Что делает в театре режиссёр, знает каждый. В чем заключается деятельность его «правой руки» – помощника режиссёра, как правило, не знает никто. Также мало кто догадывается, что без этого помощника ни одного спектакля бы не было!
Мария Ларина – помреж со стажем. Прежде чем попасть в волшебный мир театра, Мария окончила социологический факультет Государственного академического университета гуманитарных наук и с тех пор уверена, что благодаря первому образованию она отлично структурировала свой мозг, и это позволяет ей держать в голове и исполнять несколько сложных задач кряду. Именно это рабочее качество – одно из важнейших в её профессии.
С 2019 года Мария, которой довелось поработать и на сцене, и на съёмочных площадках, служит в Центре театра и кино под руководством Никиты Михалкова. Обаятельная хохотушка и оптимистка, она «ведёт» в любимом театре большинство спектаклей и репетиций. О том, что такое «вести спектакль», как работается рядом с известным режиссёром, и за что же всë-таки отвечает в театре помреж, Маша рассказала нам в интервью.
Мария, расскажите на примере вашей биографии, как становятся помощниками режиссёра? Этому где-нибудь учат?
Что касается меня, то, так сказать, в пору моей юности я пошла в студию при Московском молодёжном театре под руководством Вячеслава Спесивцева: туда берут всех желающих, без экзаменов. Поступить может любой ребёнок, начиная с 4-х лет. Я же туда отправилась в свои 17, когда уже училась в первом ВУЗе на социолога. Так совпало, что вскоре после моего появления в студии Вячеслав Семёнович (Спесивцев – прим.ред.) в качестве мастера курса стал набирать студентов в ГИТИСе. Нескольких студийцев – в том числе и меня – он сразу разглядел в маленьких ролях и взял в свою мастерскую со словами: «Ты, ты и ты – мой следующий курс!» Очень быстро я «вошла» в спектакли и постепенно стала одной из ведущих актрис театра. В театре был принцип, согласно которому каждый актёр, студент или студиец должен знать, из чего состоит театр, и должен уметь в нëм делать абсолютно всё. Поэтому во время учёбы мы, например, «сидели на пушках».
Что это значит, объясните, пожалуйста.
Пушки – это световые приборы, которые лучом высвечивают на сцене конкретного человека. Ты сидишь и «водишь по персонажу» этим лучом. На самом деле это весьма завораживающий процесс, который лично мне доставлял большое удовольствие. У тебя есть определённая партитура – в каком порядке ты высвечиваешь артистов, каким лучом, какого цвета и т.д.
И как дальше развивалась ваша карьера?
Я начала заниматься с детьми (от 4 до 10 лет – прим. ред.) из младшей студии, к этому прибавилась работа в костюмерном цехе, и в итоге я стала главным костюмером театра и была им потом ещё очень долго. В студенческое время всё это было очень увлекательно и весьма кстати, ведь наша работа в театре еще и оплачивалась! Ещё одной моей обязанностью, как студентки, было распространение билетов. Этим мы занимались по утрам, поэтому днем я спокойно могла посещать пары по социологии. Когда я пришла в театральную студию, я училась на втором курсе соцфака, а когда поступила в ГИТИС – на третьем. Я дала честное слово маме, что не уйду из социологии, поэтому какое-то время мне приходилось учиться параллельно в двух ВУЗах. И когда я оканчивала соцфак в 2005 году, темой моего диплома, естественно, стал театр Спесивцева – «Театр как агент социализации на примере Московского Молодёжного театра». Вот так как-то всё переплелось.
Возвращаясь к службе в театре… помимо всего вышеперечисленного, у нас были различные дополнительные опции, которые мне в итоге очень пригодились в нынешней профессии. Например, у каждого студента было так называемое «ассистентство». Ассистент – это, по сути, то же самое, что и помощник режиссёра. В репертуаре театра было примерно тридцать спектаклей, и на каждый ассистентом назначался студент. В 2003 году и у меня появилось первое «ассистентство». Это был спектакль «Любовь по-итальянски» по пьесе Эдуардо де Филиппо. Собственно, в чëм же заключалось ассистентство? Нужно было вызывать актёров на репетиции, следить, чтобы весь состав был на месте, чтоб реквизит был на месте, да и вообще, чтобы все службы были на месте. И далее нужно было «вести» репетицию или спектакль. Самое приятное в этом – давать звонки и говорить: «Ура, антракт!» (смеётся).
