Совместный проект Театра Сардинии и компания Teatropersona, который взял главные итальянские награды и объездил всю Европу, должны были привезти в Россию в 2020 году, на Платоновский фестиваль — но не сложилось из-за пандемии. В этом году свершилось: «Макбета» таки показали на фестивале «Балтийский дом».
Режиссёр Алессандро Серра с самого начала слегка морочит зрителю голову, выпуская на сцену «вещих сестёр» — скрюченных старушонок, которые семенят паровозиком, отвешивают друг другу пинки и разыгрывают шутливые убийства, болтают смешными голосками и обзывают друг друга лахудрой… В общем, всячески кривляются, побуждая аудиторию, настроенную на кровавую трагедию, расслабиться: кажется, это будет легко и нестрашно! Одним из источников вдохновения в создании «Макбета» Серра называет средневековую карнавальную культуру, и её бесшабашный дух воцаряется на сцене с первых минут. Правда, то, что происходит дальше, напоминает, что карнавал — это не только про жизнь, но и про смерть, а энергия амбивалентна и может быть направлена как в доброе, так и в дурное русло — в зависимости от того, кто становится её проводником. И конкретно это русло — из железа и камня, мрака и пустоты — не внушает надежд.
Традиция елизаветинского театра, по которой актрис на сцене не было, находит неожиданное преломление в истории клановых разборок итальянской мафии (Макбета, кстати, зовут Макбетто). Все действующие лица — мужчины, большинство бритоголовы и носят белые рубашки и жилеты. Все не размениваются на мелочи и сантименты и не сомневаются перед тем, как нанести решающий удар. Правда, в компанию к разящим стилетам Серра берёт не огнестрельное оружие, а камни из крепостных стен. И это звучит как напоминание о фундаменте любых кровопролитных конфликтов всех времён — от локальных свар до больших войн.
Леди Макбет здесь не просто мужчина, она нарочито мужчина. Кроме длинных волос она носит чёрную бороду и возвышается над прочими действующими лицами как минимум на голову. Её узкая длинная фигура с подчёркнутыми плечами, ладони, в которых гладкий череп сомневающегося мужа скрывается почти целиком, и глаза, от взгляда которых становится не по себе даже на последнем ряду, не оставляют сомнения в том, кто здесь власть. А сцена с пиром для слуг Дункана, больше похожим на кормление свиней, добавляет образу финальный штрих: это Цирцея, коварная чародейка, сводящая мужчин с ума. То есть, кто здесь зло — тоже понятно. Пока шебутное старушечье трио не возвращается с новыми комическими сценками и напоминанием о том, что всё не так однозначно. Ну, либо чуть менее однозначно: корень всех бед по Серра — не в том, что некоторые люди порочны и любят власть, а в том, что они слабы, глупы и не упускают шанса повоевать. Поэтому легко становятся жертвами весёлых шалостей иррациональных сил. И забредают за манящими огнями в такие тёмные дебри, из каких не бывает выхода.
Темнота, к слову, здесь — едва ли не персонаж. Как и свет, который точечно и точно меняет интенсивность, температуру, направление — и водит твоим взглядом, и высвечивает жестокий мир мужских конфликтов до самых потайных углов. Шумовая партитура не уступает световой в филигранности. Заполошное ворчание ведьм, крики, свист и громкий шепот, шуршание утаскиваемых трупов, грохочущие удары в металлические поверхности, ощутимые всем телом, скрип стаканов о железный стол в сцене появления призрака Банко на пиру и хруст лепёшек под его ногами, когда он идёт по столу, отнимая у Макбета реальный хлеб и фигуральный вкус жизни — всё это и многое другое заставляет ёжиться, внутренне сжиматься, покрываться мурашками. И действует на зрителя тем мощнее, чем дальше от мелодики его родного языка гортанная чеканка сардинского диалекта.
Этот спектакль дотягивается до сердца ледяной ладонью, пробираясь под кожу так же осторожно и незаметно, как силы зла затягивают несчастливого тана в кровавую бездну. Но, в отличие от Макбета, зритель успевает это вмешательство осознать.
