Прошлое – это истории, письма, фотокарточки и лёгкая грусть. И состоит эта грусть целиком из ощущения, что всё можно исправить. Точнее – из памяти об этом ощущении. «Всё будет хорошо, вот увидите» – так можно думать лишь в прошлом, когда живы родные и друзья, ты полон энергии и вдохновения, а впереди намечается будущее время.
В городке из романа Олега Зайончковского жизнь остановилась. Ходики «хрустят секундами», глотают дни, годы, десятилетия, – но ничего не меняется. Пластинка крутится по часовой стрелке, но время отматывается назад, в «виниловую пору». Время, «от которого стареют мужчины и облезают вагончики», замкнулось в пространстве, огороженном сплошным бетонным забором ПО-2.
Городок из спектакля Светланы Земляковой (режиссёр-постановщик) как будто расположен в центре временнóй воронки, которая неизбежно засасывает инертные души. Главный герой и рассказчик Сергеев (Максим Севриновский) ходит по друзьям и выпрашивает виниловые диски, чтобы, заглушая тоску, слушать ностальгию. А местный батюшка уже купил ноутбук и провёл в дом интернет: стойкие души не попадают в воронку уныния. Перестановки декораций происходят на глазах у зрителя (художник – Денис Сазонов): время буквально трансформируется, но тем очевиднее становится статичность в существовании героев.
Человеческие души тут никого не интересуют. Особую ценность представляют не люди, а предметы. Главный в городе – химический завод. Сценический этюд, составленный из ритмичных движений и звуков, не оставляет сомнений: люди вроде бы управляют процессами, но по сути они лишь подпорки для заводских механизмов.
Городок населяют не только работяги. Есть даже литератор Подгузов (Денис Самойлов), узник «башни из слоновой кости». Вот чья возвышенная натура должна что-то значить! Но влиятельнее творчества – единственный в городке кожаный портфель писателя, и потому талант Подгузова отправляется прямиком в унитаз, «достать» который удалось лишь благодаря портфелю.
Душа изошла из широкой груди этого городка – как у зарубленного, но выжившего Степанова (Денис Бондаренко) и у замёрзшего в поле Шишкина (Юрий Поляк). К слову, лишний в городе деревенский парень Ванька Шишкин – наследник астафьевского Данилы Солодовникова, и настроение новеллы «Не поле перейти» из романа Зайончковского рифмуется с «Пролётным гусем».
Из объект-центричной действительности, на первый взгляд, выбивается Андрюха Бабакин (Юрий Поляк) – единственный человек-герой в городке: он читает книги, имеет в жизни цель, знает, как её достигнуть, и движется к ней. Кажется, именно он – носитель особой гуманистической идеи. Но новелла называется «Пиджак», потому что вещь из практичного клетчатого материала с импортными лейблами ценнее «Морских рассказов», подаривших мечту о будущем. Пиджак хоругвью возвышается над авансценой, а сын, выбившийся в люди и ставший – как мечтал – моряком дальнего плаванья, тенью жмётся у задника.
Не вещь и не человек – поющий орденоносный пёс Карл. В мире объектов любимая собака наделена человеческой душой: в роли пса – один из самых «музыкальных» вахтанговцев Юрий Цокуров. Только благодаря приёму одушевления Карл выдерживает конкуренцию с новым холодильником, шифоньером, проигрывателем, стойками ЛЭП и прочими неодушевлёнными, но такими важными жителями городка.
Зайончковский и Землякова знают причину остановившегося времени: «в государстве что-то развинтилось и поезд сошёл с рельс». Государство сказало: «Живите как хотите», и житейская гармония нарушилась. Как в стихотворении Дмитрия Пригова «Я немножко смертельно устал». От этой житейской усталости и человеческой невостребованности герои на сцене много пьют (как известно, нет повода не выпить): встретились однокашники, ушёл в армию сын, бросила жена, умерла любимая собака, закончилась заводская смена, начался новый день… Пьют под качающейся люстрой, под старую пластинку, под тишину безвременья и даже на православном детоксе в доме батюшки Михаила (ортодоксальная попойка – один из самых курьёзных эпизодов спектакля). А после остаётся лишь подраться или сесть в снег и умереть от холода – удобрить бездушной плотью поле для новых ростков.
Выходит не жизнь, а «овощное» существование. Но в городке уверены: «Нормально мы живём». Растительная жизнь – это когда всё растёт и цветёт, считают они. И в этой философии нет сожаления, озлобленности, недовольства, но есть своя житейская гармония, смирение и умиротворение. Ведь мир за бетонным забором можно увидеть по телевизору: в финальной сцене Сергеев и старушка (Мария Бердинских) поднимают над головами телеантенну как крест новой веры.
На поклон артисты выходят через шкаф: герои уверенно вступают из своих семидесятых – восьмидесятых – девяностых – двухтысячных в сегодняшний другой мир. Они завершили наконец свою отсидку, вырвались на волю из душного парника. И мы теперешние знаем, что вольный ветер нового времени – с его порывами и вихрями – закрутит стрелки на остановившихся часах и унесёт их всех далеко-далеко. Заставит на время забыть, как уютно и покойно было в теплице прошлого.