В общем, в какой-то момент количество моих «ассистентств» увеличилось до пятнадцати. А впоследствии я ещё и «доросла» и до завтруппой, и до заведующей всеми фестивалями, проводимыми театром. То есть занималась непосредственно их организацией и проведением, разработкой сценариев… Иногда я переживала: «За что мне всё это, почему опять я?!» Но по прошествии времени поняла, как же здорово, что я всё это делала и умею делать!
Что значит «вести репетицию» для помощника режиссёра? Разве не сам режиссёр её ведёт?
Если режиссёр лично присутствует на репетиции, то он ведёт ее с художественной точки зрения. Он, если можно так выразиться, выступает в роли композитора: создает свою уникальную симфонию, жонглируя игрой актëров, музыкой, светом… Он выстраивает сценическое пространство, создает атмосферу… А помощник режиссëра – это как дирижёр, который следит за тем, чтобы каждый инструмент соблюдал свою партитуру, и чтобы замысел композитора мог быть реализован в точности согласно задуманному. Если выразиться проще, я как помощник режиссёра, связана со всеми сценическими службами и делаю так, чтобы режиссёру было максимально удобно работать, чтобы то, что он хочет, исполнялось быстро, вовремя и отлаженно. Я фиксирую все его замечания, чтобы они не потерялись, и чтобы мы с их учётом могли работать дальше.
Если в качестве примера брать нашу работу с Никитой Сергеевичем, то обычно он сидит в зале, а я стою около своего пульта и слежу за всем происходящим. Мы общаемся с ним по интерком-связи: аппарат всегда включён, и, если нужно что-то поправить или спросить, режиссёр точно знает, что я ему отвечу, где бы я ни находилась в данный момент. Я могу быть и у пульта, и в любом другом месте сценического пространства.
А о каком пульте идет речь?
Есть такой почти в каждом театре «пульт помрежа», через который, в основном, идёт поднятие и опускание штанкетов. Если мы репетируем какой-то отрывок, в котором опускается занавес, то я должна проконтролировать этот момент у пульта. И это, скажу я вам, отдельный вид эстетического удовольствия – наблюдать, как поднятие или опускание занавеса идеально совпадает в такт с музыкой и светом.
Вообще с пультами у меня связана отдельная история. За пару лет гастролирования с Центром театра и кино я собрала целую коллекцию фотографий пультов помрежей, ведь в каждом театре, в каждом городе они совершенно уникальны. Где-то даже до сих пор сохранились советские пульты с подведëнными к ним проводными телефонами, и это, на мой взгляд, выглядит совершенно очаровательно!
С чего началась ваша работа в Центре театра и кино и какой была ваша первая встреча с Никитой Сергеевичем?
Вообще первый раз Никиту Сергеевича я увидела еще в детстве в фильме «Жестокий романс». Моя мама очень любила это кино и каждый раз, когда его показывали по телевизору, в момент сцены, где его герой спускается по лестнице верхом на коне, она говорила мне: «Смотри, это самый красивый человек!» (смеется) … мне тогда казалось, что это эталон мужчины и не бывает никого лучше!
Вторая наша встреча (ну, как наша, моя с ним встреча), уже «живая», состоялась во время проката первой части «Утомлëнных солнцем-2». Мы тогда, будучи студентами, ходили на мастер-классы к Никите Сергеевичу во ВГИК и в Дом кино. Во время мастер-класса в Доме кино я всё время переживала, что сижу далеко. И когда в процессе Михалков пригласил кого-нибудь выйти к нему на сцену, я тут же сорвалась с места и побежала, но, увы, не успела. В тот момент я не могла себе даже представить, что когда-нибудь буду работать с Никитой Сергеевичем!
Ну, а на службу в Центр театра и кино я попала следующим образом. В 2019 году мой друг – актёр Центра – сказал, что в театре открылась вакансия реквизитора. На тот момент я уже видела несколько спектаклей театра, мне они ужасно понравились, и я была рада возможности стать частью этого коллектива. Выйдя на работу, я в первый же день познакомилась с завтруппой Анастасией Головановой, которая, узнав о моем послужном списке (к тому моменту я успела поработать не только в театральной сфере, но и в сфере кинопроизводства), предложила мне должность помрежа. День моего непосредственного знакомства с Никитой Сергеевичем совпал со спектаклем «Метаморфозы. Жëны артистов», который проходил на сцене МХАТа имени Горького. Я заранее готовилась к нашей с ним встрече и очень волновалась. И вот момент настал. Настя (Анастасия Голованова – прим.ред.) должна была отвести меня к только что приехавшему в театр Никите Сергеевичу, чтобы представить. От зажима и переживаний у меня на лице застыла улыбка до ушей! И вот я открываю дверь служебного входа, стою с этой дурацкой неспадающей улыбкой, проходит Никита Сергеевич, и я кричу ему: «Здравствуйте!» В ответ он удивлённо смотрит на меня и спрашивает: «С Вами всё в порядке?» (хохочет).
