Спектакль «Добрый человек из Сезуана» продолжает многолетний диалог Юрия Бутусова с мировой классической драматургией. Оставаясь верным своему сюрреалистическому стилю, режиссёр открыто оголяет нерв драмы Бертольта Брехта. Пьеса-парабола, которая в переводе звучит как «Добрый человек из Сычуани», написана в злободневном 1941 году. История о трагической судьбе единственного доброго человека на земле, стала ярким воплощением теории эпического театра, которая редко получает удачное воплощение. «И в скверные времена, есть хорошие люди!», ― утверждает драматург, но насколько правдоподобно звучит его мысль сегодня?
Юрий Бутусов выводит на сцену театра им. А. Пушкина музыкантов, которые аккомпанируют актёрам во время исполнения зонгов. Песни звучат на немецком языке, а перевод транслируется на видео-полосе. Музыка неоклассика Пауля Дессау добавляет в постановочную канву особенного лирического драматизма. Хотя спектакль больше тяготеет к гротескной трагедии, где за яркими вспышками скрывается тягостное признание режиссера в обреченности доброты. При этом Юрию Бутусову удаётся переместить действие в условный рисунок кабаре, не утратив масштабности повествования. Распахивая внутренность сцены с колосниками, крутыми лестницами, проёмами и чёрными кулисами, режиссер перемещает зрителя в фантастический мир, где всё иррационально.
На таком фоне будут разыгрываться картинки из биографии проститутки Шен Те, обласканной богами за свою неиссякаемую доброту. Пытаясь хоть как-то обезопасить себя от людей, Шен Те перевоплощается в своего выдуманного двоюродного брата. Но даже его жёсткость не спасает несчастную от гибели. Александра Урсуляк упивается своей ролью, наслаждаясь той свободой и дикой энергией, которую вселяет режиссер в Шен Те. Актриса приклеивает усы и бакенбарды, натягивает брюки и тут же становится беспринципным Шуй Та. Красота, глубокий голос и отсутствие даже намека на жеманность — избавляет приём с переодеваниями от пошлости. В Александре Урсуляк столько неподдельной женственности, грации и вместе с тем природной естественности, что игры с перевоплощениями смотрятся отнюдь не карикатурно. Постоянно мокрые волосы, то ли от дождя, то ли от слез богов, порванные колготки на тоненьких ножках и черные потеки туши под глазами… Какая беззащитная эта Шен Те! Разве могла она выиграть в схватке с грубым миром корыстолюбцев? Конечно, нет.
В этом мире деревья безлиственные, их мертвые тела опускают на канатах и снова вздымают, оставляя торчать сверху обрубленными стволами. А вместо дождя, небо удобряет местную почву зерном или, того хуже, пачками сигарет. Не случайно Шен Те обзавелась табачной лавкой. Художник Александр Шишкин стремится заполонить сцену предметами (скульптура собаки, баклажка с водой, вёдра, корзина с искусственными цветами), но вместе с тем придать всему живой динамичности. Герои катаются на велосипедах, а за их спинами проектор рисует изображения с чужими лицами. Из всего видеоряда выделяется фотография близнецов Поллок, прославившихся тем, что якобы были реинкарнированными душами погибших сестёр. Стремление Юрия Бутусова усложнить пространство ассоциативными элементами, не отяжеляет игровой характер спектакля.
Окружение Шен Те воспринимается как сатирический шарж, в котором каждый олицетворяет определённый человеческий грех: похоть, зависть, скупость, тщеславие, блуд… Лицемерие находит своё отражение в образе безработного лётчика Янг Сун (Александр Арсентьев), в котором «добрый человек» надеялся обрести любовь. Его мать в исполнении актрисы Веры Воронковой стала воплощением родительской слепоты, туманящей рассудок. Её монолог, как острое лезвие, болезненно выдавливающее гной из старой раны. Текст звучит максимально трагично, словно подготавливая к неутешительной развязке. Юродивый продавец дождя (Александр Матросов), хромой парикмахер, желающий завладеть душой и телом Шен Те (Андрей Сухов), инфантильная «woman in red» Ми Цзю (Ирина Петрова), горбатая скрюченная Старуха (Анна Бегунова)… Разве такое окружение способно лелеять добро?
Юрий Бутусов приближает пьесу к джазовому ритму, благодаря чему удаётся содержание перенести в плоскость изысканной, но едкой сатиры. Она не грубо нафарширована философскими оборотами, это прекрасная, живописная, утончённая трагикомедия, в которой есть всё! Здесь и быстро сменяющиеся сцены, и застывшие лирические картинки, которые интересно рассматривать, и музыкальные интермедии. И как только режиссёр добивается мощного эмоционального накала, он обрывает своё повествование. Никаких многоточий! Резко гаснет свет и все, что успевает прошептать Шен Те: «Помогите!» Она говорит это, устремив стеклянный, потупивший взгляд в зрительный зал. Говорит, не надеясь что-то услышать в ответ.
«Добрый человек из Сезуана» современным языком иллюстрирует вторую заповедь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Но Юрий Бутусов не пытается отыскать в канонической фразе мудрость или христианскую смиренность. Режиссёр воспевает гимн театру, как извечному Чистилищу душ, где шокотерапия не «перевоспитывает», а, раздражая нервные окончания, приводит человеческий мозг в возбуждённое состояние. И как только кажется, что несущаяся со сцены волна захлестнет и унесёт в открытый океан, ощущаешь страх предать в себе «доброго человека»…