«Среда 21» – камерный театр в центре Москвы. Он расположился в одноэтажном здании в Саду имени Баумана, рядом с катком и детскими площадками. В фойе угощают чаем и печеньем. В небольшом зале царит уютная, почти домашняя атмосфера, которая резко контрастирует с мрачным до безысходности романом Альбера Камю «Посторонний», лежащим в основе одноименного спектакля Дарьи Макаровой (режиссер) и Анастасии Сэмбон (сорежиссер, художник).
«Посторонний» был опубликован в разгар Второй мировой войны и стал литературным дебютом Камю. В отличие от других произведений писателя, он прост по форме: линейное повествование, незамысловатый язык, бедная событиями история человека, осужденного за непреднамеренное убийство. Однако эта простота обманчива. «Посторонний» – не только художественный текст, но и манифест, в котором изложены основы философии экзистенциализма. Роман полон намеков, незаданных вопросов, скрытых смыслов. Он провоцирует на размышления и открывает широкий простор для трактовок.
Начало постановки «Среды 21» дает надежду, что именно этим «Посторонний» заинтересовал Дарью Макарову и Анастасию Сэмбон. На полупустой сцене расставлены маски. Может, это намек на внутреннюю пустоту, безликость героев Камю? Или напоминание, что в каждом из нас уживается множество «я»? Перед исполнителем роли Мерсо Семеном Шкаликовым разложены листы с текстом романа, который он зачитывает публике. Возможно, так создатели спектакля подчеркивают, что Мерсо сам пишет историю своей жизни… или, наоборот, влияет на происходящее не больше, чем на содержание случайно попавшей в руки книги? А может, этот прием должен акцентировать внимание на отрешенности героя?
Вопросы можно задавать еще долго. Четких ответов на них постановка, увы, не дает. Шкаликов так и будет читать вслух роман Камю, то отрываясь от распечаток, то возвращаясь к ним. Ближе к середине спектакля попытки усмотреть в этом художественный прием сменяются грустной догадкой: не исключено, что актер просто не смог выучить наизусть слишком длинный текст. И то, что хотелось провозгласить творческой находкой, было просто досадной необходимостью.
В начале постановки Шкаликов постоянно держит руки за спиной, заставляя предположить, что его герой уже в тюрьме, уже осужден, а немногочисленные события его прошлого – воспоминание или даже иллюзия. Но вскоре воображаемые наручники просто исчезают, ставя крест на очередной попытке интерпретации романа.
Вторая участница спектакля, актриса Ася Белая меняет маски, изображая то любовницу Мерсо Мари, то его друга Раймона, то старика Саламано и его больную собаку. Только после монолога главного героя о смертной казни девушка снимет с себя несколько слоев черной одежды, откроет лицо, распустит волосы и начнет напевать колыбельную. Трудно удержаться от предположения, что яркий финал не случаен и выражает режиссерскую концепцию: человеческое бытие призрачно, и единственная непреложная реальность в нем – смерть, которая срывает все маски. Впрочем, и тут есть одно «но». Ася Белая играет не всех второстепенных персонажей. Некоторых (следователя, адвоката, священника) изображает сам Семен Шкаликов. А, например, образ Раймона в постановке двоится: за пластику отвечает Белая, за текст – Шкаликов. К тому же иллюзорность бытия и смерть как его основа – главные положения экзистенциализма. Напоминая о них, режиссеры не столько предлагают собственную трактовку, сколько иллюстрируют текст Камю.
Зависимость от текста – главная особенность премьеры «Среды 21». Бережное отношение к классике мировой литературы не может не вызывать уважения, но «Посторонний» Макаровой и Сэмбон больше напоминает художественную декламацию, чем спектакль. В нем немало наигранности, театральности, но почти нет театра как отдельного вида искусства с собственным языком, приемами и средствами выразительности. Несмотря на старания актеров, ближе к концу постановки кажется, что, если закрыть глаза, ничего не изменится, что ты присутствуешь на коллективном прослушивании аудио книги.
Само по себе это, пожалуй, нельзя назвать недостатком. Художественная декламация может быть талантливой и увлекательной. А вербальная форма идеально подходит для передачи идей экзистенциализма. Проблема в том, что философский роман Камю тяжело воспринимается на слух, и его полуторачасовая читка может стать настоящим испытанием. К тому же узнать содержание «Постороннего» несложно. Для этого не нужно идти в театр – достаточно взять в руки смартфон. Но понять, чем зацепило произведение современных режиссеров, а следовательно, почему философия экзистенциализма актуальна до сих пор, можно и нужно было бы именно на спектакле.
Даже посторонний всему миру Мерсо в итоге отказывается от привычной отстраненности: он спорит со священником и мечтает вызвать у окружающих хоть какие-то эмоции – пусть даже презрение и ненависть. Даже всемирно известный роман нуждается в диалоге, во втором голосе. Без него он остается безжизненным сочетанием слов. Прочитанным старательно и с выражением.
Автор – Татьяна Ратькина
