин.
Эвандро Боссле: Для меня, конечно, Иржи Килиан, он гений. Я влюбился в него с первого взгляда. Я, на самом деле, еще очень люблю балеты Григоровича. Его оригинальные постановки, которые ставил лично он, такие как «Каменный Цветок», «Легенда Любви», «Золотой Век», «Спартак».
НМ: Каким вы видите идеальный отдых?
Джошуа Триа: Для меня – поехать обратно во Францию. Очень скучаю, конечно.
Эвандро Боссле: Я соскучился по пляжу. Место, где я родился, — остров, у нас порядка 40 пляжей вокруг. Я бы все время проспал на пляже.
Закари Роджерс: Я скучаю по горам. Место, где живут мои родители, находится между 4 горами, там очень красивая природа, тихо, спокойно вокруг…
НМ: Закончить хочется небольшим блиц-опросом. Назовите пять лучших российских современных артистов балета.
Джошуа Триа: Чудин, Мунтагиров, Сарафанов, Смирнова, Вишнева.
Эвандро Боссле: Лопаткина, Чудин, Сарафанов, Шкляров, Смирнова.
Закари Роджерс: Я очень большой фанат Оксаны Кардаш, Ольга Смирнова – любимая балерина, нравятся Семен Чудин, Диана Вишнева, Леонид Сарафа́нов и Олеся Новикова.
