Она родом из города, в котором не было театров. Тамара Разоренова – актриса Центра театра и кино под руководством Никиты Михалкова, красивая, мечтательная, как будто слегка отстраненная внутренне от суеты, спешки, толчеи мегаполиса. Человек, который в нашем сумбурном и некнижном «сегодня» умеет говорить вдумчиво, красиво, с удовольствием составляя слова в предложения на забытом, аристократичном русском – птица редкая. Но именно таким, поглощенным театром и литературой тонкоорганизованным натурам, предназначено парить над сценой в полупрозрачных, воздушных, ломких образах купринских, чеховских, бунинских, достоевских героинь.
Тамара, у Вас есть несколько спектаклей на сцене Большого зала Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского. Это так необычно для драматического актера! Расскажите, пожалуйста, что там происходит, может быть, Вам пришлось петь?
Это музыкально-литературный проект «Новому веку – новые имена». Он проходит при содействии благотворительного фонда «12». Продюсер и режиссер проекта Анна Айрапетянц позвонила мне, когда я еще училась в Академии кинематографического и театрального искусства Н.С.Михалкова, и предложила роль Веры в «Гранатовом браслете». Видимо, я ждала подобного предложения, потому что очень люблю работать со словом. Нас приучили к этому еще в Щепкинском училище: невозможно, не поработав с речью и словом, выходить на сцену. Мы выписывали тексты в тетрадь, занимались ими, огромное значение придавалось голосу, дикции. Внятная, красивая речь – это уважение к зрителю.
Я очень люблю этот чтецкий формат, в котором слову уделяется большое внимание, это сейчас редкость. Он сложен тем, что на сцене только один артист. Без режиссуры. Нет никаких спецэффектов. Нет ничего отвлекающего – только артист и либо оркестр, либо фортепиано. Ты опираешься только на автора, на свое видение и атмосферу, которая создается музыкой. Музыка очень помогает. Например, в случае Достоевского это был Бах. Проект «Идиот» – барочный, сложный, тяжелый. Если в произведениях Антона Павловича Чехова более легкое, с юмором и хорошим цинизмом отношение к жизни, то у Федора Михайловича все серьезно. Читая Достоевского, думаешь: «Это какой же уровень переживаний был у человека, когда он это писал!»
Этот проект еще продолжается?
Да, раз в два года мы делаем новый материал. У меня в нем четыре спектакля: «Гранатовый браслет», «Дама с собачкой», «Цветы запоздалые» и «Идиот». Спектакли литературно- музыкальные, поэтому для них была выбрана сцена консерватории. Музыке в них придается ровно такое же значение, как и драматической части. Когда мы репетировали «Гранатовый браслет», нас музыкально сопровождал оркестр «Новый русский квартет». И вот, когда мы с партнером прочитали финал, повернулись к оркестру, видим, что девчонки-музыканты сидят и плачут. Это говорит о том, насколько они вовлечены в действие, как они его чувствуют, подхватывают артиста. Очень профессиональные ребята. Они нам помогают, мы им, и выходит единое целое. Проект не коммерческий, поэтому он проходит, к сожалению, не так часто, как хотелось бы.
У Вас очень широкий актерский диапазон. В «Театре киноактера» Вы играли в пьесах Бомарше, Гольдони, Достоевского, Горького, Толстого и многих других – практически вся мировая драматургия в Вашем багаже. В каких жанрах, в каком амплуа Вам наиболее комфортно и особенно хотелось бы существовать?
Наверное, мне интересно все. Это зависит от жизненных ситуаций. Бывают такие периоды в жизни, когда хочется чего-то легкого. Бывает, что хочется подумать, что-то переосмыслить. Тогда я берусь перечитывать, например, Федора Достоевского. Иногда случается период в жизни, когда хочется комедий, хочется подурачиться. Это любят все актеры, потому что в комедии можно выйти за рамки себя и получить удовольствие. Иногда наши «Метаморфозы» очень вдохновляют, они как брызги шампанского – это очень легко, красиво, стильно, это Чехов, Бунин, это радость.
Спектакли цикла «Метаморфозы» имеют довольно необычный формат: они похожи на книгу, к которой все время добавляются новые главы. Это спектакли с бесконечным развитием. Расскажите, когда Вы вошли в этот цикл и как над ним работали?
