Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, – сделай это сам. Таким принципом руководствовался богатый немолодой буржуа Арнольф, задумываясь о женитьбе. И всё сделал сам: нашёл в глубинке девочку-сиротку, поселил её в монастыре, оградив от соблазнов внешнего мира, вложился в воспитание и стал ждать, пока на этой благодатной почве вызреет для него верная – наивная и добропорядочная – жена, неспособная наставить рога.
Историю о том, что за фрукт вырос на самом деле, поставил в «Табакерке» режиссёр Александр Хухлин, известный московскому зрителю по спектаклям РАМТа. Мольеровскую «высокую комедию» в переводе Василия Гиппиуса адаптировал на современный язык Дмитрий Быков. Антиэйдж пошёл на пользу материалу: процедура омоложения сохранила смысл и текстуру старого перевода, но подтянула обвисшие контуры, освежила формулировки созвучно нашему времени. И придала тексту сияние типично быковского юмора – смешного, циничного, по-человечески живого и понятного.
Под классический сюжет с обновлённым текстом художник Николай Симонов придумал незамысловатую декорацию со смыслом. Преобладающую в сценографии тёмную (как чужая душа) гамму разбавляют белые рубашки. В центре сцены раздвижными решётчатыми дверьми выгорожен закуток для воспитанницы Арнольфа: там Агнеса проводит дни за своим «Зингером» – шьёт для благодетеля рубашки и колпаки. Эти свободного покроя рубашки, развешенные рядами, также служат ширмой и в нужный момент красиво надуваются как паруса. А раздвижные двери становятся тюремными решётками, за которыми девушка не приятно коротает время, а отбывает наказание.
Лаконичное визуальное решение создаёт идеальный фон для актёрской игры. Хороши все – и главные, и второстепенные, и начинающие, и заслуженные. Юные влюблённые Орас (Павел Шевандо) и Агнеса (Анастасия Тимушкова) по-честному стоят друг друга. Незаметно от старших они выросли из возраста, когда дети ещё поддаются дрессировке, но пока не поняли, как распорядиться своей самостоятельностью. Орас повзрослел, ему уже коротки брюки, но он всё ещё наивен, доверчив и болтлив. Агнеса тоже выросла: юбка её смиренного платья превратилась в мини, но художник по костюмам Евгения Панфилова выкрасила платьице в чёрный цвет. Для вида Агнеса всё та же агница божья, но вместе с шитьём она выучилась плести интриги. Отдельный восторг вызывают прелестные интермедии с участием парижских повес (в премьерном 2013 году «повесы» были ещё студентами Театральной школы Табакова). Хореографы Николай Реутов и Рушан Иксанов проработали пластику и движения, доведя их до жонглёрской синхронии, но выдержали должную театральность.
И всё же постановка задумана как бенефис одного актёра: главный герой Арнольф практически не покидает сцену. В этой роли Александр Семчев солирует без суеты и будто шёпотом доверяет зрителю свой драматический талант (о котором иные и не подозревали, помня его комедийные образы). Не делая ни одного лишнего жеста или вздоха, артист достоверно передаёт душевное состояние Арнольфа и приглашает зрителя почти физически испытать разочарование, трепет, отчаяние, сердечную боль. Стежок за стежком он вышивает на белой ткани замысловатый портрет своего персонажа, и интересно наблюдать как за самим узором, так и за тем, насколько легко игла протыкает ткань. Семчев достигает той органичной естественности существования на сцене, про которую обычно говорят: всё сыграл, ничего не играя.
Финал пьесы словно заимствован из либретто оперы-буффы: цепь нелепых совпадений, открывшиеся родственные связи, саквояж с деньгами и фейерверк. Униженный чужим незаслуженным триумфом Арнольф остаётся один на один со своими правилами и дырой в сердце. Он рассеянно бредёт в комнату Агнесы и садится за швейную машинку. Чтобы шов на заплатке был ровным, строчить придётся самому.
