В Большом театре кукол в конце апреля прошли гастроли Красноярского театра кукол. В рамках федеральной программы «Большие гастроли» питерский БТК показал в Сибири свои репертуарные хиты «МЫ», «Гамлет. Ширма», «Фрида», «Танго, упавшее в небо» и «Меня удочерила горилла», а КТК привёз петербуржцам разнообразную программу, в которую вошли как спектакли для самых маленьких зрителей: «Ужасно скрипучая дверь», «Папины истории» и бэби-спектакли «Лиса и заяц» и «Мой волшебный носок», так и «взрослые» спектакли: «Есть ли в Offline?», «Хармс», «Я – Кулак. Я – А-Н-Н-А» и «Егоркина былина». Мы в Театр To Go посетили большую часть «взрослого» репертуара и беззаветно влюбились в этих душевных сибиряков.
Гастроли красноярцев открылись историей про поэта-абсурдиста, одного из основателей творческого содружества ОБЭРИУ (Объединения реального искусства) Даниила Хармса. Спектакль Руслана Кудашова «Хармс», премьера которого состоялась в 2016 году, давно любим публикой за сбалансированное лирико-комедийное содержание.
Спектакль составлен из анекдотов по мотивам жизни в молодой Советской стране, автобиографических рассказов и стихотворений Даниила Хармса. Главный герой (собственно, поэт) легко узнаваем в кукле, которую создала бессменная напарница режиссёра, художница Марина Завьялова. И дело здесь не только в портретном сходстве с Хармсом, но и в том, что герой впервые появляется на сцене в оконном проёме, будто зависнув в невесомости. Потому что Хармс не создавал искусство, он Сам был искусством, и со своей инаковостью он, живя среди обычных людей, будто ходил не по земле, а по слою воздуха чуть выше асфальта. На самом популярном фотопортрете поэт своими кристальными, прозрачными глазами смотрит на нас будто с того света, будто он знает какую-то страшную тайну о нашем мире и с подозрением вглядывается в нас, пытаясь понять, осилим ли мы её груз или нет. Возможно, именно на это тайное знание намекает Кудашов в открывающей спектакль сцене: в окне-ширме на манер детского развлекательного представления вразнобой появляются большие буквы «О Б Г Н Г А Е В», которые лёгкими движениями рук актёров-кукольников выстраиваются в «БОГА ГНЕВ», и в течение просмотра зрителю предлагают поразмышлять, за что Его гнев поразил наш мир.
Хармс был глубоко верующим человеком. Умышленно или нет, но режиссёр не акцентирует на этой стороне жизни поэта внимания, и в постановке тема веры и религии проходит вскользь, по касательной: она появится в начальной сцене, в основной части главный герой попросит у Бога вдохновения, меланхолично сидя на окошке, и в самом финале поинтересуется у своей подруги, верит ли она в Бога (после чего пригласит её испить пива). Может быть, в таком редком обращении к вере тоже есть причина Божьего гнева на людей?
Режиссёр не даёт прямого ответа на этот вопрос, но расставляет подсказки в анекдотичных сценах из городской жизни. Одна из них, например, про то, как кассирша умерла за прилавком; чтобы избежать лишних проблем с трупом, главный по магазину в целях придания умершей более или менее живого вида приделывает к телу зелёную картонную голову… Сталина! Получается такая кукла-тантамареска наоборот: тело остаётся живое, актёрское, а голова становится кукольной. В зубах у продавщицы-сталина папироса, в руке её гриб — чтобы совсем уж как настоящая была! — и под марш авиаторов «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» мёртвая гражданочка ведёт за собой неизвестно куда хор городских зевак. До чего же славный, метафоричный и всё ещё актуальный анекдот! Думаю, Хармс гордился бы этой сценой.
Яркой особенностью спектакля является то, что подобные абсурдные сцены чередуются со взрослой лирикой Хармса. Ершистые любовные стихи главный герой в умиротворяющем полумраке читает своей подруге — рыжей девушке в юбке-облачке, чей смех похож на солнечные блики на речке. Подруга в спектакле остаётся без конкретного имени, чтобы зритель не отвлекался на идентификацию адресата и просто получал удовольствие от прекрасной поэзии. Тема творческого пути Хармса показана в спектакле во взаимоотношениях поэта с обществом. Современники в большинстве своём не понимали его стихотворений. Об этом режиссёр рассказывает с помощью образов Пушкина и Гоголя: писатели, которые олицетворяют «наше всё», изображены в постановке марионетками, оба в котелках и с крыльями мотыльков (или запылившихся ангелов?). Один, с длинным носом, периодически выкрикивает «Поднимите мне веки!», а другой, с бакенбардами, экзальтированно твердит «Тройка, семёрка, туз!». У каждого имеется свои фан-клубы, которые, подобно футбольным, соревнуются между собой в громкости и горячности поддержки, а главному герою без зазрения совести кричат под окном, что он — г*вно. Хармс от такого неравного соперничества бежит. Бежит в окружении бюстов великих русских писателей-тяжеловесов, бодро зачитывая по пути свой короткий рассказ «Я поднял пыль. Дети бежали за мной и рвали на себе одежду. Старики и старухи падали с крыш». К счастью, мы сегодня понимаем значимость таланта Даниила Хармса, понимаем, что классики золотого века — наше не всё, способны разглядеть красоту этого человека-искусства, а благодаря Руслану Кудашову — повеселиться вместе с поэтом и в театре.