Ко времени окончания обучения в Академии кинематографического и театрального искусства Н.С.Михалкова, у нас выпустилось несколько спектаклей, в том числе и те, которые ставил сам Никита Сергеевич. Мы работали с двумя авторами: Буниным и Чеховым. Приносили свои заявки, отрывки по рассказам этих писателей. Отрывки, которые Никита Сергеевич нашел интересными и утвердил, он включил в спектакль. Таким образом, по окончании Академии у нас уже была готовая работа, которая потом плавно перешла в театр.
Работает Никита Сергеевич всегда «здесь и сейчас». Ему нужно обязательно приносить свои задумки, идеи, так как у Михалкова не бывает пустого актера, который приходит и просто ждет, когда с ним будут репетировать. Мы приносим свое видение, а Мастер может с ним согласиться или нет. Если материал подходит, мы сразу начинаем с ним работать. Никита Сергеевич не вынашивает готовые идеи, а чаще творит на месте и идет от актера. За счет этого у актера возникает огромное количество энергии, начинается взаимообмен с режиссером. Для артистов такие репетиции – очень живой процесс, который часто выводит совсем не туда, откуда ты начал. Например, мы ставили рассказ «Хористка» во «Врагах»: сначала все было классически, по Чехову, а сейчас этот отрывок поменялся полностью, даже его сюжет. Слова остались те же, а задача поменялась. И никто не знал в начале, что так получится. Репетиции у Никиты Сергеевича иногда заканчиваются в 11 вечера, ты идешь домой и думаешь о спектакле и потом долго не засыпаешь. Как-то умеет Михалков нашу энергию раскрутить (смеется). У него самого есть такая особенность – он всегда приходит на репетиции в хорошем настроении и сам заряжен энергией.
В чем особенность «школы Михалкова», его стиля, эстетики?
Для Никиты Сергеевича колоссальное значение имеет атмосфера на сцене, он ее добивается нюансами, музыкой. Важна любая проходка, тень. Огромное внимание уделяется мелочам, которые мелочами только кажутся. За счет тончайшей актерской игры, пауз создается совершенно уникальная атмосфера, когда, по словам Михалкова: «Время на сцене равно времени в зале». Это, когда зритель понимает, что на сцене проходит столько же времени, сколько и в жизни. Никита Сергеевич потрясающе умеет добиваться этого ощущения.
Вы закончили театральное училище имени М.С. Щепкина, много и успешно работали. Почему уже состоявшейся, опытной актрисой Вы решили пойти учиться дальше, в Академию к Никите Сергеевичу Михалкову?
Наверное, меня ведет мечта. Когда мы учились в театральном институте, Никита Михалков был для нас чем-то недосягаемым, был кем-то, на кого равнялись, а потом Никита Сергеевич появился у нас в «Театре Киноактера», где арендовала помещения его Академия. Я подумала: «Пойду и попробую туда поступить, а если не поступлю, буду знать, что я попытку сделала, но это просто не получилось». На прослушивание я попала с последней восьмеркой абитуриентов. И как раз в этот момент зашел Никита Сергеевич. Он заглянул туда случайно, так как обычно никогда на первый тур прослушиваний не заходил, всегда приходил уже на финальное собеседование абитуриентов. Я, конечно, к прослушиванию готовилась, у меня была специальная чтецкая программа, потому что я люблю разрабатывать чтецкий материал, но сначала у меня от страха даже во рту пересохло. Я прочитала свою программу, и Никита Сергеевич сказал: «Да!» Конечно, мне пришлось немедленно все менять в жизни, разруливать ситуации, готовиться к обучению и перезагрузке.
Обучение в Академии дневное? Для этого пришлось оставить работу в театре?
Да, учебе пришлось посвятить какое-то время. Мы учились с утра до вечера, порой без выходных. Это был такой кусочек театрального института: мы вновь работали с телом, с голосом, у нас были прекрасные лекции и к нам приходили интереснейшие люди искусства. Раз в месяц у Никиты Сергеевича был открытый мастер-класс, на который приходили не только мы, но и студенты других вузов или наши выпускники, актеры, режиссеры. Можно было пообщаться, задать мастеру любой вопрос.
