Актриса Центра театра и кино под руководством Никиты Михалкова Юлия Вострилова обладает ценным качеством – способностью прислушиваться к себе и к своему внутреннему голосу. Путёвку в жизнь актрисе дали четыре профильных образования, которые она получила в музыкальном училище при Московской государственной консерватории, в Московском городском педагогическом университете, на курсе артистов музыкального театра Театрального института им. Бориса Щукина и в Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова. После такой внушительной подготовки к профессии Юлия смогла стать универсальной актрисой музыкального и драматического театра.
В Театре Мюзикла Юлия Вострилова играет во многих спектаклях, но известность ей принесла роль нежной и сильной Теодоры Вердье – героини знаменитой оперетты Имре Кальмана «Принцесса цирка». В Центре театра и кино под руководством Никиты Михалкова у Юлии есть возможность проявить себя в ярких драматических ролях героинь рассказов Антона Чехова и Ивана Бунина. И не всегда это хрупкие мечтательные барышни – молодой актрисе по плечу возрастные, характерные, комедийные роли, демонстрирующие не только владение большой палитрой актёрского «инструментария», но и умение выстраивать образ, исходя из «природного, личностного» начала.
Наша беседа в Центре театра и кино о выборе пути, о любимых ролях и интересной работе в оригинальном жанре «wordless drama».
Юлия, кто первым отметил ваши актёрские способности и повлиял на выбор профессии?
До 18 лет я об актерской профессии не думала и не была вовлечена в театральную жизнь. Я училась на дирижëрско-хоровом отделении Академического музыкального училища при Московской государственной консерватории. К хоровому делу у меня большая любовь: до сих пор обожаю и дирижировать, и петь в хоре. К 3-4 курсу училища все задумываются о дальнейшем пути, но я внезапно почувствовала, что это всё немного не моё и будет нечестно занять чьё-то место в консерватории, куда у меня были большие шансы поступить. Что же моё, чего хочу я по-настоящему, я не осознавала.
Мой однокурсник работал концертмейстером в Щукинском театральном институте. Он и предложил мне попробовать поступать туда. Хотя бы зайти и посмотреть, что там к чему. Никогда не забуду это ощущение: я подошла к «Щуке» и вдруг меня охватил невероятный трепет перед входом в это учебное заведение. Я не могла зайти туда минут пятнадцать, не понимала, что со мной происходит, даже не могла открыть дверь. Но именно в тот момент я очень остро ощутила, где мне надо быть! Что-то перевернулось внутри меня. Передо мной не стоял вопрос – хочу ли я в артистки. Я просто прислушалась к себе. И тогда поняла, где моё место.
Однако мне предстоял не самый простой путь. В первый год я не поступила. «Слетев» с конкурса в «Щуке», я тут же поступила в Московский городской педагогический университет, где как раз открылся музыкальный факультет. Туда меня приняли сразу на третий курс. После «Мерзляковки» (академическое музыкальное училище при Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского – прим.ред.) мой уровень это позволял.
Через некоторое время раздался звонок от моего однокурсника: он сказал, что срочно требуется концертмейстер в «Щуку». А я даже порог этого института боялась переступить, ведь я только что туда провалилась! Тем не менее, на должность концертмейстера меня взяли. Я начала работать как раз с теми ребятами, с которыми недавно вместе поступала.
Три года я проучилась в университете, параллельно работая в театральном институте, а потом узнала, что в «Щуке» набирают музыкально-театральный курс. Мне предложили туда поступать! Сегодня я считаю, что эта пауза между поступлениями, очень многому меня научила. Чувствуешь, что Твоё – ничего не бойся и трудись. А там видно будет.
Далее ваш путь лежал в Театр Мюзикла. Как вы туда попали?
Мы отучились 3 курса, и начался кастинг в Театр Мюзикла, в спектакль «Времена не выбирают». С нашего курса отбор прошли 4 человека, в том числе и я. С тех пор и по сей день мы служим в этом театре. Там прекрасная и очень дружная труппа. Музыкальный театр я очень люблю, ведь я музыкант, и язык музыки мне близок и понятен.
Вы довольно долго и успешно служили в Театре Мюзикла, но вдруг решили пойти учиться дальше – в Академию кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова.
Однажды я смотрела телепередачу «Парсуна» Владимира Легойды. У него в гостях был Никита Сергеевич Михалков. В разговоре он упомянул свою Академию. В моём сердце что-то ëкнуло так же, как когда я переступала порог Щукинского института. И я пошла поступать в Академию!
Это было трудно?
По сложности и волнению это ничуть не уступало поступлению в театральный институт. Казалось бы, я уже закончила несколько вузов, уже работаю в театре, уже есть опыт, психологическая устойчивость. Но нет! Всё проходило также волнительно, с открытыми сердцем и горящим взглядом. При поступлении было несколько этапов. На одном из туров присутствовал Никита Сергеевич.
Вы помните, что он вам сказал?