Настоящим событием фестиваля стал показ спектакля «Я – Кулак. Я – А-Н-Н-А» режиссёрки Юлии Каландаришвили по одноименной пьесе Марты Райцес. С текстом Юлия впервые встретилась на конкурсе новой драматургии «Ремарка» и сразу поняла, что этот материал идеально ей подходит, ведь Юлия родилась в семье неслышащих родителей и как никто знает о жизни людей с этой особенностью. На показе присутствовала мама Юлии, которая впервые увидела постановку дочери. Девушка познакомила зрителей с ней, поблагодарив маму за всё-всё на поклонах, и растрогала этим не только самого дорого человека, но, казалось, и добрую половину зала.
Этот спектакль — о неслышащей 12-летней девочке Анне, которая пытается найти общий язык с окружающим миром, мечтает о настоящем друге и хочет быть услышанной. Аня сама рассказывает свою историю, её внутренний голос заменяет собой голоса всех людей вокруг. В пьесе мама Ани, её бабушка, подружка Соня, сурдолог, учительница и прочие персонажи говорят за себя хотя бы действиями, но в спектакле Анна никого не подпускает к повествованию. Так постановщики создают особые — как бы с глазу на глаз — условия для диалога широкой аудитории и людей с ограниченными возможностями. Это же добавляет спектаклю интонацию юношеского максимализма, когда подросток требует всё внимание только на себя. А ещё говорит о том, что главная героиня замкнута и с большой осторожностью впускает людей в свой мир.
В системе персонажей спектакля много интересных, метафоричных образов, которые насколько красноречивы, что их легко считывают и взрослые зрители, и дети. Например, лица отрицательно заряженных персонажей (учительница, сурдолог, мама главой героини) одинаково проецируются на яйцеобразные подставки на месте головы артистов, а у ангела-хранителя Ани широкие крылья сделаны в виде огромных ушей — ведь он всегда готов её слушать и способен по-настоящему услышать девочку, когда ей это особенно необходимо.
Главная героиня представлена в спектакле безмолвной куклой небольшого размера. Шестеро артистов озвучивают её внутренний голос: это прекрасные и талантливые Борис Смелянец, Галина Паршина, Даниил Комаров, Екатерина Кимяева, Ирина Нечитайло и Иван Блохин. Все ключевые для спектакля слова и мысли артисты проговаривают на языке жестов (с субтитрами на заднике). Иногда они попутно озвучивают их сами, но самые важные — произносят молча, заставляя жестовый язык звенеть в тишине зала. У куклы нет ни яркого наряда, ни выразительных черт лица, ни какой-либо причёски, потому что она здесь выполняет функцию знака, символа всех тех, от лица кого говорит.
В какой-то момент в словах героини проскальзывает безрадостная мысль: «Если у тебя нет голоса, ты неодушевлён» — как предмет, как кукла. И как же замечательно должно было бы всё сложиться оттого, что эта пьеса попала именно в театр кукол, одна из целей которого как раз в оживлении, одухотворении неживого. Но, кажется, авторы не до конца продумали, как задействовать куклу: часто она просто болтается в руках артистов или безжизненно сидит на полочке (хотя сцена располагает к действиям). Есть эпизоды, когда артистка в живом плане остаётся в центре сцены и внимания, а кукла смирненько сидит где-то сбоку, где её не сразу и заметишь. Есть и интересные решения: например, укрупнить руки куколки живыми руками артистов — на языке жестов Анна изъясняется не маленькими кукольными ручками, а большими актёрскими. И хоть порой кукла почти полностью теряется за руками артиста (особенно если это крупный и крепкий парень), такой приём заметно прибавляет эмоционального веса словам героини.