К моменту окончания «Академии» Вы участвовали не только в спектаклях цикла «Метаморфозы», но и в спектакле режиссера-хореографа Сергея Землянского «Послание изгнанных. Миражи Серебряного века». Расскажите, как проходили репетиции – нужно ли было Вам стоять у станка, чтобы участвовать в пластическом спектакле?
Замечательный спектакль «Послание изгнанных» по поэзии Серебряного века был невероятно откровенный, открытый, спектакль-исповедь. Он очень трогал зрителей и нас самих. Люди реагировали на него необыкновенно эмоционально. Там у нас получился очень хороший контакт с режиссером-хореографом Сергеем Землянским.
Когда мы начали работать над спектаклем, мне было очень сложно, так как у меня нет опыта существования в подобном формате. Хореография у нас в институте была довольно общая и только два раза в неделю. Спектакль мы репетировали два месяца каждый день с утра до вечера. Утром «класс», вечером репетиция. Было так трудно, что в какой-то период я даже начала сомневаться в себе, смогу ли я, но Сергей Юрьевич умеет правильно вывести в нужное русло, поддержать.
Часто ли Вы видитесь с художественным руководителем в неформальной обстановке, не на репетициях? Бывают ли какие-нибудь совместные посиделки, общение?
Никита Сергеевич раньше бывал на каждом нашем спектакле. После спектакля он собирал нас, постановочную часть, гримеров, костюмеров, мы все ехали в какой-нибудь ресторанчик, ужинали и обсуждали постановку: что получилось, что нет, а что можно изменить. Каждый мог задать любой вопрос, затронуть любую тему. И мы настолько обнаглели (смеется), настолько привыкли, что это норма – вот так сидеть с художественным руководителем, что когда наступил ковид, закрыли и рестораны, и театры, то мы чувствовали себя, как потерянные дети. Надеюсь, что все нормализуется и мы вернемся к нашим посиделкам, обсуждениям, потому что это очень важно, это сближает коллектив.
У Центра театра и кино пока не очень широкий репертуар. Чем могут заняться актеры, когда они не участвуют в спектакле?
Никита Сергеевич и работники театра придумали «Театр-студию». Любой артист, работающий в театре, может сделать свой проект. Сначала создается заявка, ее нужно отрепетировать с артистами и показать Никите Сергеевичу. Это называется «Лаборатория». Заявку могут принять или не принять, но возможность себя показать, проявить есть у каждого. Кто-то предлагает проект моноспектакля, или группа артистов объединяется и показывает что-то. В конце сезона проходит просмотр этих работ. Это очень хорошо для артистов, которые в определенный момент не заняты работой, они могут в это время творить что-то свое.
В Центре театра и кино понятно, где театр – вот он, здесь. А где кино? Кто его снимает, где показывают?
В Академии учатся не только на актеров, есть еще продюсерская и режиссерская мастерские. Каждый год набирается режиссерский курс у Владимира Хотиненко и продюсерский у Леонида Верещагина. Перед выпуском студенты снимают дипломные работы с приглашенными артистами или студентами-актерами, сокурсниками. Потом эти работы показывают широкой публике, например, в Доме кино. Обычно перед выпуском будущие продюсеры тесно взаимодействуют с режиссерами: когда снимается дипломный фильм, они объединяются и вместе делают короткометражную работу.
Сейчас многие артисты снимаются в бесчисленных сериалах, которые хорошо оплачиваются, а на сцену они либо не выходят вообще, либо она остается больше для души, для профессии. Какое значение имеет кино в Вашей жизни?
Театр – это для души, абсолютно точно. Думаю, у разных актеров – разные задачи. Кто-то видит свою задачу в съемках, в том, чтобы быть медийным лицом. Есть актеры очень творческие, которым важно что-то новое, они любят работать в рамках лабораторий, с разными режиссерами, любят в себе все время открывать что-то еще неизведанное для того, чтобы лучше себя понять. У кого-то получилось больше взаимодействие с кино, у кого-то с театром. Некоторые попадают в «обойму», на съемочную площадку, сразу после института, им даже некогда служить в театре. У других наоборот – они после выпуска пришли в театр, начались гастроли, у них по 25 выходов в месяц и им некогда сниматься.
