Один из крупнейших фестивалей современного танца в России Context. Diana Vishneva в этом году отпраздновал первый большой юбилей. В программу десятого сезона вошли работы финалистов и лауреатов смотра молодых хореографов, который с самого основания фестиваля был важным элементом его программы. Смысловым ядром проекта Context.10 стал спектакль «Материя» от восьми авторов-постановщиков и девяти танцовщиков разных школ и стилей.
«Материя» существует на разных гранях современности. В ней молодые хореографы, работающие в разных направлениях современного танца, выбирают для своих высказываний сочинения молодых композиторов, показывающие равноправные лица актуальной музыки: здесь есть «сентиментальный минимализм» Кирилла Рихтера, академический метамодерн Настасьи Хрущевой, саунд-дизайн Михаила Мищенко и Алексея Наджарова. Они не ставят перед собой задачи рассказать историю — это в комментарии для буклета фестиваля отмечает Константин Кейхель: «Танец тем и прекрасен, что каждый воспринимает его как абстракцию, как видение мира, которое позволит подумать про себя, про свое состояние».
В общем, «Материя» получается про настоящее: про телесное присутствие каждого из нас во времени и пространстве и — что еще важнее — про осознание этого присутствия.
В фокусе постановки — тело как материя для хореографа: одновременно основа мироощущения, материал и инструментарий. Авторы эпизодов показывают человеческое тело в разных его ипостасях — материальной, духовной, психической, социальной, политической — встраивают его в различные иерархии и прикладывают к нему разную оптику.
Константин Кейхель начинает с абстрактного тела вне времени и пространства — как частицы Вселенной. Бесполые и безликие танцовщики в глухих черных костюмах в своей текучей пластике кажутся сгустками пустоты. То ли первобытный бульон, то ли звездная пыль, из которой мы все состоим, постепенно кристаллизуется и обнажает универсальную базовую структуру — одновременно позвоночный столб, столп как основу мира и колонну как метафору общества, слиянного в своем движении из будущего в прошлое.
Ольга Васильева как бы настраивает фокусировку на этой абстракции и предъявляет нам политическое тело — человека, вписанного в отношения дружбы, соперничества, нападения, защиты на разных уровнях своего частного существования. В энергичной графике пластического рисунка объятие с дружеским хлопком по плечу превращается в борьбу грудь к груди, рукопожатие — в перетягивание метафорического каната. А единственная женщина в мужской компании танцовщиков представляет целый калейдоскоп метафор: она — и цель, и победа, и объект любви, и субъект борьбы, и мотиватор, и отвлекающее искушение.
Эпизод Ольги Тимошенко противопоставляет мужскому касту женский, конфликту — поддержку, борьбе за преимущество — синергию, политическому телу — социальное. Взаимодействие в ее хореографии поддерживает в падении, восполняет недостатки, залечивает раны, объединяет. Точно так же оно может разобщать, наносить раны, обострять проблемы и выбивать почву из-под ног — однако остается естественной и главной потребностью человека. Нам трудно мириться и действовать вместе — но мы не перестанем стремиться к этому.
Константин Семенов подводит под социальные законы научную базу и показывает энергетическое тело, встроенное в единое поле, которое пронизывает весь мир — от маленького хрупкого человека до грандиозной горной цепи. Мельчайшее изменение здесь преображает облик целого, а глобальное равновесие зависит от каждого.
Из пространственного измерения во временнОе, от физики природы к жизни духа действие разворачивает Андрей Меркурьев. Сочетание классических стоп и изящных фуэте с современной хореографией в его эпизоде знаменует диалог традиций, в котором новое естественно продолжает старое, но ничто на самом деле не уходит в небытие.
Дух не существует без плоти — и Ольга Лабовкина показывает нам тело человека как естественную и неустранимую данность, то, чем и через что каждый из нас ощущает себя, познает мир, общается, любит, страдает, получает удовольствие. Саунд-дизайн, скомпилированный из звуков тел танцовщиков — хлопков, дыхания, потирания, щелчков — придает происходящему тактильности. Свет превращает тела в живые скульптуры — одновременно невозможно красивые и пышущие жизнью. Розово-зеленый поначалу, постепенно он наливается жаркой краснотой, и эта возгонка страсти кажется абсолютно целомудренной в своем бесстыдстве.
Эпизод Владимира Варнавы — тоже про страсть, а еще про нежность, гордость, обиду, жалость, счастье, боль — в общем, то сложное переплетение чувств и эмоций, которое принято называть любовью. Отбрасывая внешние эффекты, Варнава предъявляет нам бытовое тело в его каждодневных невзгодах и радостях. Оно часто нарочито некрасиво, уязвимо — совершенно по-человечески, в отличие от статуарно красивого у Лабовкиной. И это позволяет ему выражать очень глубокие коллизии — то в отношениях двух людей, что больше понимаешь, чем можешь назвать словами.
Завершая спектакль, Эрнест Нургали вновь выводит на сцену безликих персонажей Кейхеля и позволяет им обрести самость. Разные пластические рисунки сливаются в общем круге. Множество линий перевоплощения сходится в одной точке. Люди, осознавшие себя в неразделимом единстве плотского и духовного, социального и политического, бытового и космического, снимают маски и получают возможность по-настоящему увидеть друг друга.
В «Материи» видения тела как мягкой глины и механической конструкции, идеала красоты и несовершенной данности, источника плотского удовольствия и инструмента проживания жизни со всеми ее проклятыми вопросами складываются во фрактальную структуру вне времени и пространства, которая не обезличивает человека — напротив, дает ему увидеть собственное лицо и посмотреть в лицо другому.
