Александр Хухлин в 2010 году окончил РАТИ-ГИТИС, режиссерский факультет (мастерская Сергея Женовача). У него уже множество режиссерских работ, в том числе и спектакль «Карамора» в РАМТ, который и представлен на фестивале «Уроки режиссуры». Мы задали Александру несколько вопросов – о театре, о режиссуре, о том, что важно в работе.
– Фестиваль «Биеннале театрального искусства. Уроки режиссуры» важен? Если да, то для кого – для зрителей, участников или просто как событие?
– Уникальность и важность «Уроков режиссуры» в том, что возникает диалог поколений. Что возникает диалог поколений. режиссер – профессия, в которой идёт не речевой диалог, а происходит обмен образами. Каждый спектакль – это возможность увидеть систему мышления постановщика. Я бы сказал, что режиссер – это слепок реальности, который возникает перед зрителем в образной форме.
И очень здорово, что на «Уроках режиссуры» такой диалог возникает не только на уровне поколений, но и на уровне пространства – разные регионы нашей огромной страны встречаются в пространстве фестиваля. Замечательно, что нам, режиссёрам, можно увидеть, подсмотреть за мышлением друг друга, обменяться не словами, а образами. А зрителю дают возможность увидеть какой-то круг, срез, услышать разные ноты. Потому что режиссура – это какая-то внутренняя музыка, которую можно исполнить и услышать только живьем. Иначе, как в том анекдоте «я не люблю Чайковского, мне Изя напел». Спектакль надо видеть самому живьем.
– Какой театр нужен современному зрителю?
– Может быть, это звучит старомодно, но я уверен, что нужен искренний театр. Мне очень нравится сложный режиссерский язык. Но мне самому ближе простой, человеческий театр, который дает возможность через образ создать некий житейский опыт и им поделиться. А если за этим житейским опытом приоткрывается что-то еще, какой-то вопрос, то возникает то самое чудо театра.
– Как в разнообразии новой драмы и классики выбрать, что ставить?
– Ставить нужно то, что сейчас ты не можешь не поставить. Мне кажется, это абсолютно дело твоего внутреннего чутья. Тут нет каких-то правил.
– Чего сейчас не хватает в театре?
– Старый, добрый вопрос. Не хватает человека во всех смыслах этого слова. Не хватает человека на сцене, там есть технологии.
Понятно, что мы живем в постиндустриальном мире и вектор развития этого мира «глобальной деревни» очевиден: технологии нас захлестывают. Понятно, что их нельзя игнорировать. Сами по себе технологии, может быть, и прекрасны. Но хочется и сквозь технологии говорить о человеке. Нам ведь и в жизни не хватает человека. И в принципе театр – это поиск человека в себе, в окружающих, в пространстве, где мы живем.
– Какую миссию несет театр сейчас?
– На мой взгляд, театр – вещь довольно бессмысленная. И у него нет миссии. Он только помогает человеку дышать и двигаться вперед. Как-то мириться или как-то очаровываться жизнью и продолжать жить дальше. А уже идя вперед, каждый человек свою миссию найдет сам и как-то ее сформулирует. Мне кажется, театр лишь дарит нам какое-то очарование жизнью и как-то в хорошем смысле обманывает и увлекает нас этой жизнью, которая по сути своей довольно бессмысленна и нелогична. Мне кажется, театр – это не миссионерство, театр – это спасение. Это такая первая помощь.
– Что Вы ставите во главу угла в своих спектаклях?
– Я сейчас стал подозревать, что спектакли я ставлю не для зрителя, а исключительно для самого себя. И мне главное в спектакле себе задать какие-то вопросы – довольно спорные и откровенные – и себя заставить на них ответить своими поступками в жизни. Когда ты ставишь спектакль, то начинаешь круг вопросов твоего героя примерять на самого себя. И это абсолютно корыстная история. Ты это делаешь для себя. Но если это попадает в тебя, то в итоге это попадает в артистов и в зрителя, и вообще в реальность. И реальность как-то тебе отзывается.
– Насколько сильно различается театр столиц (Москва, Спб) от театра регионов?
– Кардинально отличается с одной стороны. С другой стороны и в столичном, и в региональном театре есть люди, которые живут вопреки обстоятельствам, вопреки системы, и каждым своим поступком, приходом на репетицию эту вроде бы сложившуюся систему разрушают – и возникает чудо театра. Но это, скорее всего, вопросы чуда, а не региона. Это чудо может возникнуть и в Москве, и в совершенно далеком уголке.
У меня довольно большой опыт постановок. И ты иногда в Москве думаешь: тут всё должно быть сверх здорово! И получается сверх профессионально, но тебя это совсем не греет. А приезжаешь в далёкий театр, где артисты «съедены» обстоятельствами и приходят в театр, потому что это хоть какая-то работа и зарплата в их городе, и вдруг находится материал, который про них и они забывают, что они неуверенные в себе артисты, и играют потому, что не могут это не сыграть. И какое-то чудо происходит.
– Какое собственное достижение в режиссуре Вы считаете наиболее значимым на данном этапе?
– Для меня режиссура – это путь. И очень важно идти по этому пути. Как говорил наш мастер Сергей Васильевич Женовач, режиссура – это велосипед, но котором ты едешь в гору и тебе надо всё время крутить педали, чтобы двигаться вперед. У тебя нет возможности встать на паузу, иначе ты улетишь назад. Ты или вперед поднимаешься, или назад. Кто-то еще потом добавил, что этот велосипедист едет еще и в огне. Я считаю, что основное достижение у режиссера, которое может быть, – это крутить педали вопреки всему. Нужно каким-то образом вопреки всему двигаться вперед и бороться.
– Что бы Вы посоветовали начинающим коллегам-режиссерам?
– Я бы пожелал выдержки и веры в себя. Потому, что в себя надо верить и ждать до последнего. В тот момент, когда кажется, что всё рушится, надо где-то невероятным способом найти силы сделать еще три шага вперед — и тогда перед тобой открывается невероятный горизонт. И это действительно счастье.
Как там, в песне у Высоцкого: «Весь мир на ладонях, ты счастлив и нем. И только немного завидуешь тем, другим, у которых вершины еще впереди…». И ещё хочется пожелать счастливого спуска в долину. Это же всегда так: молодые карабкаются в гору, а старики спускаются в долину. Хочется вскарабкаться на такую гору, с которой будет спуск в прекрасную долину.