У меня было две большие интересные роли в кино. Я снималась в сериале «Кровинушка» на 200 серий, играла капитана милиции. В тот момент мне это очень нравилось, я чувствовала себя в этом сериале на месте. Я, наверное, вообще человек увлекающийся. Тогда я ощущала себя на съемках очень хорошо. Сейчас мне нравится театр, его атмосфера.
Актерская профессия чаще всего – профессия мечты, зачастую к ней готовятся с детства. Много общаясь с актерами, я обнаружила, что нередко люди попадают в эту профессию совсем случайно, но их словно сама судьба ведет по актерской стезе. Вы мечтали об этой профессии или тоже привел случай?
Это была мечта, но все случилось по стечению обстоятельств. Мне казалось, что моя мечта неосуществима, потому что родилась я на Урале, небольшом машиностроительном городке Миасс. В этом городе находится Государственный Ракетный Центр им. В.П. Макеева, в котором конструируют ракеты. Мои родители работали на этом предприятии, да и весь город был на него «заточен». Театров в городе не было, спектаклей я почти не видела. Иногда мы с классом ездили в театр в Челябинск, и это был всегда праздник. Почему-то в детстве я думала, что мне совершенно невозможно и недоступно стать актрисой. Но я очень хотела, участвовала в самодеятельности, ходила в кружок драмы, принимала участие во всех мероприятиях в школе. Однако для меня это была некая граница, до которой я дошла в своей мечте, и решила, что дальше все нереально, поэтому, когда я закончила школу, то поехала с мамой в Челябинск поступать в педагогический институт. Мы шли по проспекту и встретили мою одноклассницу: она направлялась с отцом поступать в Институт культуры на театральное отделение. Я очень удивилась, что так можно (смеется) и попросила маму зайти туда, хотя бы посмотреть. Мама всегда меня поддерживала, поэтому согласилась на эту авантюру, за что ей огромное спасибо!
В институте как раз было прослушивание. Я быстро подготовила какую-то басню, прозаический отрывок, прочитала Блока «Скифы» – это, то, что помнила из ближайшей школьной программы. Хотела просто для себя поставить точку в своей мечте: «Я попробовала, и у меня не получилось», а мне вдруг сказали: «Да, приходите!» Дальше надо было с этим что-то делать, так как на следующий день был экзамен по литературе, русскому языку, а я-то готовилась к биологии, географии! И я решила, что год буду работать, готовиться, а потом поступать все-таки в театральное. Я начала заниматься, много читать, искала хороший материал, не вылезала из читальных залов. К концу года я вдруг поняла, что нужно пробовать ехать в Москву, и если там точно скажут: «Нет!», я вернусь и все-таки поставлю для себя точку. Я приехала в Москву и поступила в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина сначала на подготовительный курс, а с него уже перешла на основной.
Что Вы любите помимо театра, помимо профессии?
Очень люблю активный отдых, путешествия, спорт, походы. Это меня не столько расслабляет, сколько выводит из зоны комфорта. Для релакса я люблю читать, особенно книги по психологии, мне нравятся тренинги личностного роста, очень люблю общаться с людьми.
Ваш театр сейчас находится во временном доме. Вы тут уже обжились или ждете возвращения на Поварскую в здание «Театра киноактера», где пока идет ремонт?
Ждем возвращения. Чувство такое, что мы будто бы на гастролях, заселились в чужие гримерки, а в них лежат вещи других актеров, которые здесь дома. Их фотографии, их косметика. Мы тут аккуратненько посидим, местом попользуемся и съедем (смеется). Конечно, есть небольшой дискомфорт от того, что здесь мы в гостях. Мы надеемся в 2023 году уже переехать к себе домой, на свою сцену, в свое пространство.
Вы говорите, что рабочие и жизненные настроения часто сменяются: то хочется чего-то легкого, комедийного, то тянет к серьезному, психологическому и философскому материалу. Сейчас мы живем в неожиданно трудный период, нас преследуют болезни, драматические события в истории. Какое настроение у Вас сейчас?
Любой тоннель когда-то заканчивается, значит обязательно есть свет в его конце. Я считаю, что в такие моменты нужно создавать мир в себе, сохранять в себе уют и спокойствие, понимание, что все равно все будет хорошо. У меня сейчас настроение подумать. И еще – хочется чего-то красивого.