После того, как я прочитала программу, Никита Сергеевич спросил: «Кого вы хотели бы сыграть?» Я говорю: «Разведчицу!» И он тут же «вышел в этюд»: как будто бы мы сидим на допросе. Я даже не сразу поняла, что происходит. Суть этюда была в том, что меня рассекретили, и я должна была согласиться на сотрудничество. Никита Сергеевич меня спрашивает: «Вы понимаете, что вам грозит электрический стул, если вы не пойдете на сотрудничество с нами?» Я увидела рядом стул, сделала к нему два шага, села и говорю: «Я ответила на ваш вопрос?» И Никита Сергеевич как закричит: «Вон отсюда!» Я в ужасе выскочила, не понимая, что к чему, но при этом сильно хлопнув дверью.
Это была положительная или отрицательная реакция со стороны Михалкова?
В тот момент я не поняла вообще ничего! Но во время таких импровизационных этюдов включается не столько актёрское мастерство, сколько что-то природное, личное. И вот я вышла в фойе, меня всю трясёт, я рыдаю.
Вас же приняли, что же вы так расстроились?
Это было ещё до конкурса, я ещё не знала, примут или нет. Но меня трясло от энергетики Никиты Сергеевича. Она у него удивительная! Когда он входит, то мне кажется, что всё пространство вокруг наполняется этой светлой энергией. Она исключительная, созидательная и очень сильная. И мы очень счастливые…Мы работаем с Михалковым.
После учёбы вам предложили остаться в этом театре?
Во время учёбы в Академии мы искали, репетировали и показывали отрывки для будущего спектакля «Метаморфозы. Тёмные аллеи». Этот цикл состоит из рассказов А. Чехова и И. Бунина. Никита Сергеевич отобрал несколько работ и после дальнейшей тщательной работы под его руководством эти отрывки вошли в спектакль.
Какой отрывок принесли вы?
Мы с однокурсниками предложили «Русю» Ивана Бунина. В нём я играю мать Руси.
Ваша героиня и Руся, они же мать и дочь. Почему между ними такой серьёзный конфликт, ведь Руся не делает ничего плохого, она просто влюбилась, и это так естественно?
Я думаю, в данном случае мать вообще не готова отпустить дочь от себя. Ведь, казалось бы, выбор Руси не так уж плох: нормальный, хороший парень, у которого в дальнейшем сложилось всё хорошо. Поэтому для меня эта история про неспособность отпустить своё дитя вообще хоть куда-то, хоть к кому-то. У Ивана Бунина написано, что у матери чёрная меланхолия, глубокое расстройство психики.
Как вы понимаете это состояние – чёрную меланхолию?
Говоря современным языком, это глубочайшая депрессия с полной неспособностью как-то структурировать свою личность. Когда человек разрушен, он без внутреннего «стержня», он не может принимать правильные решения. Этот спасительный стержень для неë – дочь Руся, а тут вдруг кто-то пытается у нее забрать родное, любимое.
Как вам удаётся сочетать службу в двух театрах – в Центре театра и кино под руководством Никиты Михалкова и Театре Мюзикла?
Во-первых, мне идут навстречу. И я очень благодарна за это. Во-вторых, в Театре Мюзикла спектакли идут блоками и есть несколько актёрских составов. В Центре театра и кино мы всегда можем договориться, потому что я заранее знаю свою занятость в Театре Мюзикла. Такое сочетание идёт только на пользу, ведь музыкальный театр – это постоянное движение, постоянный тренинг. Это почти ежедневная разминка и распевка, тонус и тела, и духа. Здесь, в Центре театра и кино, кроме всех вышеперечисленных навыков, нужна большая энергетическая настройка. В драматическом спектакле нет дополнительных инструментов: ты не поёшь, не танцуешь. Ты должен Быть. Поэтому «точка сбора» тут иная.
Недавно вы сыграли сразу две новые роли в спектакле режиссёра-хореографа Сергея Землянского «Марья». Это Машенька и Марья – героини рассказов Антона Чехова «Бабы» и «Барыня». Как вы думаете, не специально ли режиссёр отдал две разные роли одной актрисе? Чувствуете ли вы в этих героинях какое-то единое начало?
Я играю две разных женских судьбы, но для меня они обе выражают силу духа русской женщины. Это и есть связующее звено двух историй. Две героини, два разных персонажа, разного возраста, но есть один объединяющий лейтмотив, который лично для меня глубок, одновременно постижим и не постижим. Это сила, которая кроется в духе Женщины. Обе героини, вопреки всем страшным событиям, которые происходят в их жизни, остаются собой, не изменяют своей внутренней правде. Мне кажется, что все русские женщины – Марьи. По сути своей.
Если на сцене Центра театра и кино Никиты Михалкова спектакль ставит другой режиссёр, то какая доля участия в этом Никиты Сергеевича? Он обязательно «принимает» все спектакли, которые тут ставятся?