Потом перед спектаклем Настя ещё раз меня к нему привела, уже полноценно нас друг другу представила. Никита Сергеевич меня тогда обнял и сказал: «Давай, с Богом!» И в этот момент я поняла, что вот прямо сейчас могу свернуть хоть пять гор!
А в чëм заключается существенная разница работы помощника режиссёра и заведующего труппой? Кажется, оба отвечают за актёров в первую очередь.
У завтруппой – наисложнейшие задачи. Это двигатель театра. Помимо формирования труппы, завтруппой составляет репертуар, подстраивает его под все внешние и внутренние мероприятия театра.
Что такое формирование репертуара?
Для формирования репертуара нужно понимать, как в него встроить спектакли, правильно сконструировать афишу. Нужно понять, как один спектакль стыкуется с другим, как можно перемонтировать декорации из одного спектакля в другой, чтобы всем службам было легко это сделать. При этом необходимо учитывать, что определённые спектакли, особенно детские, лучше играть в субботу или в воскресенье, другие – в четверг или в пятницу. По большому счëту, это такой театральный менеджмент и управление персоналом.
Кроме того, у нас в труппе много актёров, и с каждым надо поговорить, понять, какое у него расписание помимо театра, какие у него проблемы, радости, горести. Всё это тоже на плечах завтруппой. Даже помреж – тоже её проблема (смеётся). У нас в театре работают два помрежа, так как мы часто играем спектакли одновременно на двух площадках, и нас тоже нужно по ним распределить. Короче, в Центре мы все – один большой сложносочинённый организм, и всех нас необходимо расписать и организовать так, чтобы всё работало, как часы! В обязанности же помрежа, в отличие от завтруппы, входит менеджмент конкретного спектакля (или спектаклей) и составление графика репетиций. Вся остальная организационная деятельность – у завтруппой.
Какими качествами должен обладать помреж и что подразумевает под собой менеджмент спектакля?
Помощник режиссёра должен быть оптимистом с хорошим чувством юмора, выспавшимся, стрессоустойчивым, коммуникабельным, должен очень быстро соображать и быстро учиться. Так как постоянно происходит что-то новое, необходимо мгновенно перестраиваться и адаптироваться. Тут-то мне и пригождаются мои годы обучения на социолога – мой мозг натренировался быстро структурировать поступающую информацию.
Главная моя обязанность как помрежа – обеспечить готовность всех служб и сцены для ведения репетиции или спектакля. Для этого я, во-первых, составляю графики вызова служб для технической репетиции, а актёров (в зависимости от их занятости) – для актёрской репетиции, уточняю время «готовности сцены». Если актёры не репетируют, а приходят сразу к спектаклю, выписываю, согласовав с гримëрами, время грима. Во время репетиций и спектаклей я постоянно нахожусь на связи со всей командой: даю отмашки на поднятие и опускание занавеса, на начало и конец отрывка (в цикле «Метаморфозы»). Ну, или если срочно надо позвать актёра или костюмера на сцену, всё это тоже делается через меня.
В рамках конкретного спектакля я должна знать каждую мелочь: где что лежит, стоит, висит. Часто машинисты сцены могут, например, сдвинуть в угол стул, и вот хожу я, насупленная, как дорожный регулировщик, и всё поправляю, чтобы всё было строго на месте, потому что актёрам должно быть удобно и привычно работать с декорациями и реквизитом.
Каждый раз перед началом спектакля я «принимаю сцену». Помимо этого, я должна уточнить готовность всех служб, помочь им решить возникающие проблемы, если таковые есть. Если всё в порядке, я даю звонки, собираю актёров на наш небольшой ритуал – они встают в круг, складывают руки в центр горочкой и говорят: «С Богом!» Если Никита Сергеевич в театре и, само собой разумеется, на спектакле «12», он всегда принимает участие в этом ритуале. После этого я даю команду на подачу объявления о необходимости выключить мобильные телефоны, и говорю по интеркому: «Начали!» В ответ мне всегда звучит голос Саши Буханцева (Александр Буханцев, художник по свету – прим.ред.): «С Богом!» И мы начинаем…
Если во время спектакля возникают какие-то неполадки по любой части, я должна их оперативно решать. В цикле спектаклей «Метаморфозы», каждый спектакль состоит из отрывков, между которыми есть перестановки. Во время перестановок на экране транслируется небольшой ролик – примерно на полторы минуты – о работе Никиты Сергеевича с актёрами, которые только что играли в отрывке. В эти полторы минуты я хожу, как приносупленный коршун, за кулисами и слежу за тем, чтобы перестановка проходила без сучка, без задоринки.
