Программа фестиваля NET в Петербурге в этом году получилась по-настоящему мощной. Начали с пронзительного спектакля «Театра политического убийства» невъездного в Россию Мило Рау. Продолжили масштабным проектом датчанки Сигны Кёстлер, созданным специально для фестиваля, о котором большинство зрителей рассказывают как о лучшем иммерсивном опыте в жизни. И завершили показом новой оперы Кэти Митчелл — «театральной королевы в изгнании», «гранд-дамы» и «первой леди» европейского театра, одной из главных феминисток мировой сцены. Стала ли премьера Zauberland вишенкой на торте?
Двигаясь в русле магистральных тенденций европейского театра, Митчелл в новой работе сосредоточилась на вопросах насилия, расовой нетерпимости и положения женщины в обществе — и продолжила тем самым линию, намеченную предыдущими пунктами программы фестиваля. Она преломила их через призму ещё одной больной темы — войны на Ближнем Востоке. И сделала это, отчасти пользуясь языком, разведанным еще в «Волнах» по роману Вирджинии Вульф — стремясь передать поток сознания, — но уже без видеоарта и зеркал.
Оперная певица Джулия Баллок исполняет роль молодой сирийки; будучи беременной, она вынуждена расстаться с мужем и пуститься в бегство в Европу — Зауберланд, Зачарованную страну. Повествование пунктирно и атонально, как музыка Бернара Фокрулла, скомпилированная для постановки с вокальным циклом Шумана. Хрустальные переливы с наложенным на них идиллическим текстом Гейне сменяются дисгармоничными звукосочетаниями и обрывками фраз, которые напоминают сумятицу мыслей вперемешку со строчками с газетных страниц, цитатами из подводок новостных сайтов и фрагментами постов в соцсетях. Сюжет трудноуловим, как после взрыва, который разметал и перекроил жизнь героини. Митчелл не рассказывает историю, а показывает её контрапунктом через реакцию персонажей на события.
Действие, как всегда у Митчелл, кинематографично: кадры собираются и монтируются у нас на глазах. Люди в чёрном мягко снуют вокруг героини, то замедляясь, то ускоряясь, переодевая её, принося и убирая реквизит. Всё это создаёт ощущение то течения времени, то неумолимости рока, то сна или причуд травмированного сознания. Тяжёлые воспоминания возвращаются вновь и вновь, но не могут быть перепрожиты иначе: Зауберланд утрачен. Музыка невозможными красками рисует обрушивающийся мир, разорванную гармонию, неизлечимые раны, сквозь которые сочится хаос. И блестящий аудиоряд однозначно побеждает картинку, которая кажется не более чем визуализацией с самыми простыми метафорами (например, образом невесты и куклами в витринах). Получается стильный полуторачасовой клип на два вокальных цикла. Это тем более очевидно, что Баллок совершает настоящий подвиг: её сложнейшая вокальная партия по большей части воспроизводит партитуру фортепиано, при этом Митчелл позволяет ей совсем небольшие паузы.
Плоскостная история судьбы беженки в соединении с колоссальным напряжением, которое исполнительница главной роли с честью выдерживает — это айсберг, подразумевающий подводную часть. Но то ли что-то мешает воспринять замысел Митчелл во всей его полноте, то ли намёк обманчив, и драматическое действие и вправду призвано не более чем сопровождать и оттенять музыкальный рисунок. Судя по отзывам зрителей, фестиваль слегка не угадал с позиционированием: многие пришли на спектакль как на драму, а это в первую очередь опера. Поэтому ценителям музыки Zauberland можно рекомендовать смело. А всем остальным — с оговоркой.