Если спектакли ставят другие режиссёры, то сначала утверждается заявка спектакля, которую Никита Сергеевич отсматривает, и только потом начинается репетиционный период.
Во всех спектаклях неизменно впечатляют декорации Юрия Леонидовича Купера. Из зала они выглядят объёмно, актёры будто бы существуют внутри кинокадра. Как вы ощущаете и видите это, находясь на сцене?
Мы в полном объёме эти декорации на сцене не видим. Перед нами ещё есть «четвёртая стена» – сетка. Мы видим только задник, игру света. И когда мы сами выходим в зал и видим проекцию полностью, то тоже восторженно вздыхаем: «Вот это красота! Как же возможно такое сделать!»
Что самое важное для артиста в жанре «бессловесной драмы»? Какие задачи ставит перед вами режиссёр?
Описать суть «wordless drama» невозможно, её надо почувствовать. Это состояние, когда ты в единении с партнёром, собственным сердцем, духом и телом. Например, на репетиции «Марьи» мой партнёр Георгий Перадзе говорит мне: «Я тебе лёгкий импульс дал, а ты слишком далеко ушла. Я на тебя нажал тихонечко, а ты отошла на полтора метра, а это уже неправда». Нужно чувствовать импульс партнёра, как он на тебя воздействует, и честно на него отвечать. Это рождает полное доверие.
Отражается ли ваше сиюминутное настроение или настроение дня на вашем танце или вы в минуту работы обо всём забываете?
И да…и нет. Спектакль «Марья» – это сложный и глубокий материал. Нужно «собрать» себя эмоционально, подготовить физически, хореографию вспомнить. Лично я начинаю готовиться к спектаклю дня за три. Я называю это «процесс погружения в себя»: стараюсь ощутить в себе внутреннюю правду, чтобы не было на сцене никакой лжи. И, конечно, все спектакли разные эмоционально, они живые. В день спектакля мы все приходим заранее, разминается, всё повторяем и совершенствуем.
В новом спектакле Центра театра и кино «И Вас с наступающим…» у вас совершенно неожиданная и очень отличная от прежней «лирики» роль. Вы играете характерный персонаж – мадам Бельскую и раскрываете ещё одну свою актёрскую грань, комедийную. Расскажите, как вам работалось с популярными драматическими артистами – Сергеем Гармашем, Игорем Скляром?
Это очень интересная работа. Кроме замечательных актёров Сергея Гармаша и Игоря Скляра, там заняты ещё артисты театра «Современник» старшего поколения. Страшно было ужасно, особенно если учесть, что я вообще трусиха (смеётся). Ответственность какая! Но и к Сергею Леонидовичу, и к Игорю Борисовичу всегда можно обратиться за советом и поддержкой. Они всегда помогут. Это прекрасный опыт. Моя героиня Тамара Бельская – потрясающая, конечно, женщина. Ей даже говорить ничего не надо – она зашла, посмотрела, ушла – и всё понятно про неё!
Кто работал над этим спектаклем как постановщик?
Работали Сергей Леонидович Гармаш и Родион Юрьевич Овчинников, автор и режиссёр спектакля. Я его знаю и очень люблю ещё со Щукинского института, где он у нас был педагогом.
Никита Сергеевич видел спектакль?
Он посмотрел его недавно, как раз перед Новым годом. И мы постарались создать ему и зрителям прекрасное настроение!
Меня удивил и порадовал набор профессиональных умений, который стоит в вашем профиле. Это и вокал, и дирижирование, и танец, и фортепиано.
Актёр, конечно, должен уметь многое. У меня, например, есть даже цирковые навыки. Когда шла работа над «Принцессой цирка» в Театре Мюзикла, то мы улетали на обучение в Монреаль, там работали с акробатами.
Вы же играете в «Принцессе цирка» Теодору, а она не цирковая.
Не цирковая, но там есть номер, когда моя героиня идёт по плечам мужчин и падает вниз. И при этом поёт!
Среди ваших навыков есть довольно необычные для девушки: вождение мотоцикла, верховая езда, боевые искусства. Возникает образ девушки-рокера. Интересно, насколько он соответствует действительности?
Вообще-то я больше путешественница. Обожаю пеший горный туризм. Несколько раз я уходила в горы совсем одна и получала от этого большое удовольствие. Мне приходилось ночевать в горах в одиночестве, и это было прекрасно. В горы я иду не за романтикой, а скорее за наполнением. Мы же не можем выходить к зрителям «пустыми», мы должны делиться с ними своей энергией, частью души. Горы меня восстанавливают, мне там хорошо. Стараюсь летом выбираться в большое путешествие, и зимой хотя бы на пару дней. И лучше в одиночестве, потому что тогда ты находишься в диалоге с самой собой. Это особенно необходимо, когда живёшь в большом городе, и почти каждый день выходишь на сцену. Хотя, со зрителями в зале тоже постоянно происходит взаимообмен энергией. Иногда перед спектаклем думаешь: где же взять силы? А когда спектакль окончен, то ты летаешь!
