Леонид Краснов − художественный руководитель театра «Театральный ОсобнякЪ», заслуженный работник культуры РФ, актёр, режиссёр и педагог. Биография его театра берёт начало в 1997 году, когда была поставлена шекспировская трагедия «Бедный Гамлет». «Получился спектакль об отсутствии трагического героя, об отсутствии людей, способных воспринимать трагедию…» − признаётся Леонид Юрьевич. Коллектив переехал из области в Москву, сперва в Таганский ДК «Стимул», дальше история завертелась… Сегодня «Театральный ОсобнякЪ» имеет своё маленькое подвальное помещение, такой себе андеграундный островок на бескрайней столичной карте. Здесь всегда уютно, просто, нет вычурности и гламурности, сюда хочется возвращаться снова и снова. Особенно для того, чтобы увидеть самого Леонида Краснова на сцене. Одной из ярких его актёрских работ стала главная роль в спектакле «Калхас». С него мы и начали беседу.
В финале спектакля «Калхас» Вы всегда рассказываете зрителям предысторию постановки. Почему это так важно?
Я называю это «приложение» к спектаклю. Мы репетировали чеховский текст с замечательным артистом Константином Борисовичем Желдиным. В последний момент он заболел, а спектакль нужно было играть на фестивале «Русская классика» в Лобне. Буквально за неделю мне пришлось ввестись. Сыграл и выиграл в номинации «Лучшая мужская роль». Когда мы с Константином Борисовичем работали, разбирали зачем и для чего мы это делаем, родилась мысль, что «Калхас» − дань уважения, энергетический подарок выдающимся артистам, которые ушли из этого мира в забвении, всеми забытые. В январе 2015 года я один из первых, кто поехал на гастроли в Донецк. Там, несмотря на обстрелы и военное положение, театр открыл сезон и давал спектакли. Более того, декорации были заскладированы в районе аэропорта, где непосредственно проходили бои, и артисты вывозили их оттуда. Вот им тоже посвящён «Калхас», ведь в их поступке – настоящий актёрский подвиг.
«Калхас» − одноактовка, которая по признанию самого Чехова «играться будет 15−20 минут». Пришлось что-то привносить в текст?
Дело в том, что в пьесе (как и в рассказе) используется много цитат. Я добавил только то, что обозначено самим Чеховым. Например, описание возлюбленной Василия Васильевича расширено благодаря рассказу, то же самое произошло с отрывками из «Короля Лира» и «Бориса Годунова». В результате наш спектакль идёт 50 минут.
В чём секрет актуальности чеховских произведений? Почему они не перестают быть интересными ни режиссёрам, ни зрителям?
Сталкиваясь в жизни с разными ситуациями, я понял, что несмотря на то, что многое знаем, мы многое не можем предугадать. Психологический театр вариативен, в нём безумное количество разных вариантов, как то или иное может произойти и как человек отреагирует. Те схемы, что предлагают психологи только кажутся простыми, как и ложная простота системы Станиславского. То, что написано в третьем томе по многим параметрам противоречит тому, что написано во втором. Никто это не сталкивает, но если читать подряд, то возникает ощущение, что это две разные школы, два разных подхода. Но это одно и то же, просто это я прорабатываю, а другое – воплощаю. У меня был период, когда я говорил: «О, ну, что этот Станиславский…» Эту стадию все проходят, но чем старше становишься, тем чаще возвращаешься к нему. Когда-то я любил шекспировского «Гамлета», «Ричарда III», а Чехова не понимал. Потом, через Стриндберга и Ибсена, я потихоньку подобрался к Антону Павловичу и мне кажется, теперь чувствую его. Авторы «новой драмы» безумно интересны: всё заложено в подтексте, во втором плане, который не играется. А что тогда делать на сцене? Что происходит с человеком? Всё имеет много вариантов, это очень интересно! Поэтому такая драматургия вечная и множественная.
Какой чеховский персонаж Вас более всего привлекает как актёра?