В итоге спектакль вышел за пределы темы социализации людей с ограниченными возможностями: он о сложностях взаимопонимания между людьми и о том, что абсолютно каждому нужен человек, который сможет услышать и понять, будет рядом в трудный момент и поддержит любую безумную идею (вроде путешествия к морю на поезде без гроша в кармане). Спектакль рассказывает и о любви, и о дружбе, и о семье — обо всём и обо всех. Именно в этом его главная ценность и трогательность.
Красноярский театр кукол показал петербуржцам и другой спектакль, который ставил любимый мастер и главреж БТК Руслан Кудашов — «Егоркина былина» на стихотворение Александра Башлачёва. Это произведение не просто для восприятия на слух, оно написано былинным стихом, настраивает на песенный лад — но петь его совершенно невозможно. Башлачёвская былина рассказывает оно не о богатырских подвигах или житиях героев, как традиционные, а об истории русской души, о духовном пути народа. До «Егоркиной былины» Кудашов уже обращался к творчеству Башлачёва — в 2011 году спектакль на стихи поэта «Башлачёв. Человек поющий» открыл поэтическую трилогию на сцене БТК. Здесь же, в «Былине», Кудашов прикасается к слову Башлачёва ещё точнее, прицельнее, погружаясь в поэтику конкретного текста с головой.
Главный герой Егор, говорящий голосом Бориса Смелянца, представлен такой куклой, какую до этого не видели даже завсегдатаи театров кукол — это почти трёхметровая марионетка со слегка раскосым взглядом. Неповоротливая, занимающая почти всё сценическое пространство (то есть, избу, в которой проходит некое застолье), огромная кукла олицетворяет сразу весь наш народ, выражает своим физическим наше широкое душевное. За струны марионетку тянут несколько хоров: хор монахинь (Галина Паршина и Екатерина Кимяева), хор радио и телевидения (Даниил Комаров и Анастасия Краснова) и хор собутыльников (Алексей Беляев и Иван Блохин). Артисты в живом плане создают ёмкие, обобщающие образы: религиозные последователи с каким-то бодрым деревенским звукопроизношением; работники политпросвета или пропагандисты системы с подчёркнуто правильной, чёткой и округлой речью; противостоящие всем им из подполья панки, которые особо не стесняются хрипотцы в пропитом голосе. Как точно они выражают представление о жизни значимых прослоек нашего общества, и как сильно Егор от них зависит…
Кроме Егора кукольное воплощение получили ещё несколько важных персонажей: Цыганка, Снежна бабушка и Шут. Цыганка, подносящая Егору искушающие дары — это сделанная из тёплого дерева паркетная кукла. Длинные, соломенные седые волосы спадают вдоль вытянутого худого лица, и пустые чёрные глаза делают её похожей на шаманку или тёмную колдунью, чей смех пробирает до самых костей. Шут — ростом по колено кукла на колёсике и в чёрном колпаке, как символ хаоса и образ человека, не знающего, откуда он пришел и куда ему идти — катается по сцене с мрачным хохотом и иногда примеряет свою голову к телу Егора. Снежна бабушка исполняется актрисой (Ольгой Заднепрянной) в живом плане. В её глазах с почерневшими нижними веками (будто бы от бесконечных слёз) и молодом, тонком и лёгком голосе чувствуется не выразимая обычными словами боль. И это составляет необычный контраст с одной маленькой, но очень важной деталью во внешнем образе: в короне бабушки виднеется фигурка скелета с косой. Получается, что кукла этого персонажа — не действующий и оживающий предмет, а символ. Бабушка от того и Снежна, что символизирует зиму, смерть природы. И в спектакле она — не равнодушная старуха с косой, а исстрадавшаяся за земных грешников дева.
Отдельного упоминания заслуживает работа постановщиков с видеоартом. Лучи света проектора рассекают затуманенное пространство зала, вырисовывают движущиеся образы на растянутой на сцене белой шали и дополняют поэтику спектакля важными подстрочными идеями. Одна из зарисовок выглядит как линия пульса Егорки, которая постепенно превращается в обрамляющую всю сцену колючую проволоку. Так Егорка оказывается заключен в тюрьму земных искушений. И спасти Егорку оттуда может только его собственный отказ от мелкого и поверхностного блага, от бесконечного хмельного пира, в котором погибает душа.
Руслан Кудашов и его команда делают большое дело, продвигая искусство театра кукол не только качественно вверх, развивая это направление на различных фестивалях и творческих лабораториях, но и географически, вширь, рассказывая людям, что куклы — это не только для детей и не только про беззаботные радости и весёлости. Искренне рада за Красноярский театр кукол, что в их репертуаре живут — именно что живут, дышат полной грудью и пульсируют — такие спектакли-жемчужины.
Автор: Анастасия Воронкова