Когда вы пришли в театр и вам надо было войти в уже готовый спектакль, как это происходило? И что значит для помрежа «делать спектакль с нуля»?
Что касается «с нуля»… Обычно, когда есть пьеса для постановки, на первом этапе происходит камерная читка без участия художественно-постановочной части. Затем спектакль «переходит» на сцену, и начинается большой творческий процесс, в котором участвуют уже все.
Самая моя глобальная работа «с нуля» – это спектакль «12». Под руководством Никиты Сергеевича для него создавались декорации по эскизам Юрия Леонидовича Купера. Эдуард Артемьев свою гениальную музыку для фильма «12» адаптировал под спектакль. Великие люди собирались вместе! Нашей задачей было слушать и исполнять.
При постановке спектакля в мои обязанности входит редактура пьесы по ходу репетиций – я фиксирую все изменения, чтобы впоследствии обеспечить актёров и службы театра обновлённым материалом, уточняю, все ли замечания были ими учтены. В общем, порой я становлюсь таким «человеком-занудой», но без этого никак, ведь если что-то будет упущено, отвечать придётся лично мне.
И вот начинается сведение спектакля, актёрских сцен… Декорации потихоньку обрастают реквизитом и новыми элементами. А дальше обыкновенно случается сказочный момент, когда ты видишь, как всё «вписалось», всё на месте… и начинается магия рождения спектакля.
Я не знаю, как Никита Сергеевич это делает, но когда он тебе просто даёт задание, и ты его просто исполняешь, то всё как будто само собой складывается и получается. Он знает, какими должны быть звук, свет, как должен существовать актёр. Он видит и слышит всё одномоментно, чувствует полную картину. И дальше всю эту глыбу под названием «спектакль» двигает вперед.
Трудно вообще быть помрежем в Центре?
В нашем Центре эта работа очень структурирована, и, главное, здесь всё делается по любви. Просто потому, что очень хочется это делать. Когда Никита Сергеевич приходит ставить спектакль, он даёт всем нам большой аванс, кредит доверия. Никита Сергеевич просто озвучивает, что ему необходимо для этой работы: должно быть то и это, там и тогда. Я не знаю, как это объяснить, но из его уст это звучит не как требование, а как доверительная просьба профессионала к профессионалу, и это очень мотивирует, хочется быть ещё лучше, ещё, не знаю, профессиональней, чтобы оправдать оказанное доверие! Никита Сергеевич никогда не разделяет актёрскую часть труппы и художественно-постановочную. И даже после спектакля всегда обращается к залу со словами: «Здесь, на сцене, вы видите только четырнадцать человек, но за кулисами для вас работало гораздо больше!»
Сколько длится рабочий день помощника режиссёра? Есть какие-то рамки?
Чётких рамок нет. Рабочий день помощника режиссёра начинается вызовом художественно-постановочной части на площадку, а заканчивается аплодисментами в конце спектакля и обсуждением после него.
Эта профессия более техническая или более творческая?
Конечно, творческая. Как я уже говорила, для меня она сродни дирижëрству. К тому же, все люди, которые служат в театре, вместе участвуют в процессе созидания. Даже если спектакль не новый и уже устоялся, он никогда не бывает одинаковым. Каждый спектакль постоянно рождается заново, и это происходит как раз благодаря такому сотворчеству.
У помощника режиссёра в театре есть какое-нибудь специальное место обитания, кабинет личный, где можно от всего спрятаться?
Мы как раз и находимся сейчас в моём кабинете! Мы его делим с нашей завтруппой Анастасией. Но, на самом деле, нам некогда здесь особо бывать, да и прятаться, слава Богу, не от чего. Ну, а если надо что-то обдумать, мы обычно думаем все вместе.
В своём рассказе вы упомянули о гастролях, когда говорили о своей коллекции снимков пультов помрежа. Вообще есть какая-то специфика работы помощника режиссёра именно во время гастролей?
