Караваем встречают зрителей в холле театра, в фойе стоит не вписывающийся в концепцию помещения помост с медным листом, напротив него – настоящий диджейский пульт. Здесь подготовились к «Грозе»!
Этому спектаклю Электротеатра, рождённому в рамках проекта «Золотой осёл», уже четыре года. В его основе – абсолютная классика, пьеса Александра Островского, изучаемая в школе. Визуализация этой классики авангардна на редкость. К такой «Грозе» нужно быть готовым, надо понимать стандарты проекта «Золотой осёл» и заранее согласиться с возможностью оказаться внутри самого невероятного эксперимента. Что-то в действии может озадачить, что-то удивить, а может даже и напугать. Кто-то может не принять такую подачу материала, а кто-то, наоборот, вдохновится новаторством работы.
Напомним, что действие «Грозы» Островского разворачивается в маленьком городке на Волге, где живёт молодая женщина Катерина Кабанова, несчастная в браке, страдающая от притеснений свекрови, сблизившаяся с золовкой Варварой. В период отъезда мужа Катерина ему изменяет с Борисом, приезжим молодым человеком. Душевные переживания приводят Катерину к самоубийству.
В Электротеатре «Грозу» играют в основном здании, задействовав пространство лестницы и две точки на первом этаже. Начинается спектакль напротив входной двери, где герои вкушают каравай – символ благополучия молодожёнов, которого по сюжету пьесы изначально не было в недавно созданной семье Катерины.
Заставляя прислушиваться к разговорам, актёры в прямом смысле вовлекают зрителей в мир своих героев, уводя за собой вверх по лестнице, где развернутся события, предшествующие личной «грозе» Катерины. Саму же «грозу» можно будет увидеть и услышать на первом этаже, под аккомпанемент сложной для восприятия музыки, под танец прекрасной актрисы, к телу которой подключены датчики звука, на медном помосте.
В этой постановке всё условно. Условный Островский. Из его бессмертной пьесы изъяли лишь одну линию, вычленили из массы персонажей только троих – Катерину (Екатерина Андреева), Варвару (Вера Кузнецова), Бориса (Павел Шумский).
Условный променад. Авторы позиционируют стиль постановки, как модный ныне променад-театр. На самом деле зрители почти весь спектакль сидят на лестнице и только в конце совершают променад в фойе.
Условная гроза. Она гремит вместе со всей внутренней смутой героини, танцующей на медном листе с электродатчиками.
Исполнены символики начало и конец спектакля, при этом середина – почти классична. Текст Островского, юные девушки, похожие на греческих богинь, и, видимо, не случайно. Их платья-хитоны и прически мраморных статуй должны погрузить зрителей в классические каноны, оторвать от вида мерцающей за окном Тверской и заставить поверить, что там – Волга.
В основе действия лежит своеобразный симбиоз текста и пластических этюдов, выражающих поступки, мысли, переживания, недосказанное, недоделанное. Пластические картины непрерывно перетекают из эпизода в эпизод, подводя к весьма динамичной кульминации, выраженной также посредством танца.
Задача, поставленная режиссёром перед актерами, состоит, вероятно, в том, чтобы убедить зрителей во вневременной подлинности истории. В школе она отчего-то кажется архаичной, а сама Катерина Кабанова представляется эдакой замужней Матроной. Оказывается, она может быть вполне современной, прелестной и хрупкой молодой девчонкой. Романтичной и свободолюбивой. Порывистой и даже бесшабашной, как озорная Варвара. Страдающей от любви не к мужу. Разумеется, для той Катерины даже сама мысль о влюблённости в другого была непростительна, а что сегодня? В наш беспринципный век, когда настоящая измена – ничто? Разбежались и забыли.
Однако во все времена такие задачи каждый решает для себя сам. Поэтому так важна последняя сцена-танец главной героини под не выносимый ухом каскад звуков. Ход, безусловно, верный, ведь в актуальном искусстве каждый видит в инсталлируемом пространстве своё – свой грех, свою неозвученную мысль. Искажённое конвульсиями танца тело передает всю муку Катерины, чудовищную «грозу» её души – и каждый воспринимает этот танец, как нечто сокровенное, собственное.
Рядом уже нет ни Бориса, ни Варвары – они сторонние наблюдатели. Катерина остается один на один с «грозой», со своей болью. В зелёном шёлке девушка кажется почти русалкой. Утонула или ещё нет? Думайте сами. Танец на медном листе выглядит импровизационно, как сама жизнь. Для актрисы Екатерины Андреевой такое визави со зрителями – почти вызов. И его она принимает.
Странная она, эта «Гроза» в Электротеатре. Провоцирует, побуждает и пробуждает внутри что-то забытое, к чему надо вернуться и, может быть, искупить, пока не поздно. И решить для себя — что есть грех: отстраненное церковное понятие или вечная работа души, совести. Может ли один и тот же поступок быть одинаково греховным в разные времена, можно ли притупить грех новыми нравственными канонами или они незыблемы. Так много в одном коротком спектакле. Наверное, поэтому он уже несколько лет остается в репертуаре театра и не сдает своих позиций.
Над текстом работали Дарья Евдочук и Наталия Алейнова.