Я играл у Виктора Гульченко в «Чеховской лаборатории» Яшу, Прохожего, Андрея Прозорова. В Андрее, мне кажется, я сделал даже некое открытие, потому что никто не задумывается над тем, что он – игрок! Все говорят: Наташа его затюкала. А что играть-то в таком случае?! Есть эпизод, когда Андрей признаётся, что больше не играет в карты, бросил. Когда-то он заложил дом, проиграв огромную сумму денег за одну ночь. О какой Наташе он будет думать после этого? Вот он будет переживать, что жена загнобила… Вообще, мне кажется, открытия необходимо делать всегда в том, чем ты занимаешься. Когда не делаешь каких-то открытий, пусть даже самых скромных, получается обычный, проходной спектакль, а их и так слишком много.
Чем сегодняшний спектакль отличается от вчерашнего?
Только открытием здесь и сейчас. Я бы никогда не понял, что Андрей Прозоров игрок, если бы у нас не было казино, и я сам бы не чувствовал желания поиграть.
Какое открытие Вы сделали в образе вампиловского Сарафанова из «Старшего сына»?
Блестящий и фантастический Евгений Леонов сыграл немного не то, что написано в пьесе. В фильме убрали тот момент, что Сарафанов музыкант, который попал во время войны на фронт, дослужился до капитана артиллерии. А Леонов сделал из героя музыканта-неудачника. Это история «маленького человека», но Сарафанов не совсем такой. Вампилов, мне кажется, его описал в тот момент, когда он стал «маленьким». Стоит учитывать, что в советское время, у детей родителя-одиночки автоматически появлялось клеймо «сложные подростки». Меня самого с братом мама одна воспитывала. Это клеймо сразу предопределяет, что ты «дворовой ребёнок», но у Сарафанова дети домашние. Они как раз-таки хотят вырваться из дома. Значит, он это контролировал. Пьеса написана о том моменте, когда Сарафанов теряет контроль. Если на службе он дослужился до звания, то в семье потерпел поражение.
Почему для премьеры «Вассы Железновой» выбран первый вариант пьесы?
Он написан в 1910 году, а второй в 1935-м. Второй вариант «революционный», а первый – очень психологический, более сложный и от этого интереснее.
Вы выступаете в этой работе только в качестве режиссёра?
Да, я хотел играть Прохора, но отдал эту роль замечательному артисту Сергею Горбачёву. Он долгое время играл в Орловском театре, был там настоящей звездой! В «Вассе Железновой» я тоже попытался сделать какое-то открытие. Как правило, спектакли длятся 3-3,5 часа, мрачные и сразу всё понятно. А я подумал – если отстраниться от традиционного восприятия и начать заново читать, «идти спиной к событию». Перед нами обычная семья, у которой есть, как и у всех, свои проблемы, но это нормальные вещи. В «новой драме» всё, что написано – это не есть то, что происходит.
Как повлиял выбранный жанр «чёрной комедии» на восприятие материала?
Спектакль идёт 1,5 часа, но при этом мы ни одного слова не убрали. Начало второго действия происходит в саду – фактически чеховский лёгкий стиль. Если под этим углом смотреть на пьесу, замечаешь иронию (отдельные реплики между персонажами практически гэговские шутки). Почему чёрная это понятно. Например, вопрос: Прохора убили или он сам умер? Ответа нет. Наталья говорит Михаилу, что у него на руке ссадина. Может это он убил, а может просто ударился о косяк в соседней комнате… Звонит мне Елена Стародуб (она играет Вассу) и говорит – давай вынесем тело на сцену. В финале, когда идёт разговор о деньгах, капитале, Васса подчёркивает, что она хозяйка – и всё это над трупом… В этом и абсурд! Абсурдна наша жизнь: бьёмся над чем-то, гордыню проявляем, а то, что «очередь» наша сокращается – не понимаем и не ценим ничего. А когда начинаем ценить – уже поздно.
