Сентябрь 1944 года. Прибалтийская операция советских войск. В захолустном эстонском городке семья Прозоровых-Фрост отказывается от эвакуации с отступающими немецкими солдатами, а до прихода русских едва успевает снять со стены портрет Гитлера.
Такова завязка премьерного спектакля Константина Богомолова «Смерть Тузенбаха, или Подлинная история Ольги, Ирины и Маши» в Театре на Бронной. Литературной основой для него послужили эстонская пьеса Аугуста Якобсона «Жизнь в цитадели» и русская пьеса Антона Чехова «Три сестры». Автором инсценировки выступил сам Богомолов, не избежав философских отступлений и «зашив» определённый культурный код.
На сцене настоящий деревянный усадебный дом (художник – Лариса Ломакина), будто сошедший со страниц «Вишнёвого сада». Есть в нём массивные буфеты, абажур, самовар, но нет той прежней дворянской жизни, которая ускользала в пьесах Чехова. В «Смерти Тузенбаха…» она исчезла окончательно: герои этой истории покинули Россию после Октябрьской революции, момент вхождения Прибалтики в СССР пережидали в Швеции, вернулись в Эстонию, в этот массивный, напоминающий о прошлом дом в городке Кaks Kivi (с эстонского – «два камня»), после вторжения нацистов.
В центре сюжета – семья Прозоровых-Фрост, и вопреки ожиданиям зрителя, в этой семье лишь две сестры, а не три. И исходное событие, заключённое во фразе «отец умер ровно год назад» приобретает новый смысл. Довольно молодая Ольга Прозорова (Дарья Жовнер), в замужестве Фрост, еврейка наполовину, оказывается матерью троих взрослых детей –Маши (Елена Степанян), Ирины (Светлана Божатова) и Андрея (Сергей Городничий) – и вдовой.
Её почивший муж Карл (Лера Гордин) был эстонцем, учёным-геодезистом, членом Национал-социалистической немецкой рабочей партии, любителем немецкой культуры, поклонником писателя Достоевского, женоненавистником и антисемитом. В двух последних пунктах пошёл на компромисс с собой, спасая девочку-подростка Ольгу от еврейского погрома ещё в Москве и женившись на ней.
Но столько подробностей об умершем главе семейства становится известно лишь во втором акте (из трёх). В первом же всё ровно, но неспокойно. Прозоровы-Фрост нервничают в ожидании прихода в город русских солдат, и пока непонятно, что им приходится скрывать, кроме портрета Гитлера. При этом спокойствие и благожелательность излучает появившийся на их пороге советский майор Солёный (Рустам Ахмадеев), который сразу выбрал их дом для временного размещения нескольких офицеров. От его зоркого взгляда не ускользает напряжение, и он явно понимает, что ранее в этом доме принимали немцев. Он пытается приободрить женщин игривой фразой: «И всем надо улыбаться, да?» Но не выходит.
Следом по-настоящему шокирует мать и сестёр советский полковник Пётр Трофимов (Богдан Жилин), как две капли воды похожий на их покойного мужа и отца в лучшие годы его жизни. Этот герой, пришедший в спектакль Богомолова из пьесы «Вишнёвый сад», оказывается братом умершего Карла, с которым его жизненные пути давно и безнадёжно разошлись. Неприхотливый, впитавший в себя идеи новой жизни и взявший себе новое имя советский военный молодцевато цитирует выступление товарища Ленина («Через двести, триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной»), вспоминает эстонское детство и не справляется с соблазном закрутить роман с моложавой вдовой.
На протяжении всего спектакля в доме Прозоровых-Фрост много говорят (по-русски, по-немецки и по-эстонски), а из массивных шкафов-буфетов не останавливаясь валятся и валятся чьи-то «скелеты». Действие то и дело переносится в 1943 год, когда в городе стояли нацистские войска и был жив отец, и то и дело возвращается в сентябрь 1944 года.
Несмотря на войну и хаос вокруг дом Прозоровых-Фрост и в 1943-м, и в 1944-м являет собой островок стерильности: в нём слишком чисто, слишком образовано, слишком сыто и ещё много всего «слишком». Например, слишком свободные нравы позволяют жене сына Андрея в открытую гулять от мужа, а слишком широкие взгляды позволяют совершенно разным людям вести светские беседы: рассуждать о месте Достоевского в литературе, вспоминать философов с мировым именем или бросать фразы о судьбах народов или значении терминов «аннексия» и «освобождение».
Закрутившийся под музыку из «Твин Пикса» детективный сюжет, в котором майор Солёный выясняет, кто был коллаборационистом, а Маша сдаёт собственного супруга, выходит на финишную прямую неожиданным образом: некоторым участникам драмы предоставляется возможность сделать выбор.
И в безумном замесе исторических событий, личных судеб и психологических метаний, выбор приобретает нравственный оттенок, а отчаянное «В Москву! В Москву!» становится выпрашиванием приглашения в новую жизнь. Его и делает Солёный Ирине, предлагая встретиться «в шесть часов вечера после войны» (это не единственная отсылка к советскому кинематографу в спектакле).
При всей многоплановости постановки и широте затрагиваемых в нём тем, в его название вынесено имя самого никчёмного героя этой эпопеи. Нерасторопный Тузенбах (Евгений Перевалов) – поэт, который ранее за свои стихи выдавал чужие, а успехов добился за счёт переводов, сочувствующий евреям член нацисткой партии, приспособленец, а также «потомок вампиров» (это неправда). Его жизнь, а затем и смерть – сплошная нелепость и хохма, которых в спектакле немало, и от них совсем не смешно, а очень-очень страшно.
