Самая первая версия балета (Лев Иванов поставил её в 1882 году в Мариинке) не сохранилась. В разных театрах идут чаще всего версии Вайнонена и Григоровича, но общепринятого эталона – как у «Баядерки», например – нет. Поэтому именно в «Щелкунчике» хореографы, не скованные штампами, чаще всего говорят о важном для себя: высказывают мнение о стране и человечестве, показывают в шутливой или лирической форме собственную жизнь, изучают механизмы подсознания. История про крыс, захвативших власть, а ещё про любовь, взросление и сны, мистический многослойный сюжет и великая музыка этому исключительно благоприятствуют.
Вот, например, Жан-Кристоф Майо поставил «Щелкунчика» к двадцатилетию на посту арт-директора Балета Монте-Карло и сделал это о себе и своей работе. Вышло хулигански и смешно про творческую «внутрянку» и бои «классиков» с «новаторами». Во втором акте Клара видит себя во сне героиней балетов Майо, и это очень красиво — особенно финальное па де де, которое совсем не про свадьбу, а скорее про первую брачную ночь — с красивущей метафорой хмм кульминации) В этой версии его танцует Ольга Смирнова, совершеннейшая инопланетянка!
А роль альтер-эго создателя у Майо исполняет его ученик Йерун Вербрюгген. Как только он сам дорос до позиции хореографа — закатил свою новогоднюю сказку, без блекджека, но с разной волшебной нежитью: безумный, взбалмошный, пересыпанный метафорами балет в жутковатой тимбертоновской эстетике про муку взросления и первую любовь, которая прорастает сквозь пубертатные иголки.
Ещё более мрачен «Щелкунчик» Цюрихского балета: Кристиан Шпук ориентировался не столько на Чайковского, сколько на Гофмана — его сюжет, подтексты и саму его фигуру. Получилось зрелищно, чудаковато и даже страшно местами: как в эпизоде с обречённой колоть орехи принцессой в стеклянном ящике (тут обратите внимание на музыку, кстати).
Мэтью Борн оттолкнулся тоже скорее от литературной, чем от балетной традиции, но оказался очень чуток к музыке. Такое у него романтическое двоемирие: героиня — воспитанница сиротского приюта — видит сон о празднике жизни, на котором оказывается лишней. Всё это по-борновски кинематографично и увлекательно, а особенно органично перепридуманный сюжет ложится на финальное адажио. Вы никогда не задумывались о том, что оно звучит грустновато для хэппи-энда?
Ну, и чтобы не заканчивать на минорной ноте, вот вам ещё мультик «Принц Щелкунчик» 90го года в уютнейшем гундосом переводе Алексея Михалёва. У меня без него в детстве новый год не наступал!