Спектакль «Васса» идёт в камерном пространстве. Сколько зрителей вмещает зал в «Театральном особняке»?
У нас два зала по 50 мест.
Хотелось бы расширить пространство?
Мне очень нужно новое здание для театра, с залом на 200 мест.
Несмотря на камерность, в «Театральном особняке» ещё размещаются студенты, которые здесь учатся, репетируют. Это, наверное, очень полезный опыт для них?
Да, всё в одном флаконе. Хотя, конечно, мы переросли пространство. Наверное, студентам должно быть полезно иметь возможность репетировать в профессиональном театре. Но я не совсем понимаю, что сейчас происходит… Я, например, в своё время не мог представить переход от одного мастера к другому, а сегодня это очень часто происходит. Но ведь ты набираешь людей, следишь за их развитием, пытаешься что-то раскрыть в них, размышляешь в какую сторону нужно направить, как их выращивать. Когда я учился, успевал смотреть более 100 спектаклей за учебный год. Была большая видео-коллекция, которую я собирал, отцифровывал. У современного студента отсутствует «голод» к информации.
Что важно увидеть в поступающем абитуриенте?
Когда я поступал на режиссёрский факультет, меня спросили, какое главное качество должно быть у артиста. Я сформулировал так – готовность!
Это помогает не ошибаться?
Всё равно ошибаешься, интуиция может подвести. Мы работаем в психологическом театре, здесь ничего нельзя предугадать.
Вам не кажется, что психологический театр сегодня переживает не самые лучшие времена?
Когда я вижу в горьковской драматургии Чехова, Стриндберга, Эрдмана, Кафку – это не может быть простым реализмом. Может быть ближе к «фантастическому психологизму», как у Вахтангова с его «фантастическим реализмом».
Какую главную задачу решает фестиваль «Московская обочина», который проходит в Вашем театре?
Фестиваль вошёл в стабильную и качественную работу. Он решает свою задачу, которая заключается в помощи частным театрам создать конструктивный, профессиональный разговор. Многие обделены этим. Критики не идут, а опираются на мнение зрителей. А зритель может быть прав, а может и ошибаться. Я видел очень плохие спектакли и всегда были зрители, которые приходили от них в восторг. Это есть всегда. Вопрос не в такой оценке, а в профессиональном разговоре. Мне повезло, председатель жюри нашего фестиваля Александр Борисович Иняхин, замечательный театральный критик, который в профессии полвека. А также: Алексей Битов – гроза всех современных драматургов, он дотошно разбирает и анализирует тексты; Лев Яковлев – прекрасный драматург, по его сочинениям ставят мюзиклы и не только в России; театральные критики Валерий Бегунов и Надежда Аксёнова. В этом году присоединился Юрий Бутунин – автор и ведущий «Авторской ремарки» на телерадиокомпании «Русский мир». Команда профессионалов!
По какому критерию идёт отбор спектаклей?
Более 70 заявок было в этом году. Когда мы отбираем, конечно, важно, чтобы спектакль не оказался провальным. Но бывает – на видео всё отлично, а на сцене провал, и наоборот. Здесь не угадать. Мы стараемся понять, кому из них необходим профессиональный разговор. В этом году больше всех наград собрал коллектив «Арт-аллея». Он состоит из студентов, но работают они очень хорошо, по-взрослому. Взяли коллектив, который называется «Револьвер», возникший буквально полгода назад. Им наш фестиваль необходим!
Мы затронули вопрос о зрителях. Какого зрителя Вы бы хотели видеть в «Театральном особняке»?
Любого! Того, кто сомневается – интересно убедить, того, кто верит – интересно не подвести, а того, кто агрессивно настроен против – попробовать вести за собой.
Если бы появилась возможность вернуться в прошлое, что бы посоветовали себе юному 16-летнему парню?
Ничего. Все радости и трагедии надо проходить не ведая. Так интереснее!
