Маленькая серая однушка окна в окна с такой же квартирой в доме напротив и постоянно слышный шум Третьего транспортного — именно здесь живет Нина, главная героиня повести «Несчастливая Москва», по которой поставлен спектакль «В кольцах». Нине посчастливилось поселиться внутри как минимум двух московских колец — ТТК и МКАД. Конечно, всегда найдутся те, кто живет лучше: они обосновались внутри Садового или даже Бульварного. Если бы автор текста Евгения Некрасова или режиссер Марина Брусникина хотели навести линзу на тех, кого испортил квартирный вопрос, спектакль мог бы стать остросоциальной сатирой или бытовой драмой о вечной спешке и экономическом расслоении. Но в театре «Практика» подбираются к городу совсем с другой стороны — с мистической изнанки. Кольца охраняют Москву от потусторонних сил, помогают механизму столицы крутиться, делают жителей защищенными от всякого зла («а всем, кто дальше, за МКАД, — тому только пропадать») — пока город не выворачивается наизнанку и не обрушивает на своих верных сынов и дочерей казни египетские.
Кольца — это не только московский колорит, но и нечто знакомое с незапамятных времен, пожалуй, любому: круг жизни и смерти, магический знак для защиты от темных сил, форма солнца и колеса, линия, означающая непрерывность бытия. Как бы далеко современные люди ни ушли от древних ритуалов, спектакль возвращает именно к ним. Кружение как художественный прием и подкрепляет сюжет, и вводит в состояние убаюканности, почти транса, который неизбежно прерывает замкнутый круг москвича «дом — работа — встречи — саморазвитие», позволяет прикоснуться к глобальному, неизвестному и посмотреть на себя со стороны через отношения с городом.
В тексте рассказывается история Нины — одной из многих, но все-таки одной, на кого обрушилась сошедшая с ума Москва. В спектакле же героиня существует в концепции «я/мы», растиражированная на хор голосов. Она — все москвичи-миллениалы, люди будущего; она — крепкий средний класс; она — сценический ансамбль, состоящий из взрослой, уверенной женщины в исполнении Алены Хованской (одновременно актриса и хормейстер спектакля) и семи девушек в серых костюмах, которые могут стать кем угодно: случайными прохожими, подругами самим себе, клубком перепутавшихся субличностей. Дарья Ворохобко, Анжелика Катышева, Яна Енжаева, Марина Васильева, Кристина Якимушкина, Анастасия Великородная и Алиса Кретова все время присутствуют на сцене, своими телами создавая и город, и внутренний мир истории. Для каждой из них существует свой центр сюжета — день, в котором все пошло не так: люди на сутки потеряли человеческий облик, границы тела, детей, родной язык. Несмотря на драматическую череду несчастий, вместе мистические беды Москвы значат больше, чем по отдельности, поэтому и девушки, одна за другой выступая на первый план в сольных сценах, все время собираются обратно в многорукое-многоногое чудовище, пластичное и завораживающе прекрасное в хореографии Дины Хусейн. На фоне этого перетекания контрастный сосед в исполнении Алексея Мартынова — мужчина в нелепом наряде с сексистской надписью — как ни странно, выглядит не осколком реальности, а еще более мифическим созданием, неприкаянным и нелепым.
Базовый сюжет в тексте Евгении Некрасовой — конечно, страшилка, рассказ о мистическом вмешательстве неизвестных сил в устроенную жизнь москвичей. То ли сам город устал от жителей и решил прогнать их самодельными испытаниями, то ли кто-то извне вмешался, потыкал палочкой в человеческий муравейник — корни событий в любом случае нужно искать в тени между былью и небылью, осознанным и бессознательным. Однако автор причисляет свой сюжет не к фантастике и не к хоррорам, а называет его комедией. В этом слышатся отзвуки чеховских пьес: дух времени, пойманный в точных наблюдениях и едких метафорах, не может не быть смешным, но и только веселить он тоже не может. Евгения Некрасова играет словами, складывает из них емкие образы Москвы и москвичей, какие они есть сейчас. Марина Брусникина позволяет тексту жить собственной жизнью, полноценно звучать — и спектакль в итоге рассказывает гораздо больше, чем историю о сошедшей с ума столице.
Отдельный персонаж, постоянно присутствующий на сцене, — это, конечно, сама Москва. Благодаря сценографии Полины Бахтиной она то вырастает натуралистичными многоэтажками, то пугающе и нежно обнимает героев через мягкие стены, то заглядывает с балкона прямо внутрь сюжета, то обманчиво прячется на заднем плане, чтобы внезапно напомнить: «Я здесь». Строки известных песен о столице, отбивающие начало каждого нового дня с неизвестным испытанием, производят тот же эффект. Стихи почти невозможно услышать заново: они встроены в культурный контекст большинства зрителей и включают зал в дополнительный ритуал узнавания. Световая партитура Ильи Пашнина, саунд-дизайн Андриеша Гандрабура, а также детали и маршруты, которыми наполнен текст, то и дело выплескивают Москву за пределы театра. Столица, уставная и загнанная, запутавшаяся в понятиях свободы и пустоты, становится собеседником, и когда выходишь из здания «Практики» на Большой Козихинский, подходишь к качелям около Маяковской, смотришь в сторону шумной Тверской, разговор продолжается: ты задаешь вопросы столице, она спрашивает в ответ, и вы вместе надеетесь, что спектакль — это просто история, и ничего страшного не случится.
