Драму Михаила Лермонтова «Маскарад» в своё время не пропускала цензура. Автору было отказано из-за «слишком резких страстей». К этому стоит добавить критику костюмированных балов, которые в то время были неотъемлемой частью аристократического Петербурга. Отсюда и двойной смысл названия. «Маскарад» – личина внешне благопристойного общества, но в сердцевине давно прогнившего пороками. Образ бездушных людей, скрывающих под приличными масками свои уродливые души, становится центральным в премьерном спектакле Театра Сатиры «Арбенин. Маскарад без слов».
Режиссёр-постановщик Сергей Землянский ставит пластическую драму, где его соавторами стали художник-сценограф Максим Обрезков, композитор Павел Акимкин и художник по свету Александр Сиваев. Ограничив визуальные акценты на кукольных головах с черными дырами вместо глаз, режиссёр рассказывает историю о кукловодах и их жертвах. Здесь ключевой становится сцена, где Арбенин дарит браслеты супруге. Он будто приковывает хрупкие кисти наручниками, лишая Нину (Моряна Анттонен-Шестакова / Майя Горбань) свободы, а затем и жизни.
Главный герой в исполнении Максима Аверина достаточно сдержанный ревнивец, болезненно переживающий возможную роль рогоносца. Его пластический язык схематичен, всё-таки актёр известен прежде всего острохарактерными работами, а отнюдь не хореографией. Поэтому за его персонажем интереснее наблюдать в те моменты, когда он не пытается ничего изобразить жестами или телом, а молчаливо делится с нами личной трагедией.
В первой картине (которую правильнее будет назвать прологом), мы видим бездыханное тело Нины, а рядом склонившего голову Арбенина. Убийство уже состоялось. Пластические ударения позволяют наблюдать глазами героя за мистическим воскрешением Нины. Когда эти двое на сцене ведут бессловесный диалог, действие приобретает многообразие лирических оттенков. Играя в их лучах, Нина и Арбенин выглядят абсолютно лермонтовскими мятежными духами. До тех пор, пока на сцене не появляется массовка.
Бо́льшую часть драматического произведения транслируют именно массовые сцены. Кукольные фигуры танцуют незамысловатые номера, некоторые из которых грубо разрывают жанровую привязку. Обнажённые женские ноги, откровенные движения, какой-то дух кабаре выглядят абсолютно случайными в лермонтовской трагедии. Минуту назад это же кукольное царство передвигалось по сцене в изящных платьях, кружилось в танце между движущихся колонн и создавало настроение гротескового прошлого. Разношёрстность в музыкальном и пластическом рисунке усложняет драматическую транскрипцию лермонтовского сочинения. Ведь разработка пластической партитуры спектакля не исключает текстовый разбор. Зачем сегодня на сцене Театра Сатиры появилась драма «Маскарад»? О чём нам пытаются рассказать? Какой вопрос перед нами ставят? Развлечение или что-то бо́льшее? Однозначного ответа сейчас быть не может. Спектакль ещё только рождается.
Максим Обрезков со свойственным ему чувством стиля даже минималистическое оформление делает интересным, глубоким, волнующим. Огромная голова куклы, на которую взбирается Нина, рисует перед нами образ черепа на Голгофе. Хрупкая душа безвинной молодой женщины обречена погибнуть, но причина не только в самолюбии ревнивца Арбенина. «Маскарад» – трагедия сильных людей, для которых честь, достоинство, чистота стоит выше любви и даже самой жизни. Этот острый угол в постановке обходят, сглаживая сюжет романтическими, порой даже легкомысленными опусами: музыка рассказывает об одном, пластический сюжет твердит другое, а дуэт главных героев – рассказывает о чём-то третьем.
Лермонтов очень хотел видеть свою пьесу на сцене, но она так и не была поставлена при жизни автора. Сегодня к истории роковой любви Арбенина и Нины обращаются часто. Каждый ищет в сюжете то, что, возможно, приоткроет завесу тайны, поможет понять общество, которое с лермонтовских времён не особенно изменилось… Театр обязан, пусть тщетно, но устремлять все силы на поиск истины, красоты, любви, чтобы человек не забывал почаще всматриваться в собственное отражение в зеркале.
Кого вы там сегодня увидели? Нравится вам это лицо? Боязно снять маску, не правда ли?