Безусловно. Гастроли – это каждый раз новая сцена, ну, и как вы уже догадались, новый пульт (смеётся). К ним обоим нужно приспособиться. Помимо этого, у меня есть свой гастрольный «чек-лист»: распределить гримёрки, повесить таблички с фамилиями и логотипом, узнать, где буфет и есть ли курилка, познакомиться с местным помрежем и с «верховым» (это тот, кто фактически опускает штанкет с занавесом; на гастролях у нас это делает только местный специалист). Моя задача показать ему, как работает интерком, и проговорить, как мы будем коммуницировать во время спектакля. Обычно диалог такой: я говорю: «приготовиться – занавес», мне отвечают: «принял», я говорю: «занавес!» И в эту же секунду «верховой» должен нажать на кнопку. Этот момент я проговариваю с особой тщательностью, ибо была однажды ситуация, когда в ответ на мою команду я получила: «Понял. Сейчас опущу, минутку…» Как вы понимаете, момент был запорот.
Что касается местного помрежа, то я узнаю у него, как работает их трансляция и куда нажимать во время подачи звонка перед спектаклем. Этим занимаюсь всегда лично я, потому что я контролирую готовность актёров и служб и, соответственно, даю звонок «по готовности».
У меня, как правило, есть приятное развлечение в перерыве между звонками – мягким голосом говорить в трансляцию: «Уважаемые актёры, прозвучал первый звонок». Или: «Уважаемые актёры, прозвучал второй звонок, мы собираемся «на ручки» (это тот самый ритуал перед третьим звонком, о котором я рассказывала).
Когда у меня особенно хорошее настроение, я могу спародировать в трансляцию голос кого-нибудь известного или озвучить объявление басом, или просто всякую чушь несу (смеётся). Этим я занимаюсь и в Центре во время подачи звонков, не только на гастролях.
Вы много говорили о том, в чëм состоят радости помрежа. А огорчает ли вас что-то иногда в этой работе?
Огорчает, когда происходят технические неполадки, но такое бывает крайне редко. Например, это однажды случилось во время спектакля «Ведьма». Сейчас он называется «Мадрид». Это был всего лишь второй спектакль после премьеры. Во время действия у нас погас экран. Никита Сергеевич сидел в зале, мы были на связи через интерком, и он поинтересовался: «Что происходит?» В это время экран начал гаснуть чаще, и уже стало понятно, что это не случайность и не одноразовая ошибка. Я не знала, в чëм проблема и впала в дикую панику, потому что было совершенно неясно, что делать? То ли полностью выключать экран, то ли не выключать?
Дело в том, что Юрий Леонидович Купер рисует невероятные декорации с эффектом 3D, и актёры «вписаны» в это пространство. И вот начался последний отрывок спектакля, и у всех на глазах стала пропадать изба (смеётся). То она есть, то её нет.
Никита Сергеевич спрашивает по интеркому: «Вы сейчас можете это исправить или нет?» Я спрашиваю у Саши Буханцева – нашего гения света – что случилось? И он отвечает, что, похоже, ноутбук «полетел». Может, сможем его починить, а, может, и нет. Я совсем не понимала, что в этой ситуации делать мне, какое решение принять. Это как раз и был типичный «ужас помрежа».
Но потом пришло осознание, что в зале сидит Никита Сергеевич, и я за ним, как за каменной стеной. Вместо того, чтобы паниковать, мне надо просто расслабиться и понять, что я – помощник режиссёра, которому не страшно ничего, и что Никита Сергеевич сейчас сам всё решит, а моё дело – просто разобрать эту ситуацию позже и сделать всё, чтобы она больше не повторилась. В этот момент я поймала офигенное чувство безопасности и поддержки!
Почему вы так волновались, ведь это не ваш личный, а технический косяк?
Как помощник режиссёра, я отвечаю за то, чтобы все службы работали без перебоев. Моя задача попросить всех проверить перед спектаклем, как и что у них работает. Я спрашиваю: «Свет готов?» – «Готов!», «Звук готов?» – «Готов!» Я беру на себя ответственность доложить, что у меня все службы готовы, и мы можем начать репетицию или спектакль. И уж если происходит какой-либо сбой, то это моя задача проконтролировать, чтобы эту неполадку устранили.
И последний вопрос. У вас было столько профессий, вы заканчивали два разных ВУЗа. Вы довольны тем местом, в котором в итоге оказались в жизни?
Да, определённо довольна. Для меня главное, чтобы работа доставляла радость, и чтобы бок-о-бок со мной работали люди, которым небезразлично то, что они делают. Здесь, в Центре, мы все – одна большая семья, и это не пустые слова, это очень чувствуется. Я думаю, что если что-то и дала мне моя разношëрстная трудовая биография, помимо опыта, так это понимание того, как должно быть и как быть не должно. Поэтому в настоящий момент я абсолютно уверена, что нахожусь в правильном месте с правильными людьми. Тем более, как я уже ни раз говорила – работать с таким талантливым, человечным и вдохновляющем руководителем, как Никита Сергеевич, я могла только мечтать.
